Марина Зосимкина - Обратный счет. Книга третья из серии «Сказки мегаполиса»

узнать побольше о незнакомом человеке, который так настойчиво домогается

встречи.

Они договорились на половину третьего под окнами офиса. Было уже

семнадцать минут, и Надя несколько волновалась. Ей предстояло отпроситься,

а у кого отпрашиваться в данной ситуации, она не знала. Обычно все

происходило просто: она говорила Оксанкам, что будет через два часа или

вообще только завтра, и спокойно уходила. Но теперь она боялась репрессий.

Ее заявление об уходе пока подписано не было, и Наде очень не хотелось быть

уволенной по статье вместо увольнения по собственному желанию.

Но она подумала: «Плевать» и сделала все, как обычно – предупредила

девчонок, набросила шубку, подхватила сумочку и побежала в лифтовый холл.

Пылила меленькая льдистая пороша, было зябко от ветра, и снег мешал

смотреть по сторонам. Надя еще раз набрала номер Зубова и, услышав

«алло», сказала, что не видит, где он поставил машину. Она не очень

разбиралась в моделях иномарок и ориентировалась только по эмблемкам на

их передках и задках, а в такую порошу даже эмблемки было не различить.

Дверь одной из машин, припаркованных у тротуара, открылась, и

водитель, спустив на бордюр узкую туфлю и развернувшись корпусом в ее

сторону, помахал ей перчаткой.

Он был, что называется, мелкий мужчина, средне-русый, гладко-бритый,

с чертами лица резкими, но приятными. Надя заключила, что человек сей

непрост, умен и язвителен, как и большинство мужчин такой породы.

Она плюхнулась в теплый салон, хлопнула дверцей и, слегка

улыбнувшись, сказала ему: «Добрый день».

Феликс с веселым удивлением осматривал профиль дамочки,

устроившейся рядом. Далеко уже не девочка, но красива, ухожена, нравится

мужикам и осведомлена об этом. Такие бабы, как правило, сразу начинают

водить туда-сюда глазами и смеяться грудным смехом. Он удивился дважды,

потому что этого не произошло. Зубов решил, что с ней расслабляться не стоит.

– Как Игорь? – поинтересовалась Надежда с умеренной озабоченностью

в голосе.

– Игорь? – удивился вопросу ее собеседник. – А вы и с Игорем знакомы?

Не только с его покойной сестрой?

– Нас познакомил муж, – пояснила Надежда. – Мы мало общались,

однако виделись пару раз в компаниях.

– Странно. Мне точно известно, что он почти никуда не выходит, здоровье

не то. Даже бизнесом частенько из дома руководит. А уж про тусовки и

заговаривать с ним бесполезно. Вернее, некорректно. А кто ваш муж?

– Муж… – Надежда медлила, собираясь с мыслями. Потом сказала: –

Муж одно время увлекался пейнтболом, и Игорь учил его обращаться с

арбалетом.

– Может быть, с маркером? Маркером, а не арбалетом?

– Наверно, вы правы, кажется, это называется маркер. Я не очень

разбираюсь.

– А Игорь разве разбирается?

– Ну значит, разбирается, раз муж к нему обращался. Мы с небольшой

компанией выезжали вместе на природу, в наш загородный дом, – совершенно

беззастенчиво гнала Киреева, справедливо полагая, что очную ставку с

Врублевским, пребывающим в отделении интенсивной терапии, никто ей

устраивать не будет.

– Вот, возьмите, – произнесла она, протягивая Феликсу пакетик. – Это

Дашино.

– Вы уверены, что это ее? – спросил недоверчиво Феликс, вытряхнув на

ладонь содержимое.

Надежду его вопросы начали злить. Вот чего цепляется? Он что, все

Дашкины висюльки успел пересмотреть и запомнить? Но она ответила

доброжелательно:

– Ну, конечно, Феликс, это ее. Иначе зачем мне с вами встречаться,

тратить свое и ваше время?

– Я тоже так думаю. Однако, странно. У Дарьи не было ничего из золота.

Она носила какой-то жуткий эксклюзив из керамики, пробки и петушиных

перьев. Кстати, за большие бабки покупала. А из драгметаллов – только

серебро, но тоже все такое… Цепь в палец толщиной, а на ней куриная лапа в

масштабе один к одному. Вы представляете красоту, да?

– Но Феликс, для чего мне это представлять, если мы с ней виделись

неоднократно? – резонно произнесла Надежда. – Просто у девочки начал

исправляться вкус.

– Перед смертью, – бросил Зубов с непонятной интонацией.

– Что вы хотите этим сказать? – дернулась Надежда.

– Да это я так, не обращайте внимания. Жалко девчонку, хоть и

безалаберная она была. Ваш сын тоже… безалаберный?

– Почему же безалаберная? – проигнорировав вопрос про сына, пошла в

наступление Киреева. – Даша была хорошая девочка. Она нам говорила, что

весь дом на ней держится, что она все делает сама – и готовит, и стирает, и

рубашки брату гладит.

Зубов насмешливо созерцал собеседницу, а потом с сухим смешком

спросил:

– Мы сейчас о Дарье Врублевской говорим?

А потом без улыбки продолжил:

– Обстирывает, обглаживает и делает уборку приходящая экономка.

Готовит тоже, кстати, она.

– Но все экономка успеть не может! – горячилась Надежда. – Особенно,

когда гости наезжают и живут неделями!

– Да кто вам такую чепуху сказал?! Гости… Да единственный гость у них

– это ваш покорный слуга. И то в гостинице живу. А к Игорю так, поболтать

захаживал в свободное время. Повезло еще, что в тот вечер я тоже был у них

дома, а то некому было бы и неотложку вызвать.

– А!.. Вы, видимо, говорите о том вечере, когда из полиции позвонили,

чтобы якобы Дашенькин труп опознать?

– Именно, что якобы. Идиоты.

– Согласна с вами. Все, что произошло тогда, я считаю – просто

возмутительно. Но как же вы поняли, что Даша жива? Вы ведь на следующий

день звонили к ней на работу, чтобы передать, что брат попал в больницу.

– Да, звонил. Потому что на опознание мне пришлось вместо Игоря ехать.

Представляете, что я почувствовал, когда убедился, что это вовсе не Даша? Я

так на эту маленькую дрянь разозлился, что стал всюду разыскивать. Вот что ей

в тот вечер дома не сиделось, а? А она куда-то навострилась и брата не

предупредила. Он же из-за нее в больницу попал, и неизвестно пока,

выкарабкается ли.

Это выступление Надю покоробило. Хоть брат и в больнице, но жив, а

«маленькая дрянь» все-таки в могиле. Но Надя проглотила вялое возмущение,

не желая настраивать источник информации против себя, и проговорила

сочувственно:

– Так плох? Какое несчастье… В себя он пришел? Вы знаете, Феликс, в

чем еще дело. Не знаю, могу ли я вам доверить такие вещи…

Зубов скроил заинтересованное и очень серьезное лицо:

– Ну, конечно, Надежда Михайловна. Все, что касается моего друга, вы

можете мне смело доверить.

Надежда тоже развернулась к нему в пол-оборота, но тут ее

периферийное зрение зацепилось за что-то, чего в «Фольксвагене»