Марина Зосимкина - Обратный счет. Книга третья из серии «Сказки мегаполиса»

– Выходит, заступников теперь у нее будет двое.

И протянул Надеждиному сыну руку.

Андрей тоже смотрел на Лапина, стараясь заглянуть в его глаза, как

будто глаза никогда не лгут. И откуда этот бритоголовый верзила все пронюхал?

Хотя, у него ж деньги. На деньги можно многое купить, информацию в том

числе.

Андрей отца очень любил. Он его любил долго, лет до четырнадцати,

наверно. Он до сих пор вспоминает, и сердце щемит, как от утраты, как они с

папкой вместе гоняли мяч во дворе и ходили на рыбалку на речку Лихоборку.

Это, когда они еще жили на старой квартире. Андрею не было обидно, когда

папа сердился на него и отвешивал подзатыльники, если у Андрея не

получалось попасть по воротам или правильно подсечь рыбеху на крючок, или

что-то другое, что папа считал обязательным для любого мужика. Зато папа

покупал ему сухарики и картофельные чипсы, чего никогда не позволяла мама,

и иногда рассказывал ему всякие интересные случаи про свою службу в армии.

Но и маму Андрей тоже очень любил.

Когда Андрей подрос, то стал замечать, что не все у них в семье

благополучно. Папа слишком часто задерживался допоздна на работе, и в те

вечера, когда его долго не было, мама плакала. Сначала Андрейка думал, что

маме просто страшно оставаться ночью в квартире без папы, и тогда Андрей ее

успокаивал, он ей говорил, что никаким разбойникам не даст ее в обиду, пусть

только сунутся, а она обнимала его и плакала снова.

Еще он думал, что она так сильно волнуется за папу. В то время Кирилл

Николаевич служил инспектором ГАИ, но для Андрея это было все равно, что

милиция, которая ловит воров и убийц, сидя в засаде и устраивая погони по

ночным улицам. Если он выполняет какое-то опасное задание, то мама,

конечно, боится, что его могут ранить или даже убить, и Андрей опять ее

успокаивал, говорил, что все будет хорошо, и папа обязательно вернется целым

и невредимым, и что его, наверно, задержало начальство.

Но годам к четырнадцати вся мура насчет опасных заданий улетучилась.

Не сама по себе, просто он кое-что подслушал.

Сидя на унитазе с компьютерным журналом на коленях, он услышал

через решетчатое оконце под потолком, как отец, закрыв за собой дверь

ванной, разговаривает по телефону с какой-то «киской», договариваясь о

встрече. То, что встречаться он собрался не с мамой, было понятно, мама в это

время готовила на кухне для всей семьи завтрак. В тот вечер отец опять

пришел домой поздно.

В другой раз Андрей слышал, как родители поругались. Они были в своей

спальне и сначала переговаривались обычными голосами, а потом мама

спросила отца, откуда у него эта рубашка, а он на нее разорался и обозвал

неряхой, которая не помнит, какие у мужа есть рубашки, и еще назвал дурой и

выскочил в коридор прямо на Андрея. Сына он, кажется, даже не заметил.

Андрей все понял и решил обязательно с отцом поговорить. Тому была

единственная, но весомая причина. Она именно в том и состояла, что Андрей

все понял, а поняв, не захотел делать вид, что ничего плохого в их семье не

происходит. Как же не происходит, если маме плохо?

Он долго не мог подгадать удачный момент. Но как-то по весне они с

отцом поехали на дачу вешать полки, а мама осталась дома делать уборку и

что-то еще. Андрей все не решался начать, да и дрель постоянно визжала, но,

когда шурупы были вкручены и шкаф водружен на стену, он выпалил:

– Па, ну зачем тебе все эти телки? И мама, кажется, догадывается.

Кирилл поначалу не въехал, о чем его сын говорит. Потом все-таки

сообразил, растянул губы в деревянной улыбке, положил руку ему на плечо и

сказал проникновенно:

– Понимаешь, Андрюх… Раз ты об этом заговорил, то, значит, уже

взрослый мужик. А нормальный мужик, если он не импотент и не евнух, всегда

и постоянно хочет новых баб. Неужели ты считаешь, что когда женишься,

больше никогда не посмотришь ни на одну задницу? Еще как посмотришь,

сынок, еще как. А теперь ответь мне на вопрос: почему ты обязан хоронить себя

заживо рядом с одной и той же, пускай даже красивой, бабой, в то время как

жизнь проходит мимо, а? Ты представь, жизнь проходит мимо, она совсем

рядом, за дверью твоей камеры, но ты с тех пор, как женился, приговорен

отказывать себе в ее радостях и, более того, должен про них забыть. Все эти

брюнетки, блондинки, рыженькие, толстушки и худышки – уже не для меня? Ни

с одной из них и никогда? Ну, с какого перепугу, сынок? Кто такое право имеет,

чтобы меня на это подписывать? Запомни, Андрюх, требовать от мужика такого

воздержания – верх эгоизма. А маму я люблю, она у нас хорошая. И понимает

она все правильно, я тебя уверяю. И потом, откуда тебе известно, что она сама,

не того?..

Конечно, откуда это могло быть известно сыну? В отличие от Кирилла,

который достоверно знал, что она не «того». Необязательно устраивать слежку

и сажать «жучок» на телефон, чтобы увериться, что тебе наставляют рога,

отнюдь. Слежка нужна, чтобы знать точно, кому ты обязан этим атрибутом, а

сам факт их наличия скрыть трудно, атмосфера в спальне делается другой. Это

только дебил не заметит. Кирилл дебилом не был, и если бы что-нибудь

унюхал, то не потерпел бы этого самого «того». Он не позволил бы, чтобы жена

его позорила и над ним глумилась. Да и обидно. Ты для нее вкалываешь на

работе день и ночь, себя не жалеешь, а она, тварь, над тобой глумится.

Может быть, и не стоило ему мазать сейчас жену грязью, тем более, что и

без того он был абсолютно и полностью уверен в своей самцовой правоте. Но

ему отчего-то вдруг захотелось поуменьшить в глазах сына степень

собственного цинизма, отчего-то вдруг его обеспокоило, что Андрюха сочтет

отца мерзавцем и подлецом.

– Только не смей про маму плохо думать! – строго приказал он сыну,

подводя итог, – Ты еще мало в жизни разбираешься, поэтому и маму судить не

берись.

Андрей слушал все это оторопело и растерянно. Он не был ребенком,

который провел всю жизнь в голубой лагуне, он на самом деле знал о жизни

все. Теперь все о жизни узнают гораздо раньше, чем в четырнадцать с

половиной. Но откровения отца его потрясли, потому что это были откровения

отца.

Андрей ведь просто хотел его попросить, чтобы он не мучил изменами

маму. Ну, надоела тебе жена, ну, разведись, а уж с тобой мы как-нибудь найдем

возможность встречаться. Пусть не в футбол играть, но так, поговорить, может

быть, о чем-нибудь.

И когда отец сказал такое о маме, Андрей не выдержал и прокричал

отцу в лицо отчаянным петушиным криком:

– Не смей так о ней говорить! Ты же подлец, ты сам подлец! Ты самый