Марина Серова - Подкова для летучей мыши

Черт бы его побрал! Что за дело?!

Все инстинкты мои вопиют, что Хромов непричастен, а суровая реальность свидетельствует, что как раз наоборот.

Но фамилии в том разговоре не было. Не было, не было, не было. Это – единственный тонкий волосок, который пока еще удерживает господина Хромова от окончательного и бесповоротного падения в бездну обвинения в убийстве.

Между тем ни шатко ни валко я добралась, наконец, до нужной мне улицы. Район был вроде того, в котором проживал Дима, с той лишь разницей, что там были частные дома, а здесь – многоквартирные.

Дом с нужным мне номером оказался древней, обшарпанной хрущевкой, не видевшей ремонта приблизительно столько же времени, сколько и дома на всевозможных солнечных улицах Речного района.

Дверь квартиры на первом этаже открыл вполне приличный на вид, даже симпатичный юноша, совсем не похожий на тех, с кем общался Коля.

– Добрый вечер! – приветливо улыбнулась я. – А вы, наверное, Иван?

– Ну… да.

«А ты кто такая?» – недвусмысленно читалось в его глазах.

– Меня зовут Татьяна. Я от Дарьи Степановны. Дарьи Степановны Матвеевой, матери Коли.

Увы! Эта рекомендация отнюдь не побудила осторожного Ваню распахнуть мне навстречу объятия и приветствовать меня как старого друга. Даже наоборот. Услышав эту фамилию, он как будто еще больше замкнулся в себе и даже немного ссутулился, как бы защищаясь от несанкционированного вторжения.

Но что мне было делать? Мне нужна была информация, и я продолжала так же бодро и весело, как будто мне и впрямь были рады здесь.

– Видите ли, дело в том, что я учусь в юридическом и в качестве практического задания мне разрешили вести расследование этого дела… так сказать, параллельно с официальным. Я побеседовала с Дарьей Степановной и выяснила, что есть кое-что, что следователи упустили из виду. Например, оказалось, что Николай числился где-то на работе и, кажется, кроме вас, Иван, никто не знает, где именно. Не согласились бы вы помочь мне? Я бы хотела побеседовать с его коллегами.

То, что трогательная история про почившего одноклассника здесь не прокатит, было ясно с первого взгляда, поэтому я даже не начинала. Но и мотивацией вполне реальной мой собеседник не обладал, он продолжал смотреть на меня настороженно и отчужденно.

– Он в ЖКУ работает, рядом с общежитием. Там, где он живет. Знаете? – наконец выдавил он из себя, как рублем одарил.

– Ну… более-менее… – неуверенно тянула я, совсем не готовая к тому, что беседа наша вот так вот на этом и закончится. – А мы не могли бы поговорить? У меня есть еще несколько вопросов, и если бы вы согласились…

– Я уже все рассказал в полиции.

Да что это они заладили! Прямо слово в слово, как сговорились. Я начинала сердиться.

– Ну, может быть, не все… – многозначительно взглянула я прямо ему в глаза. – Мне, например, известно, что Николая искали в четверг, в самый день убийства, и известно, что вы знали об этом. Однако в полиции вы ничего об этом не рассказали. Как это понимать? Вы что, покрываете убийцу? Убийцу собственного друга?

Ваня так и не пригласил меня войти, и, стоя на площадке подъезда, я старалась говорить как можно громче, чтобы до этого невежи дошло наконец, что нехорошо держать даму за дверью.

Но до него не дошло.

– Не понимаю, о чем вы, – ответил твердокаменный юноша и даже сделал попытку закрыть дверь.

Тут уж я разозлилась окончательно. Сосунок несчастный! Это так ты разговариваешь со мной? Он не понимает! Так я же тебе объясню!

Поставив ногу между косяком и дверью, так что теперь нельзя было захлопнуть ее, не нанеся мне уголовно наказуемых телесных повреждений, я зашипела упертому парню прямо в лицо:

– Не понимаешь, значит? Ладно. Я тогда у рыжего спрошу, может, он лучше поймет. Как он с улицы пришел искать, сам не зная кого, а вы с Димой все ему рассказали да дорожку показали, как от следствия это скрыли и убийцу покрываете, а невинного человека из-за вас оклеветали уже и посадить могут…

Я намеренно строила свою речь так, чтобы акцент в ней был на рыжем и Ваня не догадался, что про подслушанный разговор я тоже знаю. Что-то подсказывало мне, что если он будет думать, что цель моя – обнаружить рыжего, шансы у меня еще есть, а если узнает, что я копаю под больших чиновников, – скорее отдавит мне ногу и будет отвечать по закону за свое тяжкое преступление, чем скажет хоть полсловечка о чужом.

Не знаю, то ли расчет оказался верным, то ли интонация моя подействовала, но Илья Муромец пробудился наконец ото сна.

– Невинного?! Невинного?! Ха! Да таких невинных…

Что ж, надо отдать должное – мальчик умел держать себя в руках. Уже готово было сорваться с языка ключевое слово, уже навострила я уши, чтобы поймать новую, эксклюзивную информацию по делу, как у собеседника снова сработали тормоза, и он пресекся на полуслове.

– Не знаю я ничего, – снова затвердил он, как попугай. – Я все рассказал. В полиции спрашивайте.

Вот тут и подошло время надавить на эмоции.

Я убрала ногу и, глядя уничтожающе-презрительно, как на последнего подонка, проговорила:

– В полиции, говоришь? Ладно. Если тебе пофигу, что человек ни за что ни про что в сырой земле лежит, а убийца весело по белу свету гуляет… Ладно. Чего там – друг, не друг… кому интересно. Ты ведь все рассказал. Долг свой гражданский выполнил. Гуляй теперь. Ешь, пей, веселись. Помянуть не забудь. Бухни, расслабься. Я рыжего этого найду – скину ему адресок, вдвоем посидите. Вы ведь кореша теперь. Друг за друга горой. Два сапога пара. Только знай – придется тебе вот так вот в беду попасть – и за тебя никто не вступится. Каждый только про свою шкуру вспомнит, а про тебя забудет. «Не видел, не знаю. Все рассказал». И тебе так же скажут. Это знай.

В довершение прочувствованной речи я смачно, сквозь зубы сплюнула, развернулась и, демонстративно топая каблуками, вышла из подъезда.

Расчет мой, как всегда, оказался верным, и стрела попала точно в цель. Не успела я отойти несколько шагов от подъезда, как за спиной послышалось торопливое шарканье и негромкий окрик:

– Эй ты! Как там тебя… Слышь! Погоди.

– Ну чего еще? – недовольно обернулась я.

– Он… рыжий этот… охранник в администрации. Я нечаянно из маршрутки увидел. Встали на светофоре, в центре как раз, возле зданий-то этих… ну и тачка там… внутри за забором. Крутая такая, длинная. И этих громил вокруг нее штук пять. Кто в маске, знаешь – в чулке этом черном… Ну вот. А кто – так. Покурить вылез. И смотрю – рыжий этот. Я сначала просто на волосы внимание обратил, больно уж они у него… приметные. А потом вгляделся, смотрю – и морда. Ну – вылитый!

– А сам-то ты где его видел?

– Я-то?

Похоже, в такие подробности вдаваться Ваня не планировал, но что уж тут было делать. Раз начал…