Тамара Пилипцева - Лесная нимфа

Она удивлялась такой деликатности местных жителей. Кроме того, «чья она будет» и «как ее зовут» назойливых вопросов не задавали. Открытого любопытства не проявляли. Если кто-то интересовался, надолго ли она приехала, она отвечала правду: в отпуск. И другие вопросы сами собой отпадали. Все ясно. Испокон веков так принято: из города в отпуск ехать в село. Ближе к природе, к своим родственникам.

А это милая деревенская привычка переговариваться через улицу, через забор, через окно. Она с Анисьей постоянно прибегала к такому способу общения. Удобно! Здесь все ей нравилось! Здесь не было вечно спешащей толпы города, резкого шума машин, клубов пыли, не успевающих осесть за короткую городскую ночь. Здесь шум уличного движения большого города заменялся щебетанием птиц. А запахи выхлопных газов – запахами трав и цветов. Когда она поднималась на вершину горы, то руки сами собой раскидывались и превращались в крылья. Так ей хотелось обнять этот кусочек матушки-земли, любимый ею и уже почти родной. Она подставляла лицо легкому ветру и смеялась. Просто так, от избытка чувств, потоками стремящимися наружу.

Встречаясь с Павлом, она с удивлением обнаружила, что в ее голову приходит мысль: остаться здесь навсегда. Но мысль это была еще не четкой, неясной, и она об этом старалась не думать. Но и не думать об этом тоже не могла. Она была почти уверена, что все хорошее в жизни будет связано с ним. Все будет хорошо! Это под силу осуществить им двоим. Это дело времени и терпения.

Она всегда знала, что она может разделить свою жизнь с одним мужчиной. Но когда ехала в это милое село с непривычным смешным названием Паласельга, не могла и представить, что именно здесь, за тысячу километров от Москвы, встретит свою любовь. Он красивый, умный, сильный. Он надежный, как та скала, где он спас ее, и где родилась она во второй раз. Возродилась, как птица феникс, обновленной. И эта новая Вера ей нравилась! Потому что горизонты ее жизни расширились. Она смотрела дальше, жизнь стала полнее, и будущее окрасилось в более светлые тона.

Да, он был, на ее взгляд, излишне самоуверенным. Но это свойство людей сильных и смелых. По характеру он лидер. Такие люди постоянно бросают вызов другим, обстоятельствам. Они способны на риск. Но если бы не было этих черт характера, он вряд ли смог бы достичь того, что успел сделать в свои двадцать восемь лет. За несколько лет он создал строительную компанию, и его дела идут в гору. Ни один мужчина не выдерживал с ним сравнения. Свою жизнь он создавал сам, и это не могло не вызывать уважение.

Когда он рядом, она была такой счастливой и жизнь воспринималась в радужном свете, а когда она оставалась одна, ею овладевала тревога. Неужели так может быть? Неужели действительно ее любят? Что она любит, в этом не приходилось сомневаться. Кажется, она абсолютно счастлива, но почему страх закрадывается в душу? По-видимому, после смерти родителей она подсознательно ищет любви и тепла, и ей все чаще кажется, что Павел – это тот человек, который может дать ей все это. Не ошибается ли она, принимая его хорошее расположение за любовь?

Не раз в разговоре у нее создавалось ощущение, что они давным-давно знакомы. В ее мозгу все чаще звучало слово «любовь». Но оно было с множеством вопросительных знаков и многоточием. Вызывало удивление и какую-то незавершенность. Ее удивляло, что это чувство уж очень быстро заполняло все душевное пространство. «Так не должно быть, это не серьезно, – говорило ее „я“. – Это должно проходить какие-то стадии: привыкание, завоевание». – «Ой, может, еще как может, – уверял ее оппонент. – Вот так глаза в глаза и горишь. Только не убегай от этого пламени. Это стоит того, чтобы это пережить. Нет, не пережить! А жить этим! Это как ступать во сне по воде. Как бежать под летним дождем с разноцветной радугой. Ты живешь, и тебя переполняет радость».

Он стремительно вошел в ее жизнь и прочно занял в ней место. Но она не хотела, чтобы об ее чувствах догадывались другие. По этой причине и тете ничего не рассказывала. Она еще сама не разобралась, было ли это настоящее чувство с его стороны. В своих чувствах она не сомневалась. Но она никогда не скажет первая о любви. Все-таки это прерогатива мужчин. Пусть первым признается он. А ее сердце все чаще пело: «Я люблю!» Так значит, это не выдумка, от любви можно потерять голову. Она любила этого человека – надежного, смелого, нежного. С таким человеком она могла связать свою жизнь.

Во время встреч они лучше узнавали друг друга. Оказывается, у них было много привязанностей. Оба любили советские фильмы, особенно кинокомедии.

Но были и различия во вкусах, о которых они горячо спорили. Из писателей ему особенно нравился Федор Михайлович Достоевский. А она его не любила, может быть потому, что еще не доросла до его понимания. Он яростно защищал его героев, которые ошибаются в выборе пути в своем желании избавить мир от страданий. Ему импонировало желание писателя увидеть и показать в каждом человеке искру Божию.

А она любила романы о прошлом. Чтобы мужчины были мужественны, благородны, а женщины – нежны и строги во взглядах. И платья у них в пол, и лиф приподнят, и перчатки до локтя. И сюжет с легкими интригами и любовью, которая всегда одерживает победу. И обязательно конец должен быть счастливым.

А также любила Пушкина и считала его самым великим поэтом всех времен и народов.

– Почему тогда переводят на другие языки Достоевского, Толстого, Чехова? – возражал он.

– Потому что это прозаики. При переводе стихов теряется красота рифм, лиричность, а часто даже смысл. Перевод стихотворения – это часто произведение самого переводчика. Шекспира на русский язык переводили и Пушкин, и Пастернак, и Маршак, и другие авторы, а тексты разные. Русский язык намного богаче, разнообразнее, и передать его красоту не каждому под силу. Кстати, Александра Сергеевича переводят не меньше, он переведен на все языки мира, – не сдавалась она.

Павел любил боевики. Вера критиковала эти фильмы за излишний драматизм, жестокость.

Но, как правило, споры заканчивались миром, как только он притягивал ее к себе. Желание спорить сразу улетучивалось.

Мария Николаевна заглянула в комнату:

– Верочка, я иду в школу.

– Можно мне с тобой?

– Конечно. Я помню, что ты хотела посмотреть нашу школу.

Школа находилась в центральной части села, и улица, на которой она расположилась, носила такое же название – Центральная. У озера – Береговая, у яблоневого сада – Садовая. Тот, кто давал эти простенькие названия в семидесятых годах прошлого столетия, креативностью и оригинальностью не отличался. Но жители села к ним быстро привыкли. Это оказалось очень удобно.

Здание школы было одноэтажным, но довольно просторным. Часть здания опоясана лесами. На подмостках стоял рабочий, насвистывающий мелодию «Не кочегары мы, не плотники…». Сделанная из газеты кепка заляпана краской. Он обернулся на звук шагов приближающихся женщин. Его голубые глаза излучали радость, как будто он их всю жизнь ожидал.