Патриция Вентворт - На краю пропасти

Алисия стряхнула пепел с сигареты и мягко сказала:

— Хочешь быть украшенным нимбом, как гипсовый святой, Рейф?

— Не гипсовый, дорогая, это материал слишком хрупкий и ненадежный. Чистое золото — вот из чего я сделан.

Дейл следил за женой. У нее очень красивые руки — очень хорошенькие, белые и изящные. Но не очень умелые в том, что касается узелков. Но вот наконец шнурок развязан и жесткая обертка снята. Под ней оказался слой тонкой бумаги, а потом — коробочка для украшений, стянутая резинкой. Дейл ободряюще улыбнулся.

— Ну посмотри же, что там.

Лайл ощутила странное нежелание открывать коробку. Дейл так редко дарил ей подарки. Он вполне разумно и справедливо полагал, что, раз у нее больше денег, чем у него, она вполне может сама купить себе все, что захочет. По правде говоря, в тот день он впервые со дня свадьбы что-то ей подарил. Лайл чувствовала себя польщенной и растроганной, но предпочла бы не открывать коробочку при посторонних. Ее лицо вспыхнуло, когда она подняла крышку и увидела, что лежит под ней. Это была странная, гротескная фигурка из горного хрусталя. Лайл вглядывалась в нее, пытаясь понять, что это. Какое-то существо с лицом наполовину человеческим, наполовину — мордой животного сидит на корточках, выглядывая из листьев. Когтистая лапа сжимает круглый блестящий плод.

Лайл подалась вперед. В лучах солнца хрусталь становился прозрачным и сверкающим, лишался своих контуров. Ловя и отражая солнечный свет, превращался в бесплотный сияющий шар. Его блеск ослепил Лайл, и она снова откинулась в тень. Странное существо опять уставилось на нее из-за скрывающих его листьев.

— Тебе не нравится? — нетерпеливо спросил Дейл.

Лайл озадаченно взглянула на него.

— Что это?

— Китайская фигурка. Из хрусталя. Я думал, тебе понравится. — Голос его помрачнел. — Жаль, что не понравилось.

Что-то внутри Лайл задрожало. Какая же она дура! Надо было сразу же его поблагодарить. Если бы рядом никого не было, она могла бы обнять его. Зачем ему понадобилось отдавать ей подарок при Рейфе и Алисии? Она быстро сказала, вложив в слова как можно больше тепла:

— Но мне нравится! Я всего лишь пыталась понять, что это. Это изумительно!

Алисия выпустила колечко, проследила, как оно растворилось в воздухе, и расхохоталась.

— Дейл, милый! Чего же ты ожидал? Ты даешь ей коробочку из ювелирного магазина, а когда она ее открывает, там вместо бриллиантов оказывается кусок граненого хрусталя! — Она опять засмеялась. — Ну и умник, правда, Лайл?

Лайл покраснела до кончиков волос, но прежде, чем она смогла ответить, в перепалку вмешался Рейф:

— Ты довольно груба, тебе не кажется, Алисия? Конечно, большинство женщин такие. Для настоящего художника — я имею в виду Дейла и себя — китайская резная фигурка стоит пригоршни бриллиантов. Я уж не говорю о том, что Лайл ни в коем случае нельзя носить бриллианты, даже класть их рядом с собой. Только жемчуг, конечно. Изумруды, сапфиры — да, я думаю, сапфиры ей пойдут. Хризопраз и очень бледный топаз, оправленный в очень бледное золото. Но бриллианты — никогда в жизни.

Алисия выпустила еще одно колечко.

— Если бы женщины носили только те драгоценности, которые им к лицу, ювелиры умерли бы голодной смертью. На любом большом празднике все старые ведьмы просто увешаны бриллиантами. Ты когда-нибудь встречал женщину, которая не надевала бы их при любой возможности?

Выпрямившись, она протянула руку.

— Ну-ка, посмотрим на этот суррогат!

Рейф взял у Лайл фигурку и передал кузине.

— Здорово, — сказал он, глядя на статуэтку, лежащую на смуглой ладони Алисии. — Как будто кто-то смотрит на тебя из воды, правда? Секунда — и ты уже не знаешь, действительно ли видел его. Где ты это достал, Дейл?

Дейл наклонился, чтобы тоже посмотреть.

— В магазине подержанных вещей на Фулхэм-роуд. Там на прилавке было еще много вещей, но в основном всякая рухлядь. Я думал, Лайл понравится.

Он говорил о ней, будто ее здесь не было. Лайл почувствовала себя маленькой и неопытной. Ей следовало заставить себя сказать: «Я в восторге!», но она не могла. От взгляда коварной мордочки кожа ее покрывалась мурашками.

Алисия поставила фигурку на ладонь и выпустила в нее дым.

— Неуловимый маленький дьявол, да? Напоминает улыбку Чеширского кота.

— Оставь себе, если хочешь, — сказал Дейл. — Лайл она не нравится.

Алисия мгновение пристально смотрела на него, потом рассмеялась и отвела взгляд.

— Ты знаешь, мне хочется, чтобы мои подарки выбирали для меня, а не для кого-то еще. А если ты собираешься мне что-нибудь выбрать, то я не возражаю против бриллиантов. Эй, Лайл, лови!

Хрусталь сверкнул в воздухе. Рейф протянул руки, проворно схватил его и положил обратно на колени Лайл. Однако не успела она взять фигурку, Дейл поднялся и подошел к ней.

— Тебе она не нравится?

— Я, Дейл…

— Немного зловещая, — сказал Рейф.

Алисия засмеялась, Лайл, расстроенная и онемевшая, протянула руку к мужу.

— Дейл, ты все неправильно понял. Я… Так мило с твоей стороны купить ее для меня. Пожалуйста…

В воздухе повисло тяжелое, неприятное молчание. Лицо Дейла потемнело. Так бывало всегда, когда он сердился. Но прежде чем кто-либо успел заговорить, к ним подошел слуга. Лайл посмотрела на него с облегчением.

— В чем дело, Уильям?

— Простите, мадам, это мисс Коул. Она спрашивает, не уделите ли вы ей минутку?

Дейл вернулся к своему креслу.

— Мисс Коул с почты? — спросил он.

— Да, сэр.

— Интересно, чего она хочет. Хорошо бы узнать, Лайл.

Лайл поднялась и пошла к дому. Она чувствовала себя такой пристыженной и так радовалась возможности сбежать, как будто ей было семь лет, а не двадцать два. Хрусталь она сжимала в руке. Легкий, переливчатый смех Алисии преследовал ее, пока она шла через лужайку.

Во всем большом доме Лайл действительно любила только одну комнату — свою маленькую гостиную. Ее обшитые панелями стены были когда-то выкрашены в белый цвет, а теперь же потемнели до тона старой слоновой кости. Зелень парчовых занавесок полиняла, старый китайский ковер тоже выцвел и приобрел цвет серо-зеленой воды. Все в этой длинной, узкой комнате было старым: потертое бюро красного дерева, диван с высокой спинкой, книжный шкаф, маленькое пианино, украшенное гофрированным серо-зеленым шелком, таким тонким, что он рвался от прикосновения, и резными узорами в виде скрипичного ключа справа и басового — слева. У инструмента был очень нежный, негромкий звук, и Лайл, когда рядом никого не было, нравилось прикасаться к пожелтевшим клавишам, заставляя их петь. Три окна гостиной выходили на лужайку, на море и на большой кедр.

Среднее окно было одновременно дверью. Через нее и вошла теперь в комнату Лайл. Мисс Коул поднялась с краешка стула с прямой спинкой и шагнула ей навстречу. Никто не принял бы ее за тетку Сисси Коул. Сисси была высокой, слабой девицей с соломенными волосами, мисс Коул — маленькой, полной и очень живой, с темными и блестящими, как у птички, глазами, щеками с ярким румянцем. При разговоре она для убедительности дергала головой, как птица, клюющая червяка.