Патриция Вентворт - На краю пропасти

— Да, я могла бы, но не знаю…

— Заранее никогда не знаешь! — просветлела мисс Коул. — И я вас не принуждаю, миссис Джернингхэм, но, если бы вы поговорили с самой Сисси, она была бы просто счастлива.

— О, вы думаете? — с сомнением произнесла Лайл. Ей казалось, что она не настолько взрослая и опытная, чтобы давать советы Сисси Коул. И что она может ей сказать? «Ты отдала сердце не тому человеку. Забери его назад. Не печалься, потому что он этого не стоит. Спасай, что можешь, пока есть, что спасать». Можно сказать все это. Но захочет ли Сисси слушать ее, а если да, поможет ли ей это? Где-то в глубине ее души какой-то голос прошептал: «Тебе стоит сказать все это себе самой». Боль пронзила ее. Лайл спросила:

— Она очень несчастна?

— Все глаза выплакала, — неожиданно лаконично ответила мисс Коул.

Лайл поднесла руку к щеке. Этот ее жест выражал расстройство.

— Но она не будет против? Я не хочу…

Мисс Коул горячо замотала головой. Вишни загремели.

— Сисси о вас очень высокого мнения. Она никого так не послушает, как вас. Мне, конечно, стыдно думать, что племянница приходила и плакалась вам насчет Пелла. Но потом она нарадоваться не могла на вашу доброту. И она прислушалась к вашим словам, потому что пересказала мне кое-что. Вы знаете, как это бывает: если девушка кого-то любит, она его послушает, а если нет — пропустит все мимо Ушей. А я уверена, что Сисси о вас очень высокого мнения, как я уже сказала.

Лайл поднялась. Если не сказать, что она обязательно увидится с Сисси, мисс Коул будет тараторить, пока Лайл все-таки не пообещает. Легче и вправду поговорить с Снеси, чем спорить с мисс Коул. И можно отдать Сисси тот клетчатый жакет. Это действительно отличная идея. Лайл одновременно подбодрит Сисси и избавится от жакета. Каждый раз, видя его в гардеробе, она вспоминала слова Алисии: «Этот ужасный жакет!» Но Сисси он понравится. Лайл быстро проговорила:

— Если Сисси может прийти сегодня вечером, я с ней поговорю. Скажите ей, что у меня есть кое-что для нее.

Мисс Коул тоже встала, подняла с пола коричневую сумочку, убрала носовой платок и пожала Лайл руку:

— Вы очень, очень добры!

Когда мисс Коул наконец ушла, Лайл встала у стеклянной двери и выглянула наружу. На лужайке остались лишь пустые кресла. Теперь их накрыла тень от кедра.

Если все-таки придется поговорить с Дейлом о Пелле, надо покончить с этим не откладывая. Если он вошел в дом из сада, то сейчас может быть в рабочей комнате. Никто никогда там не работал, но по традиции, унаследованной от предков, кабинет стал личной комнатой Дейла. В Тэнфилде все происходило именно так: маленькая гостиная Лайл принадлежала ей не потому, что нравилась, — просто это всегда была личная комната хозяйки Тэнфилда. По той же причине ей приходилось спать в огромной, мрачной спальне. И мечтать о другой спальне было бесполезно.

Лайл направилась в кабинет через оружейную комнату. Впоследствии она часто задавала себе вопрос, что заставило ее выбрать именно такой путь. Если бы она просто вошла в дверь, ведущую в рабочую комнату, все могло бы произойти иначе. Но сколько Лайл ни думала, она не могла себе этого объяснить. Может быть, потому, что дверь была приотворена, Лайл и подошла ко входу в кабинет. Из комнаты не доносилось ни звука. Лайл толкнула дверь и заглянула внутрь.

И увидела Дейла. Он стоял спиной к Лайл, обнимая Алисию. Алисии почти не было видно — лишь краешек белой юбки и руки, охватившие шею Дейла. И их лица, прижатые друг к другу. Лайл увидела достаточно. Не задерживаясь, она покинула комнату.

В своей маленькой гостиной Лайл опустилась на диван и попыталась успокоиться. Поцелуй значит не слишком много. А для некоторых мужчин он совсем ничего не значит.

Не стоит делать из мухи слона или думать, что наступил конец света из-за того, что Дейл поцеловал свою кузину.

Нет, обманывать себя тоже нельзя — это не был братский поцелуй. Но она ведь обидела мужа. Дейл принес жене подарок, а он ей не понравился. И она при всех показала это. После этого Алисии удалось легко сыграть на его оскорбленных чувствах, использовать его старое чувство к ней и раздуть пламя из искорки страсти. Лайл была настолько уверена, что все произошло именно так, будто стояла в кабинете рядом с ними и все видела. Она обладала на редкость тонким чувством справедливости и теперь пыталась верно оценить и взвесить вину Дейла. Ей нельзя плакать, потому что Алисия заметит следы слез на ее лице. Нельзя показывать ей свое горе, потому что Алисия ее ненавидит. Но Дейл женился на ней, а не на Алисии. Дейл любит ее. Дейл ее любит… Сердце как будто медленно перевернулось в груди. Любит?

Прежде чем Лайл успела ответить на свой вопрос, из сада появился Рейф.

— Совсем одна, моя сладкая? Что ж, мне повезло, не так ли? Честно говоря, я соскучился по мисс Коул. Цитата из местной песенки: «Я скучаю о моей мисс, а моя мисс скучает обо мне». Интересно, правда скучает? А есть и другой вариант: «Я целую мою мисс, а моя мисс целует меня». — Рейф сморщился, словно от боли. — Кошмарная мысль! Думаешь, она поцеловала бы меня, если бы я попросил? Или, скорее, если бы я не просил?

Он упал в кресло и нараспев продекламировал:

Это из Гейне, перевод — мой собственный. Старик явно очень много об этом знал. Как ты думаешь, что случится, если процитировать это мисс Коул?

Его слова заставили Лайл рассмеяться.

— Она подумает, что ты очень умный. Они там, в деревне, все считают тебя ужасно умным. И она скажет: «Я, конечно, не знаю, мистер Рейф».

Он взглянул на нее и быстро отвел глаза. У Лайл возникло обескураживающее чувство, будто этого мгновения ему хватило, чтобы понять все, что она очень хотела скрыть Но в конце концов, с Рейфом это было не страшно. Он ничего не принимал всерьез, поэтому не имело значения, знает ли он о тебе что-то важное. Он даже заставлял Лайл чувствовать, будто все ее заботы слишком незначительны, чтобы кого-то волновать. Рейф казался таким поверхностным! Или она не знала, что скрывается в глубине? Да и есть ли в нем эта глубина?

Его взгляд пробежал дальше, ни на чем не останавливаясь, потом вновь вернулся к ней.

— Ты не хотела бы переделать для себя эту комнату, все здесь поменять?

Лайл посмотрела на него с сомнением.

— Не думаю. Она мне не принадлежит.

Она не повторила тех слов, что сказала Эйми Мэллем: «Дейлу это не понравится». Сейчас не было нужды это говорить. Ведь оба они отлично понимали: обычаи Тэнфилда установлены раз и навсегда и не подлежат изменению. Как законы индийцев и персов. И Дейл, верный подданный Тэнфилда, не примет никаких перемен.