Патриция Вентворт - Светящееся пятно

Агнес проигнорировала это замечание и спокойно сообщила:

— Я написала мистеру Трауэру, что мы нашли новое завещание.

— Ты что, с ума сошла?

— Нет. Я говорила тебе, что больше так не могу. В письме я сообщила, что его нашли в банке из-под печенья, так что никаких неприятностей не будет.

— Ты спятила! — повторил Мастермен.

Она покачала головой.

— Вовсе нет. Я подумала, что лучше сразу тебе рассказать. А теперь я, пожалуй, сниму шубу.

Впоследствии Мастермен был рад, что Леонард Кэрролл выбрал этот момент, чтобы войти в комнату, очевидно, решив со скуки поиграть в бильярд. Агнес вышла с тем же бесстрастным видом, и Мастермен был удовлетворен, разбив молодого Кэрролла наголову. Это куда лучше, чем ссориться с сестрой. Какой смысл, раз письмо уже отправлено? Им придется пройти через это, но он примет ее предложение насчет пятидесяти тысяч. Таким образом, он ничего не потеряет и будет в безопасности. Знал бы он, что Агнес так себя поведет, то вообще не стал бы рисковать. У женщин для таких авантюр кишка тонка.

Покуда продолжалась игра в бильярд, Джастин вошел в Милл-хаус.

— Надень шляпу и выйди, — сказал он Доринде.

Они зашагали по дороге к деревне в сгущающихся туманных сумерках. Из труб деревенских домов вились струйки дыма, сливаясь с туманом. В воздухе ощущался запах гниющих листьев и навоза.

Отходящая от первого дома дорожка тянулась между высокими изгородями и нависающими деревьями. Джастин и Доринда молчали, пока не свернули на нее. Они чувствовали, что должны сказать слишком многое и что об этом лучше говорить, когда рядом никого нет.

Первым заговорил Джастин:

— Как твои дела?

— Приходила полиция… — вместо ответа сообщила Доринда.

— Они виделись с миссис Оукли?

— Нет, мистер Оукли им не позволил. Он сказал, что она неважно себя чувствует. Завтра они вернутся, а сегодня поговорили с горничной и со мной.

— Расскажи поподробнее.

— Они держались очень любезно, не старались меня запугать. Вопросы задавал старший инспектор, а другой записывал мои ответы. Прежде всего меня спросили, давно ли я знала мистера Порлока.

— И что ты ответила?

Доринда посмотрела на него сквозь туманную мглу. Между изгородями и под деревьями было почти совсем темно. Джастин велел ей надеть шляпу, но она вышла в твидовом пальто и с непокрытой головой. Коричневый цвет пальто сливался с осенними красками опавших листьев, голых веток и бурой земли. Волосы Доринды скрывали тени деревьев. Видно было только ее лицо, лишенное красок и почти всех характерных черт, словно первый набросок портрета на тусклом темном фоне. Девушка казалась Джастину близкой и далекой одновременно. Он мог дотронуться до нее, протянув руку, но в тот момент сомневался, что ему это удастся.

— Я ответила, что совсем его не знала до визита к нему вчера вечером, — сказала Доринда после небольшой паузы. — Господи, кажется, что это было уже давно… — Она вздохнула. — Прости… на меня что-то нашло. Потом я добавила, что когда мы вошли в гостиную, я его узнала.

— Значит, ты им рассказала?..

Голос Доринды внезапно стал совсем детским.

— Мне казалось, я должна им рассказать, и я подумала, что лучше сделать это сразу же.

— Ладно, продолжай.

— Ну, они задали много вопросов. Я рассказала им, что, когда я знала мистера Порлока, его звали Глен Портеус и он был мужем тети Мэри. Они спросили, когда она умерла, и я ответила, что четыре года назад. Тогда они осведомились, развелась ли тетя Мэри с мужем, и я сказала, что она получила развод лет через семь после того, как он ушел в последний раз, и что с тех пор я его не видела. Они спросили, уверена ли я, что Грегори Порлок это Глен Портеус. Я ответила, что уверена и что он понял, что я узнала его. Я догадалась по тому, как он на меня смотрел. Ну, потом они стали расспрашивать про фотографию, которую я подобрала на полу в детской — не знаю, кто им об этом рассказал. Я сказала, что точно такая же фотография была у тети Мэри, и я сразу ее узнала. Тогда они вернулись к этой ужасной истории в магазине «Де Люкс». Знаешь, что я думаю, Джастин? Что все это подстроил Злой Дядюшка, чтобы лишить меня работы у Оукли. Он ведь не мог рассчитывать на то, что я его не узнаю, и ему не хотелось, чтобы вдруг возник кто-то из его прошлого и заявил: «Это вовсе не Грегори Порлок, а Глен Портеус. Моя тетя Мэри развелась с ним, потому что он был законченным негодяем».

— Возможно, ты права.

— Кажется, они знают мисс Силвер. Когда я рассказала им, как она говорила с управляющим магазином, молодой полицейский усмехнулся и воскликнул: «Ну, еще бы!», а старший инспектор сказал, что мисс Силвер очень уважают в Скотленд-Ярде. О, Джастин, как бы я хотела, чтобы она была здесь!

— Почему?

— Из-за Оукли — я боюсь за них. Помнишь, как миссис Оукли закричала, увидев Порлока мертвым, и назвала его Гленом? Должно быть, она знала его до того, как он стал Грегори Порлоком, а ведь считалось, что она вовсе его не знает. Меня все это пугает. Миссис Оукли все время плачет, а мистер Оукли выглядит, как на похоронах. Они оба напуганы. Она боится признаться ему, а он боится ее спрашивать. Это ужасно!

— Мне не нравится, что ты живешь там, — сказал Джастин.

— Дело не во мне. Я не могу не испытывать к ним жалости, даже если…

— Что ты имеешь в виду, Доринда?

— … даже если это пугает меня, — еле слышно повторила она.

Невысказанная мысль, пугающая Доринду, повисла между ними во мраке. Смертельный удар нанесла рука отчаявшегося человека — может быть, женская, а может быть, мужская…

— Такие люди, как Глен Портеус, напрашиваются на убийство, — вздохнув, добавила Доринда.

— Вы примете мисс Мойру, миледи?

Леди Пемберли позавтракала в кровати и сейчас читала газету.

— Мисс Мойру? — переспросила она. — Рановато она явилась. Да, конечно, приму. Возьмите поднос и попросите ее подняться.

Свет падал на газетный заголовок: «Убийство в сельском доме». Когда дверь открылась и Мойра Лейн вошла, она заметила заголовок, но еще раньше успела разглядеть бледное суровое лицо под густыми волосами серо-стального цвета, которые Сибилла Пемберли зачесывала назад — на манер моды восемнадцатого столетия. Все в комнате было очень качественным и очень простым — никаких безделушек и ярких красок; темный портрет маслом покойного лорда Пемберли над камином; под ним на каминной полке вазочка с белыми камелиями; пурпурное постельное покрывало, которое Мойра непочтительно именовала балдахином для гроба; кружевной чепчик с алыми лентами; прекрасная шетлендская [14]шаль поверх ночной рубашки, похожей скорее на одеяние монахини. Все это было хорошо знакомо Мойре: именно то, что она ожидала увидеть. Первый ее взгляд был брошен на лицо леди Пемберли, которое не сказало ей ничего, а второй — на газету, которая сообщила слишком даже многое. Судя по огромным заголовкам и фотографиям, эта газета была не из тех, которые обычно читала кузина Сибилла. Следовательно, Досон специально принесла ей ее, а если так, значит, там упоминалось не только об убийстве, но и о самой Мойре Лейн.