HallowKey - Это элементарно, мисс Грейнджер!

— Сделайте ровно два глотка. Это поможет.

Я послушался и действительно, мне сразу стало намного лучше. Напиток был что-то похож на микстуру от кашля, только более концентрированную.

— Как нам повезло, что вы оказались рядом, сэр, — продолжал Генри. — Позвольте поблагодарить вас за помощь мне и моему другу, доктору Ватсону. Вы предотвратили ужасное несчастье! Даже подумать страшно, как бы я возвращался домой один. Спасая его жизнь, вы оказали лично мне и всему нашему обществу неоценимую услугу...

Незнакомец неопределенно хмыкнул, слегка скривив губы в подобии улыбки, и ответил:

— Не стоит благодарности. Это было не сложно.

— Понимаете, мы с доктором решили прокатиться верхом, и тут раздался этот ужасный вой на болотах. Моя лошадь испугалась и понесла. Я упал, повредил ногу, доктор Ватсон поспешил мне на помощь и... Остальное вы видели.

— Понятно, — кивнул мой спаситель. — Вам следует быть внимательней, отсутствие открытой воды и топи — самые опасные ловушки торфяных болот.

— А кто это кричал? — отважился спросить я.

Умное лицо нашего собеседника приняло слегка насмешливое выражение.

— Некоторые считают, что это какая-то птица, другие — что это воет местная достопримечательность, легендарная собака...

— Но ведь ее же убили! — не выдержал Баскервилль.

— В самом деле?

— Именно! Доктор Ватсон был свидетелем!

— Стало быть, вы и есть тот самый Генри Баскервилль, о приключениях которого здесь ходят такие любопытные слухи? — мне показалось, что тут на лице незнакомеца промелькнул подлинный интерес.

— Вы угадали, сэр, — Баскервилль приосанился, — и я хочу воспользоваться случаем, чтобы пригласить вас в Баскервилль-холл. Буду признателен, если вы примете мое предложение и вы увидите, как может быть благодарен Баскервилль... Сэр Генри Баскервилль, к вашим услугам.

Обычно баронет одевался очень богато, даже немного чересчур, но сегодня он как раз решил отдать дань своему ковбойскому прошлому и щеголял демократичной рубашкой в ярко-красную клетку. Трудно было не заметить скептического взгляда, которым мужчина окинул пыльный наряд моего приятеля. Тем не менее, он вежливо склонил голову в приветствии, и сказал:

— Рад был вам помочь, господа, но, к сожалению, я не могу сейчас принять ваше предложение, потому что крайне ограничен во времени. Не сворачивайте с тропинки, и вы спокойно доберетесь домой. Это ваше, сэр...

С этими словами он протянул ошарашенному Баскервиллю абсолютно целую фотокамеру, взял в руки стоящую у отвесной стены трость, и, не дав нам опомниться, скрылся за поворотом.

— Он не слишком-то любезен, — проворчал сэр Генри, — даже не представился. Хорошо хоть камера цела, — и он несколько раз щелкнул затвором, проверяя, как работает механизм.

Вдвоем мы кое-как взгромоздились на одну лошадь и потрусили в сторону замка. Как оказалось, ни мне, ни сэру Генри медицинская помощь больше не понадобилась. За исключение нескольких ссадин и синяков, других следов от происшествия не осталось. Но вот нервное напряжение, выпавшее на нашу долю, вылилось в то, что после ужина мы, не сговариваясь, решили скоротать остаток вечера за бокалом хорошего коньяка. Разговор неизбежно крутился вокруг происшествия на болотах и личности нашего таинственного спасителя.

— Вы заметили, как он на меня посмотрел, а? — возмущался Баскервилль. — Словно я школьник какой-то, а не хозяин поместья. Он мне не поверил, что ли?

— Вы были одеты не как дбр... добропорядочный английский сквайр, а как пастух.

— Ну и что? Я что, не имею права одеться, как мне хочется?

— Вы имеете, конечно... а хозяин Баскервилль-холла — нет.

— Можно подумать! А сам-то он, сам? Это что, бодро... порядчно расхаживать по болотам в парадном сюртуке и лаковых туфлях? Там же грязь, фи...

— А он аккуратно расхаживал... У него туфли чистые были, блестели даже.

— Какая разница? — сэр Генри покачнулся в кресле. — Зачем вы вообще рассматривали его туфли?

— Потому что лежал на земле, вот почему... Я ваши сапоги тоже хорошо рассмотрел. Интересно, а кто он такой?

— А мне совсем не интересно, ну даже вот ни капли не интересно... Появился, как из-под земли, рассказывает про всяких собак... А я больше не боюсь! Меня этими сказками не возьмёшь! А вы, Ватсон, боитесь?

Я вспомнил зловещий вой на болотах и поежился.

— И я тоже не боюсь. Слушайте, сэр Генри, а почему вы сами меня не вытащили? Ведь ваша нога не болит?

— Это правда, совсем не болит, зараза... А как болела, Ватсон! Когда вы провалились сквозь землю, я забыл про ногу и вскочил, но она подвернулась, и я шлепнулся прямо на... Ну, в общем, упал я, да... Но я полз, полз к вам на помощь, друг мой... Эх, — тут он смахнул непрошенную слезу, — если бы не появился этот человек, то мистер Холмс никогда не простил бы мне...

— А чем он меня вы-вытаскивал?

— А у него была какая-то палка, такая, тонкая...

— Трость?

— Вот-вот. Только меньше...

— А...

— Бедный Ватсон! Как подумаю, что из-за меня вы находились на волосок от гибели!..

— Ну, почему из-за вас?.. Я сам виноват, надо было под ноги смотреть.

— Так вы спешили помочь мне, потому и не смотрели. И чуть-чуть не погибли, — напомнил сэр Генри, с трудом фокусируя взгляд.

— Чуть-чуть, как говорят, не считается.

— А давайте за это выпьем...

~*~*~*~

Наутро сэр Генри решил, что впечатлений от родового гнезда ему хватило и внезапно вспомнил о важных делах, требующих его присутствия в Лондоне. После коротких сборов мы оставили позади дортмундские пустоши и Гримпенскую трясину, во второй раз чуть не ставшую для одного из нас роковой.

Уже этим вечером я сидел в любимом кресле и рассказывал другу о нашем путешествии. Выслушав рассказ о том, как я провалился в болото, Шерлок Холмс был, пожалуй, шокирован, и даже попытался меня строго отчитать.

— Ватсон, вы были чертовки неосторожны! Просто хоть не выпускай вас из дому! Я бы не простил себе, если бы с вами без меня что-то случилось.

— Никто не застрахован от смертельных неприятностей, Холмс, даже на соседней улице. Если так рассуждать, то и с постели вставать не стоит, — резонно заметил я, но мне было приятно увидеть выражение его привязанности.

Выслушав историю до конца, Холмс заинтересовался человеком, который так своевременно оказал мне помощь. Он не хотел смирится с тем, что незнакомец пожелал остаться неузнанным, но, в конце концов, я убедил его оставить все как есть.

— Даже если мы его найдем, Холмс, что это изменит? В каких-либо сентиментальных ценностях, вроде дружбы и признательности, этот человек, очевидно, не нуждается. Материальные, я подозреваю, его тоже не интересуют... Это для меня стоял вопрос жизни и смерти, а он просто сделал доброе дело и пошел своим путем. Разве вы поступили бы иначе?