Павел Генералов - Юность олигархов

— Так как насчёт конкурса? — Гоша улыбнулся и ладонью накрыл Машину руку. Рука была сухая и теплая. И немного шершавая.

— У меня вряд ли получится, работы много, — голос Маши уже не был таким зазывным, как давеча в телефоне. — Извините, Георгий, мне пора.

— А может быть поедем куда–нибудь на Тверскую? Выпьем, поболтаем?

— Нет, нет, спасибо. Я спешу. Статья выйдет в понедельник. Предварительно я пришлю вам текст для вычитки.

— Маша, я вам всецело доверяю, — отмахнулся Гоша.

— В нашей газете так принято, — Маша была абсолютно серьезна.

Она встала и решительным жестом деловой женщины сняла с деревянной вешалки длинное тёмно–синее пальто. — Всего доброго!

— Доброго, — вслед ей откликнулся Гоша и залпом допил вино. Она даже не оглянулась! Ничего себе сюжетец! Такого с ним раньше не приключалось. Кажется, его просто использовали? Настроение резко испортилось.

Бывший выпускник МГУ! Бизнесмен, или как там Нур говорит: бизь–нес–мен? Среднего звена? Хрена–два! «Подсевший на Лужу» торговец шапками — вот кем он был для этой молоденькой задаваки–журналистки. Да и для самого себя. Что окончательно прояснилось именно во время этого дурацкого интервью. Будто он беседовал не со смазливой журналисточкой, а с умудрённым и бесстрастным психоаналитиком, вытянувшим из него «на гора» все тайные страхи и претензии к миру внешнему и миру внутреннему.

Теперь Гоше уже казалось, что за левым Машиным плечом всё время маячила тень венского шарлатана — доктора Фрейда в сером, в цвет Машиных глаз, сюртуке.

«Наша газета, наша газета», — дрянь ведь газета, жёлтый листок, гордиться–то нечем, а надо ж, даже его зацепило! А чем он–то, Георгий Сидоров, может гордиться? «Наши шапки, наши шапки»? Гоша заказал сигареты и закурил.

Что ж, эта серая мышь Маша, в общем–то, права. Просто зарабатывать деньги — это не профессия. А вот умение зарабатывать БОЛЬШИЕ деньги — очень даже профессия. Но чтобы их зарабатывать, надо не на месте сидеть, шапки высиживать, а играть. Играть по крупному. Как и с кем, Гоша пока не знал. Но безошибочной интуицией математика — логика и аналитика — понимал, что вектор движения угадал верно. Как–то всё оно символично сегодня совпало: прощание с затянувшимся приветом из прошлого от бедного Вани — Васи и эта вполне рядовая встреча, вроде как окончательно выбившая его из привычной колеи.

Скорбные Гошины размышления прервались с появлением двух симпатичных девчонок с короткими стрижками, по виду — циркачек–акробаток. Гоша их узнавал с первого взгляда — всё–таки далеко не первый раз он наведывался в сие заведение. И это было как раз то, что надо замученному самоанализом молодому человеку в расцвете лет и не слишком хорошем настроении. Пока, во всяком случае. Тонус настроения следовало поднять. И немедленно!

Гоша заказал сто грамм армянского и, получив их, пружинистой походкой направился к девушкам:

— Позволите к вам присоединиться? Вы, наверное, на батуте работаете?

Девушки одновременно улыбнулись и кивнули. Правда, работали они не на батуте, а были воздушными гимнастками.

Но жизнь по любому снова налаживалась. Хотя бы на этот вечер.

11 марта 1997 года

Девушки, конечно, анестезия. Но — ненадолго. Утром, оставив гимнасток сладко спящими, Гоша, злой как змей–горыныч и голодный как семеро козлят, вышел из «Арены». Путь его лежал — куда? Ну, конечно, в Лужу. Он закурил, но тут же выбросил сигарету. Дым был противным и кислым.

Отступившие ночью комплексы вновь обступили его со всех сторон, поддерживали аккуратно под локоток, шуршали нежно в ушко: «ш–ш–шапка, ш–ш–шапка, ш–ш–ш…». Пожалуй, впервые в жизни Гоша был так недоволен собой. У него всегда всё получалось, он был лидером ещё в детском саду, затем в школе, затем в университете. А сейчас — что выходило? Он сдёрнул всех своих друзей, сам бросил науку и ради чего? Да, конечно, денег у них у всех хватало. На что? На жратву? На чахлый бизнес? Да! Что и говорить, невиданный размах — шапочные магазины и игротеки для дебилов. Стоило ли это принесённых жертв? Пожалуй, что и нет. Да какое там — пожалуй! Нет и только нет. Из этого надо выбираться. Как? Этого он пока не знал. Знал лишь одно: он это придумает, непременно придумает. Иначе к чему ему его роскошные мозги?

Он потёр голову. Чёрт, болит. Мозги думать не хотели. Было холодно и мерзко.

— Слышь, Катька, а себе я личный автомат поставлю! — входя в «Царь–шапку», услышал Гоша бодрый Лёвкин голос.

— Он тебе нужен, Анакондов? — Катя протирала витринное стекло голубой жидкостью с приятным запахом. Гоша чуть не взвыл: для этого что ли Катька бросала своих кроликов? Чтобы наводить глянец в «царских» чертогах?

— Обязательно! — веселился беспечный Лёвка. — Я его настрою, как те, помнишь, первые? И буду всё время выигрывать! Прикинь, Кэт, вечный победитель…

— Сам у себя? — Катя посмотрела на Лёвку как на умственно отсталого.

— Лучше онанизмом займись, — посоветовал, входя, Гоша.

Лёвка с удивлением посмотрел на друга. От того прямо искру можно было высекать.

— Ты что, Сид, что–то съел? — участливым тоном платного терапевта поинтересовался Лёвка. — Прими касторки. Верное народное средство.

— Да пошёл ты, — буркнул Гоша, но Левка был в добродушном настроении:

— Уточните направление, сэр, — балагурил он.

— Где Нюша? Где Нур? — отрывисто спросил Гоша. — Сегодня проводим стратегическое совещание.

— Ого! — Лёвка стал почти серьёзным, а Катя бросила, наконец, полировать витрину:

— У Нюши пересдача, будет к двум, — спокойно сказала она. — А Нур уже здесь, отошёл в игротеку. Что случилось, Гоша?

— В том–то и дело, что ничего, — очень понятно объяснил Гоша. — Акробатический этюд, — он усмехнулся, вспомнив ночных гимнасток, — под названием «на старт, внимание, фас» завершён. Деревья стали большими.

А этот «Московский вестник» я на корню куплю, — мстительно подумал он. — Не пройдёт и полгода!

Полторадядько был почти счастлив. Как может быть счастлив алкоголик, с утра получивший в подарок непочатую четвертинку.

Полторадядько же получил гораздо более ценный подарок. Заявление Сыромятниковых было просто даром небес, хотя на ангелов они и мало походили. Вряд ли ангелы воняют прогорклым чебуречным жиром.

— Свидетели были?! — рявкнул Полторадядько. Заявителей надо было сразу немного припугнуть, чтобы не раскатывали губу на тот счёт, что их делу дадут серьёзный ход. Тем более, что эти двое, как пить дать, чего–то не договаривали. Похоже, и у самих рыльца–то в пушку.

— Не было! — в один голос соврали Сыромятниковы. И то правда: если в свидетели записать Антошку, то свидетельствовать он будет точно не в их пользу.