Павел Генералов - Война олигархов

— Ну, ты же уедешь в Москву?

— Уеду, Зере учиться надо, — согласился Гоша.

— Так тебе здесь на первое время нужен будет свой человек? — прямо спросил Нур. Они пока не обсуждали этот вопрос, но такое решение казалось вполне очевидным.

— Посмотрим, — буркнул Гоша.

Он знал одно: что пока не будет найден заказчик убийства Сафина, он никого вместо себя подставлять под пули не будет. Даже лучшего друга. Тем более — лучшего друга. А пока… Пока надо искать недостающие фрагменты паззла по имени «Нефть». Ведь ясен пень — стреляли не в Сафина. Стреляли в «Башконефть».

Самому себе стыдно было признаться, но почему–то больше всего Артур Викторович Чуканов, глава «Севернефти», беспокоился о Бисмарке. Отправляясь на два дня в Москву, Бисмарка он решил лишний раз не травмировать многочасовыми перелётами. И оставил его в своём гостиничном номере в Нефтесеверске. Конечно, там о нём позаботятся.

Но ведь опять, руку можно дать на отсечение, перекормят! Хотя он уже много раз и очень настоятельно требовал, чтобы жратву тому давали точно по норме. Ну и что, что он требует ещё?! Он и так уже не на кота, а на собаку или даже свинью начал походить. По крайней мере размерами.

В остальном всё складывалось более или менее сносно. Жену с сыном Артур Викторович ещё в прошлом месяце отправил в Лондон — от греха подальше. В Администрации Президента все вопросы разрешились в лучшем виде: речь шла о передаче в личное управление Чуканова двадцати двух процентов акций. Эти акции должны были быть изъяты у проштрафившихся перед государством держателей. По остаточной стоимости. Тем приходилось выбирать. Выбор, что и говорить, был небогатый — между восполнимой потерей части собственности и невосполнимой потерей свободы. То есть, акционерам, наконец, было сделано такое предложение, от которого они не смогли уже отказаться.

Таким образом, под контролем Чуканова вот–вот окажется контрольный пакет, что позволит ему больше не оглядываться на Совет директоров, а проводить исключительно собственную и независимую политику. В пользу родного государства, естественно.

Беспокоил только Боков. Как–то слишком уж он затих в последнее время. Хотя ещё совсем недавно проявлял просто чудеса активности. Подкатывался всеми возможными способами. В общем, достал. Пришлось применить самую тяжелую артилерию. Артобработка, похоже, пошла на пользу. На Бокова хорошенько наехала Генпрокуратура за разные прошлые и нынетекущие грехи. И он вынужден был уехать не только из Белоярска, но вообще из страны. Обретался где–то в Словакии. Осваивал новые горнолыжные трассы. Может быть, просто одумался? Хотя это и мало было похоже на Витю Бокова. Козлище тот ещё. Но ведь с возрастом даже и сильно отмороженные иногда умнеют? А то возомнил себя хозяином Белоярского края! Вот и получил по носу. Не по зубам ему оказался Чуканов, не по зубам!

Из офиса «Севернефти» на Сретенке выехали в начале девятого.

— Сан Саныч, — приказал начальнику охраны Чуканов, — давай заедем в «Храм дракона» на Ленинском, перекусим. Оттуда — сразу во Внуково. Распорядись, чтоб самолёт готовили. Да и еду в «Драконе». Чего–нибудь поострее.

— Как, и домой не заедете, Артур Викторович?

— Да зачем. Там пусто и гулко. Мои в Лондоне, сам знаешь. А в Нефтесеверске — Бисмарк один.

— Понял. Отдыхать опять в самолёте будем?

Чуканов ответом его не удостоил. Только смотрел сквозь стекло на пробегающие мимо московские дома. Ему и в самом деле не терпелось вернуться в Нефтесеверск: дел там было слишком уж много.

По дороге Чуканов приказал остановиться у супермаркета на Смоленской. Там, он знал, приличный отдел для животных. Не может же он возвращаться к Бисмарку без подарка. Сан Саныч тенью следовал за спиной шефа. Тот долго рассматривал какие–то собачьи и кошачьи аксессуары.

Пока Чуканов вертел в руках приспособление для кошачьих когтей, похожее на обвитый толстой верёвкой бочонок, Сан Саныч с изумлением обнаружил нечто совсем несуразное. На упаковке с длинной сухой хреновиной было написано по–русски: «Бычий пенис». Чего только не придумают! — усмехнулся обычно невозмутимый начальник охраны.

Наконец, Чуканов выбрал. Он взял и бочонок, и какие–то специальные кошачьи лакомства, которые отвратительно воняли даже сквозь упаковку.

Ужинали почти молча. Чуканов с Сан Санычем за отдельным маленьким столиком, охрана — за большим круглым, возле окна.

Около десяти отправились в аэропорт. Движение к вечеру было небольшое. Ехали быстро, коротко притормаживая на светофорах: джип охраны следовал позади на расстоянии двух метров.

Когда в очередной раз остановились на пересечении с Обручева, слева, близко от машины Чуканова тормознул мотоциклист.

Сан Саныч цепким взглядом осмотрел парня в поблёскивающем закрытом шлеме, с небольшим рюкзаком на спине. Мотоциклист, опершись правой ногой обо асфальт, быстро сдёрнул рюкзак, державшийся на одном плече, и аккуратно пристроил его прямо на плоской крыше чукановского «мерса».

— Газуй! На красный! — заорал Сан Саныч прямо в ухо водителю: оставался шанс сбросить эту хрень на резком старте.

Но тяжелый рюкзак уже глухо стукнулся о крышу и прилепился к ней словно на магните. И в то же мгновение, секунда в секунду, мощный взрыв разворотил крышу автомобиля словно консервную банку. Пламя провалилось внутрь, а через мгновение вынырнуло вновь на поверхность — ярким чёрно–красным грохочущим грибом. Вокруг запиликали сигнализации припаркованных возле подъездов машин. Из окон домов с мелодичным звоном посыпались стёкла.

Когда охранники выбрались из отброшенного взрывной волной джипа, всё было почти кончено: «мерс» Чуканова пылал снаружи и изнутри. Ясно было как днём: шансов выжить у сидевших внутри не оставалось. Хотя двое из охраны и принялись яростно поливать останки авто пышной пеной сразу из двух огнетушителей. Через четыре минуты прибыли гаишники, ещё через пару — пожарные и скорая.

От мотоциклиста тоже почти ничего не осталось. Не считая мотоцикла, мощной красивой «ямахи». Мотоцикл, похоже, каким–то чудом вообще не пострадал. Даже двигатель продолжал работать — хоть сейчас садись и езжай. Переднее колесо медленно вращалось, поблёскивая спицами.

В доме Вафиных все уже спали. Кроме самого Вафина, который где–то шлялся — и Гоша даже знал где — и самого Гоши. То есть спали женщины, дети и старенький эрдель по кличке Буча. Впрочем, Буча спал практически всегда, делая перерывы только на еду и прогулки. Он не просыпался даже когда маленький Нурислам, только научившийся ходить, заваливался на него всем своим весом. Буча в таких случаях лишь глубоко вздыхал и переворачивался на другой бок.