Павел Генералов - PRосто быть богом: ВВП

Традиционно поклонился мэру и китаец Ли с порога своего китайского заведения. Жарский гордился тем, что в его городе китайский ресторан появился даже раньше, чем в области. Съездив в Нью — Йорк и обнаружив там огромное количество вкуснейший китайских закусочных, он сам распорядился найти подходящего китайца и создать ему все условия. Китайский ресторан «У дядюшки Ли», поначалу воспринятый великоволжцами с некоторой подозрительностью, вскоре стал в городе самым модным. Считалось высшим шиком отгулять в нём свадьбу — откуда–то появилось поверье, что свадьба, сыгранная «У дядюшки Ли», приносит молодым счастье и удачу.

Подобная судьба постигла и многие другие начинания мэра, тоже поначалу воспринимавшиеся в штыки. Вернувшись из очередной заграничной поездки, Жарский всякий раз был одержим какой–нибудь новой, на первый взгляд сумасбродной идеей. Так, после посещения Лиссабона в скверах города появились слоны, жирафы и бегемоты, искусно вырезанные из специально заказанного по этому случаю живого кустарника. После поездки в Париж мэр энергично занялся устройством фонтанов. Которые вскоре и появились в немалом количестве.

Свои украшательские забавы Жарский финансировал не из городского бюджета, а обложив дополнительными поборами местных бизнесменов. Чем заслужил их тихую до поры до времени ненависть, но зато завоевал любовь жителей. Фонтаны и экзотические животные стали местной достопримечательностью наряду с собором, резными фасадами деревянных купеческих домов и местным краеведческим музеем, в начале прошлого века построенного купцом Петром V Заусайловым, очередным потомком фактического основателя города.

Другое дело, что дома за резными фасадами катастрофически ветшали, реставрация собора тянулась уже не первый год, а дороги в городе, если не считать парадной улицы Красной, временами становились практически непроезжими по причине образования огромных ям и отсутствия должного ремонта. Но это были проблемы уже всероссийского масштаба и грех было бы за ними видеть исключительно нерасторопность мэра. Тем более, что воровал он, не в пример многим, вполне по–божески. Помимо малинового джипа, двухэтажного дома на берегу Волги и доли в нескольких успешных великоволжских предприятиях он практически ничего лишнего не имел. Ну, ещё кое–что по мелочи перепадало ему при распределении земельных участков, от раздачи крупных строительных подрядов и от прочих хозяйственных телодвижений.

Но кто же за это мог кинуть в него камень? В России за всё приходится платить. Надо только знать — кому. И, главное, чтоб потом не кинули. Жарский кидал редко. Хотя всё равно к своим сорока двум годам врагов нажил предостаточно.

Проезжая мимо гостиницы «Волга», Жарский чертыхнулся. Его цепкий и внимательный глаз углядел, что с крыльца опять исчезла металлическая решетка, обычно утопленная в прямоугольную бетонную раму и служившая для вытирания ног. Сейчас яма зияла по центру крыльца перед самыми дверями гостиницы. Хорошо, что хотя бы дождя не было.

С воровством металла и сдачей его в скупку Жарский боролся давно и нельзя сказать, что безуспешно. После экзотической поездки в Улан — Батор, где все канализационные люки были украдены напрочь и, кажется, навсегда, и где надо было ходить по улицам с большой оглядкой себе под ноги, чтоб невзначай не провалиться в преисподнюю, он у себя в Великоволжске предпринял драконовские меры по борьбе с расхитителями. Меры принесли желаемый результат — с одним единственным исключением: решетка с крыльца гостиницы «Волга» продолжала пропадать с чудовищной регулярностью.

И так не слишком–то бодрое настроение этого утра было испорчено окончательно. О чём пока не подозревал подполковник Семёнов, начальник городского УВД, бывший зам Жарского ещё в бытность того главным городским милиционером. Сине–белый служебный «форд» Семёнова стоял у подножия памятника Ленину, расположенного между ёлками аккурат перед зданием городской администрации. Сёмёнов каждое утро ждал здесь Жарского для ежедневного доклада.

Вот, наконец, показался малиновый «лендкрузер» и припарковался дверь в дверь с «фордом» Семёнова.

Опустилось окошко «лендкрузера», оттуда показалась очень недовольная физиономия Жарского:

— Семёнов, твою мать! — такое начало не предвещало ничего хорошего. В последнее время Жарский даже в разговоре со служивыми выбирал более парламентские выражения, очевидно — внутренне готовился к предстоящим выборам и приучал себя к максимально толерантному общению с избирателями, среди которых, понятное дело, попадались и милиционеры. — Опять у тебя решетку… скоммуниздили! Я тебя в последний раз спрашиваю: доколе?!

У Семёнова несколько отлегло от сердца и он привычно развёл руками:

— Ну, вы же знаете, Георгий Петрович, у нас недобор с кадрами. Не поставлю же я у каждой решетки по постовому! У нас и так…

— Ладно, докладывай! — обречённо отмахнулся Жарский.

— В ДК электролампового подрались наши и заволжские…

— И кто победил?

— Обижаешь, Георгий Петрович! Пятерых даже в плен взяли. Сидят у меня в КПЗ.

— Подержи до вечера. Главное — курить не давай. Замолят о пощаде — возьми с каждого показания под подпись и — в шею их, в шею!

— Понял, Георгий Петрович. В детском парке колесо обозрения поломали. Ищем!

— Чего искать? — огрызнулся Жарский. — Вали на заволжских. Пусть возмещают.

— А если заупрямятся?

— Ножи у них изъяли?

— Три! — Семёнов готовно показал три пальца на правой руке.

— Ну, так и поставь их перед альтернативой: или ты открываешь на них дело за ношение холодного оружия, или… дело не открываешь, а они втихую скидываются на ремонт колеса.

— Да, Георгий Петрович! У вас не голова, а дом советов! — с видимым восхищением проговорил Семёнов. Он всегда ценил в своём начальнике поразительное умение сочетать коммерцию с усилением правопорядка.

— Что ещё? — прервал грубую лесть Жарский.

— Ещё… — Семёнов чуть замялся. — Ещё Вася — Царь из заключения вышел…

Никакой особой реакции на это сообщение не последовало. У Семёнова даже создалось ощущение, что Жарский пропустил весть мимо ушей, но повторить он не решился.

— А это что ещё за хрень? — вдруг воскликнул Жарский, глядя в зеркало заднего вида.

Семёнов высунулся из окна «форда» и посмотрел в нужную сторону. Из–за пятиэтажек, со стороны авиационного завода над городом словно обезумевшая луна поднимался огромный синий воздушный шар. Присмотревшись, Семёнов легко различил на нём крупную яркую надпись. Она гласила просто и откровенно:

Жарский, уходи!

— Убрать! — коротко распорядился Жарский, видимо, сумевший прочитать надпись ещё в зеркале и даже с заду наперёд.