Владимир Безымянный - Русское видео

— Пистолет не уберу, — холодно заметила Букова, — пока ты не отвалишь с половиной. Заметь, делюсь честно, не по-вашему. А Шах, насколько мне известно, и за решеткой жил не хуже, чем дома. Домом тюрьму и называл. Сам знаешь, как к нему относились. И здесь ворья не меньше, чем в лагере, а только ботинки не лизали. Ничьи бригады по городу наперстки не крутят, а ваши, гляди — работают. И лотерейщики стоят. Ваши же, то есть Шаха.

— Был Шах, да весь вышел! Кончился его авторитет раньше, чем он сам. Из-за шлюх проклятых. Ну-ну, не о тебе речь. Сам виноват. Опущенный, а как вещал, судил людей, с которыми и за стол бы не должен садиться… A-а, где тебе понять. Не твой закон. И правильно — хорошая девочка, нормальная. Ну, выстрелишь, зачем это тебе?

— Не дергайся, убью! Займись замком. Ты же тут все оборудовал.

— Оборудовал! К замку Шах никого не допускал. И что там за секрет — только он знал. Когда нужно, не ленился. — Мужчина отвернулся от револьвера, выщупывая свободной рукой в дверце сейфа некую кнопку, сам понимая тщетность всех попыток. Замок упорно не поддавался. Наконец, в ярости плюнул в замочную скважину. Спохватился, рукавом замшевой куртки отер тусклый металл, и взялся за ключ. На побагровевшем лбу вздулись канаты вен. Снова покосился на револьвер. Не верилось, что девчонка оставит его в живых. Достаточно одного точного прыжка…

Букова что-то почувствовала:

— Сейфом занимайся! Делай что-нибудь. Нечего на дверь косить, заперто, ключей, как и от сейфа — двое. У тебя да у меня. — Танечка, чуть расслабившись, оперлась спиной о косяк, однако револьвер в сторону не отвела.

В этот момент сзади послышался негромкий голос:

— Бросьте ствол, девушка. Я промаха не дам. Ручки вверх и шагом марш вглубь комнаты. Именно так, поближе к вашему приятелю. Резких движений не делать!

Взгляд через плечо убедил Букову. Оружие в руке вошедшего не располагало шутить. Зато сам он был настроен иронически.

— Так вы в самом деле считали, что не существует еще одного маленького ключика? Забавно. Ты, уважаемый, замок не ломай, не стоит. И ключик оставь на месте. Мускулы у тебя не чета мозгам. Перейди сюда, руки не опускать. Поосторожнее, когда мимо револьвера будешь проходить. Неаккуратно девушка оружие положила. Так, к окошку, лицом к стене, можешь опереться. А вы, девушка, пока откроете сейф. Дело нехитрое.

Голос был негромкий, но повелительный, уверенный. От внимания вошедшего не укрылось ничего.

— Товарищ офицер, это же бандит. Вы меня буквально спасли. Я и с оружием боялась мимо него к выходу пройти! — глядя на юную Танечку можно было и впрямь растрогаться. Невинная жертва, да и только!

— Можно, я выйду на воздух, что-то мне дурно от краски?

— Заткнись, сука! — коротко бросил человек в зеленом мундире. — Здесь я решаю, кто куда идет. А ты, дружок, тут и вовсе лишний.

Мужчина, не оборачиваясь к двери, лишь искоса глянув в черноту ствола, переступил с ноги на ногу, устало приопустил до уровня груди массивные руки с тяжелыми, слегка разжатыми кулаками.

— Лишний я, говоришь? Что ж, пока сила твоя, и спорить не о чем.

— Не спеши, пригодишься. Может, первый раз в жизни хорошим примером послужишь. Стой как стоишь, а девушка пусть к сейфу идет. Смотри, она меня не знает, но уж ты-то…

— Ладно, знаю… Вот только где ты ключ входной раздобыл? Уж Шах его тебе точно не давал.

— Как и тебе, между прочим. Так ведь и не ты один «мокрого» не боишься.

Ирония человека с капитанскими погонами подействовала на стоявшего у окна, как красная тряпка на связанного быка. Тело его дрогнуло, он на сантиметр подвинулся к капитану в новеньком, еще не успевшем выгореть зеленом мундире, и снова замер, скованный движением пистолетного дула. Руки его сами собою поднялись.

Копылов довольно улыбнулся.

— Правильно понял, не стоит. Твой это ключик, у Олега его я взял. В зоне здоровье слабится, а водочки я не пожалел. Вот он мне, как другу, и доверился. Про кооперативчик этот, про тайничок… Врагу бы он тебя не продал и под пыткой… А ты ничего, зоновские навыки не забыл, толково слесаришь. Тебе бы в домушники — цены б не было! Так и стало ключиков три, а не два. Ну, да не расстраивайся, каждому по доле обломится. У меня все по-честному.

Букова все так же понуро стояла, вперив взгляд в пол. Все это пустые слова. Пугень же и в критической ситуации не смолчал:

— Ты бы кому другому вкручивал о дележке. Под благородного канаешь. Тебе бы до денег добраться, да стрельбу поднимать неохота. Народ кругом, да и дружков твоих в форме около базара толчется порядком. Фотки тебе нужны, пленки, это я понимаю. Но чтоб ты свое упустил — быть этого не может. Спасибо, конечно, за адреса «денежных мешков», которые ты из дел вычитывал, да только бесплатно ты и шнурки у себя не развяжешь. Не знаю, сколько ты там пьяндыгам с вахты отстегивал — только половина добычи шла тебе. И работа непыльная, выпустил парня ночью за зону, перед подъемом запустил — и тихо. Говоришь, на деньги не жаден, доли выделишь? Не жадный! Боишься просто, что за оставшиеся два дня и по своим каналам не успеешь обменять. Профессионал… Лишних трупов не хочешь, верной «стенки»! Ты ведь сам пока кровью не замаран, под «вышкой» не ходишь. И если что, попадешь в «сучью» камеру, со своими. Сам все расскажешь, тебя в пресс-хату не надо волочь… А кассеты с разговорами твоими забирай, забирай и негативы. Ох, как тебе тогда хотелось «свеженького»! Обслужили — подняли пацана с малолетки, нетронутого. Не переживай, это был «личняк» тамошних бугров. Потому-то у тебя все с ним и прошло как по маслу. Только снимочки остались. Снимочки — экстра, мастер делал, с лестницы, через фортку. А что паренек вздернулся — не твоя вина, проигрался он в карты. Но суду и фоток бы хватило — доведение до самоубийства. То же и с кассетами. Давал, наверное, Шах, разговорчики-то твои послушать? Ну, ты парень не наивный, понимаешь, что все это не в одном экземпляре.

На Копылова смотреть было противно. Губы кривились и прыгали, палец дрожал на спусковом крючке.

— Дурак я дурак, что связался с сявотой! Какой риск!

— Что, не вышло чистеньким остаться? Конечно, чего проще — чужими руками жар загребать. Вот этими. Поймают, глядишь, еще к тебе в зону попаду!

Пугень театрально потряс кистями. Затем с шутовским видом сняв с головы клетчатую кепку, переломился в поясе, как бы раскланиваясь, и удерживая ее за пуговку посередине, увел руку в сторону. Зато правая почти касалась оконного стекла. Внимание наблюдателя переключилось на кепку, и от нее — на отверстие, где виднелась дверца сейфа, манящая, как мерцающий огонек в степи замерзающего путника. Замочная скважина темнела мертвым зрачком.

Звон разбитого стекла разрушил минутную иллюзию. Резким тычком обернутой кепкой руки Пугень вышиб стекло и ветхий ставень. В помещение ворвалась струя ночной свежести. Метнулась большая фигура, мгновенно дважды рявкнул пистолет. Выстрелы прозвучали с секундным промежутком. Копылов едва удержался, чтобы еще раз не нажать курок, провожая тяжелым взглядом переваливающееся через подоконник обмякшее, тело. Ощеривщаяся осколками, рама окрасилась вязкими багровыми подтеками.