Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера

Мать, смущаясь (это было просто невероятно!) добавила, что Станислав Трофимович работает военруком в их школе (Маришу она из педагогических соображений в свою школу не отдала), но вообще-то у него, только что вышедшего в отставку из неких органов, есть шансы на другие перспективы и он их непременно реализует.

В назначенный день Станислав Трофимович заявился знакомиться с дочерью невесты. В квартиру вошел полноватый сорокалетний дядька с висячими усами не совсем симметричной длины и маленькой, какой-то плюшевой головой, складчатой на затылке. Примечательной особенностью этой головы было то, что она вращалась едва ли не вокруг своей оси, оставляя при этом совершенно неподвижной шею. К разочарованию Марины, весь вид жениха свидетельствовал не столько о его гениальности, сколько о железном медицинском алиби, так определила она для себя. Выпятив грудь и втянув живот, жених с заблестевшими глазами стал озирать свой будущий дом.

Марина невольно фыркнула, представив, как стоит такое чучело посреди класса. Можно догадаться, что говорят по поводу матери и военрука в той школе… Станислав Трофимович недовольно посмотрел на смешливую девчонку.

Они сели за стол. За праздничным обедом жених навел тоску на Маришу. Он ел, склонясь над тарелкой и озираясь по сторонам, почему-то очень торопливо, роняя крошки изо рта.

— Армейская привычка, — радостно доложил он, отодвигая пустую тарелку в сторону. — Сметаю все варево в две минуты.

— Угу, — прокомментировала Марина (то-то мать старалась со своими вычурными деликатесами, рецепты которых она накануне вызнавала по телефону у своих семейных подруг-учительниц).

Распаренный едой, Станислав Трофимович откинулся на стуле. Закатал рукава рубашки вместе с желтоватым, плохо простиранным нижним бельем. Марина едва не прыснула: гость был безупречен в своем казарменном стиле. Фуражка, положенная рядом на пустой стул, портфель в ногах, белье с начесом в теплый день бабьего лета — блеск! Прямо-таки человек в армейском футляре, констатировала она про себя, довольная словесной находкой. Марина, как и многие старательные девочки ее возраста, вела дневник, куда заносила свои остроты и наблюдения. Через пару лет этот дневник, как положено, был сожжен, о чем после, став взрослой, Марина несказанно жалела…

Расположение падчерицы Станислав Трофимович пытался завоевывать веселыми историями из курсантской юности во Львовском военно-политическом училище. Истории получались долгими, с обильным перечислением имен и нынешних званий сокурсников. Порой Станислав Трофимович переходил на рассказы о своем босоногом детстве, и все они были связаны с набегами на колхозные бахчи или на сады соседей. Детские воспоминания мужа заставляли страдать Анну Леопольдовну и вскоре они попали под суровый запрет. Выпив, Станислав Трофимович впадал в рассуждения о славном казацком прошлом своей семьи. Но и этот аспект также не находил отклика в душе Анны Леопольдовны — польки, гордой происхождением из якобы знатной семьи города Лемберга, то есть Львова. Марине, конечно, тоже были милы те воспоминания о старом Лемберге, которые она в далеком детстве слышала от своей бабушки, но все это была такая давняя история, что семейные дебаты об украинско-польских раздорах и обидах казались ей вздорными и скучными.

У Станислава Трофимовича были свои представления о семейной жизни. Поэтому вскоре в их доме установился неистребимый тяжелый запах украинского борща с пережаренным салом. Впрочем, это можно было пережить, как и казарменные экскурсы в прошлое. Невыносимыми были три вещи: скрип кровати в спальне молодоженов, линялые кальсонные рубахи, в которых Станислав Трофимович по вечерам усаживался хлебать свой борщ с рюмкой водки, и тот тяжелый взгляд, которым отчим разглядывал Марину. К двенадцати годам Марина выглядела далеко уже не хрупкой девчушкой…

Выпив, Станислав Трофимович, обычно нудный и пресный, резко оживлялся, начинал что-то быстро рассказывать, но, не докончив фразы, тут же перескакивал на другую тему. Веселье сменялось раздражительностью, и они вместе с Анной Леопольдовной принимались перебирать какие-то конфликты с завучем и директором. Марина, кажется, начинала понимать, что же объединило простецкого военрука и ее высокодуховную мать. Повышенная требовательность и критичность Анны Леопольдовны нашли, наконец, благодарный отклик.

Чтобы сделать приятное матери и поднять авторитет тусклого Станислава Трофимовича, Марина согласилась ходить на его занятия по стрельбе, которые он вел в одном из львовских спортклубов…

…Марина подумала, что, наверное, поступила не очень хорошо, позарившись на чужой пакет, но затем махнула рукой: алкашу теперь все равно, мне готовить не из чего, а овощи иначе пропали бы.

В пакете оказалась морковь, несколько слегка помятых помидоров, под ними — полкочана капусты и довольно приличный картофель.

— Неужели где-нибудь рынке навыпрашивал? А, впрочем, все равно, — думала Марина, раскладывая содержимое пакета по кучкам. В самом низу пакета она заметила какой-то сверток из газеты, машинально развернула его и застыла на месте: в свертке лежала пачка денег, а с каждой из купюр мудро взирал протрет Франклина…

Она еще раз пересчитала деньги: пятьдесят похрустывающих стодоллоровых купюр. Еще никогда она не была так богата. Можно решить все проблемы — вырваться из опостылевшей квартиры, где она все равно всегда будет чувствовать себя чужой. Купить маленькую, но за то свою комнатку, потом перевезти туда брата Петеньку и забыть как кошмар прошлую жизнь. Все забыть…

Марина не пыталась решить вопрос, откуда у бомжа могла оказаться такая сумма денег, почему сверток был засыпан овощами — какая разница? — Все равно никто никогда не узнает, где она сумела раздобыть доллары. А любое риэлтерское агентство сумеет подобрать какую-нибудь комнатку попроще.

Со временем можно будет прикупить какую-нибудь недорогую мебель, но главное, чтобы была своя крыша над головой, свой дом, чтобы не слушать постоянные дрязги соседей и стенания Катьки. Вообще-то Катька добрая. Она — единственная подружка Марины в городе, который так и не стал за эти годы родным никому из них. Но только жить с ней вместе все равно тяжело…

Пол дня Марина потратила на беготню по риэлтерским агентствам и в конце концов ей улыбнулась удача: какой-то клиент срочно продавал комнату. Судя по описаниям, именно такую, которая была нужна.

Марина все думала, как бы сказать Катьке, что переедет от нее и как бы объяснить, где достала деньги. Но ничего путного в голову не приходило. В результате она что-то наплела вернувшейся с дежурства подружке про подвернувшегося случайно спонсора. Катька, кажется, не очень-то поверила, хотя и промолчала о своих сомнениях, лишь заметила: