Андрей Воробьев - Дело рыжего киллера

Сами похороны вышли какими-то торопливыми, так что зря Алексей опасался, что на них уйдет едва ли не весь день. Кладбище находилось в самом центре пригородного поселка, и траурный кортеж остановился у погоста едва ли не через пять минут, как отъехал от церкви. За эти несколько минут едва накрапывающий дождь перешел в ливень, первый весенний — небо затянуло окончательно. Ждать у кладбища погоды не приходилось, как и говорить поминальных речей. Маленькая мокрая процессия пробралась среди вросших в просторные ограды, какие только и бывают на таких сельских кладбищах, сосен. Могильщики побыстрее забросали гробы желтым песком, не слишком церемонясь с желанием родных еще что-то сказать на прощание, еще раз прикоснуться к обтянувшей крышку ткани.

«Как погибли ребята — так их и похоронили, наспех и несуразно», — Нертов медленно начал спускаться с кладбищенского косогора по тропинке, петлявшей среди старых оград и вросших в землю могил с покосившимися крестами и столбиками. Подошвы мягко продавливали песок, смешанный с прошлогодними листьями и сосновыми иголками. Дождь не прекращался. Батюшка, шедший впереди, сказал кому-то назидательно, что это сама природа плачет по безвременно усопшим…

На поминки Алексей не остался. Шел четвертый день исчезновения Марины, несостоявшейся пока киллерши, непонятной особы, бродившей где-то рядом, в чем он и не сомневался, вместе с его же собственным оружием. Никакой ясности вокруг всех событий до сих пор не было. Ни сотрудники службы безопасности, ни сыщики из конторы Арчи не могли выйти на след беглянки.

С похорон Нертов поехал прямо в банк. Едва он поднялся к себе по служебной лестнице, как растрезвонился местный телефон.

— Алексей Юрьевич, тут у нас одна мадам разбушевалась, — доложил охранник, дежуривший внизу, у главного входа. — Требует во что бы то ни стало встречи с Чеглоковым. Пришла с утра, ей никто не назначал. Объясняем, что Андрей Артурович в отъезде — не верит. Что с ней делать? Знакомый вариант: причитает, плачет.

Нертов давно уже привык к самым странным посетителям, то и дело забредавшим в здание правления банка, благо расположено оно было не только в центре города, но еще и по соседству с городским Законодательным собранием, все улочки вокруг которого были напичканы разными управлениями и комитетами. Случалось, что не найдя понимания в чиновных лавочках, визитеры прямиком шпарили к ним в банк даже не слишком отдавая себе отчета, куда их занесло. В охране это так и называлось: знакомый вариант.

— Вы что там, сдурели? — рыкнул Нертов в трубку. — Самим не справиться? С каких это пор я буду бегать к вам по поводу всяких тронутых? Ребята, в такой день — и так худо…

— Алексей Юрьевич, но тут, похоже, особый случай, — охранник внизу гнул свое, — я стал ее расспрашивать, зачем ей Чеглоков. Она сначала ответила, что пришла к нему за деньгами…

— Тем более, выпроводи! Всех — в суд.

— Подождите, — педантично бубнил охранник, — она сказала, что у нее есть очень важные сведения по убийству того артиста… Македонского. Алексей Юрьевич, я потому вас и потревожил. Ее фамилия Никитина. Никитина Галина Михайловна…

— Никитина? — Еще более насторожился Алексей. — А уж не родственница ли она тому оперу, который начинал расследование по убийству артиста и, кажется, довольно основательно загремел в клетку?..

Был седьмой час утра. Подруги сидели на кухне перед полупустой бутылкой виски. Чайник, включенный в третий раз, сердито клокотал, ожидая, пока на него обратят внимание и плеснут кипяток в чашки, на донышки которых был в третий раз насыпан растворимый кофе. Марина снова рассказывала о визите Шварца и последующих ночных приключениях.

Катерина в первый раз молча выслушала повествование подруги, а во второй раз задала несколько вопросов. Марина отвечала нервно и лишь после того, как Катя буквально влила в нее полстакана виски, успокоилась.

— Значит, он и мент, и бандюк, — подытожила Катя. Ну и что ты делать собираешься?

— Убить падлу, — коротко ответила Марина.

— Это ты зря, — тон Кати был неуверенный, она сама явно сомневалась в собственных словах. — Ментов валить — гиблое дело. Смыться бы тебе в твой Чернигов с остатками бабок, да отсидеться там.

— Во Львов. — Марина была настроена решительно и Катя сразу поняла, что подружка от намеченного не отступится. — Нигде мне не отсидеться. Я собой бы еще рискнула, но братишкой — никогда.

— Считай, убедила. Сама будешь убивать?

— Только сама. Я к тебе просто за советом пришла. К тебе и твоему «папику».

— Ну, мой Боб тут не причем, — Катя выключила чайник. — Я в его дела не лезу, только о них догадываюсь. Но ничего ему не говорю. И сейчас мы без него обойдемся.

— Как это мы? — удивилась Марина. — Я тебя в такое дело втягивать не собираюсь.

— И я втягиваться не хочу, — ответила Катя, плеснув в обе рюмки еще немного виски. — Это ты у нас ворошиловский стрелок. А помочь — помогу. Ты же знаешь, я хоть и бывшая проститутка, но не б…дь, подружку бросить. Ты не обижайся, Мариша, я рада, что ты пришла, хотя Боб будет за этот визит на тебя дуться еще месяц. А то, знаю тебя, побежала бы с пистолетиком, да в своем нынешнем прикиде, его валить. Промахнулась бы или попала, один фиг. Тут бы тебя и повязали. Ну, кому от этого лучше было бы, тебе или твоему Петеньке?

— Не знаю, — Марина допила рюмку одним залпом. — Петеньке, может, было бы и лучше.

— Ну и дура. Ладно, квасить больше не будем, нельзя с похмелья работать. Я тебе в гостиной постелила, поспи часика два. Небось, была бы олимпийской чемпионкой по стрельбе, не стала бы перед соревнованием до утра куролесить.

…Охранник ввел к нему в кабинет женщину лет сорока, усталую и изможденную, столь же бледную и отрешенную, как те вдовы, с которыми Алексей только что простился. Вид женщины вызывал жалость, но у Нертова не было ни времени, ни желания на сострадание: супруга опера-оборотеня никакого сочувствия не вызывала. Тем не менее, бывший сотрудник военной прокуратуры крепко-накрепко запомнил принцип, некогда впервые услышанный от прежнего шефа: «Прежде, чем послать человека, у него, как минимум следует узнать имя-отчество». На практике же это выливалось в обязанность внимательно выслушать любого гражданина, ибо никогда неизвестно, что ценное он может поведать.

Памятуя о названном правиле, Нертов как можно дружелюбнее улыбнулся и предложил гостье присесть. Пока женщина осторожно располагалась на стуле, у Алексея мелькнула в голове мысль: «Почему она пришла за деньгами в наш банк?», но он решил, что успеет еще задать этот вопрос, а пока приготовился слушать.

— Галина Михайловна, — представилась женщина, — Галина Михайловна Никитина. Кажется меня тут приняли за сумасшедшую. Наверное, я и сама виновата — неправильно что-то объяснила.