Андрей Воробьев - Дело об избиении младенцев

Кристина толком не знала о делах Семена Львовича и вообще не интересовалась ни бизнесом, ни политикой. За то она никогда не спорила со своим «поросеночком», любила готовить и вполне устраивала стареющего Ивченко в постели, не замечая его отдельных слабостей, а еще чаще — искусно позволяя самому бизнесмену забыть о них.

Ни вчера, ни сегодня он не должен был появляться здесь, рассчитывая, что дни будут крайне напряженные. Но после приезда в Питер премьера обстановка резко изменилась. Семен Львович узнал о разговоре генерального директора «Транскросса» и Виктора Степановича уже через два часа. И, более того, что вокруг нескольких подконтрольных фирм снова засуетились фээсбэшники. Поэтому следовало срочно вылететь в Москву, чтобы попытаться именно там найти концы ниточек, за которые потихоньку дергает какой-то конкурент…

Ивченко, не желая беспокоить Кристину и сына, который мог спать, своим ключом открыл квартиру и вошел. Запоздало он услышал, что малыш плачет, окликнул: «Кристина!» и, даже не заперев за собой дверь, застыл на пороге, чуть не споткнувшись о два окровавленных женских тела.

Как бы московский гость не был растерян, но трусом его назвать было сложно. Он достал из кармана пистолет, с которым никогда не расставался, пользуясь депутатской неприкосновенностью и, дослав патрон в патронник, осторожно шагнул вглубь квартиры. В этот момент из комнаты, где плакал малыш, навстречу вошедшему вышел широкоплечий мужчина, очевидно услышавший, как Ивченко окликал хозяйку. Увидев наведенный пистолет, мужчина замер на месте. Оцепенело рассматривая его, застыл и бизнесмен-депутат.

Ни внешний вид, ни одежда человека, появившегося из комнаты, не оставляли сомнений в том, что он только что совершил убийства — многочисленные пятна крови, которые он не успел смыть ни с куртки, ни с рук говорили сами за себя.

— Акулаев?! — Ивченко первым пришел в себя. — Ты убил их… За что?..

— За что? — «Посланник» недобро усмехнулся. — А зачем они вообще жили? Чтобы только трахаться и плодить от вас и вам подобных не детей, а уродов? Чтобы издеваться над ними все время?! Это вы, сытые, уверенные в себе калеки, считаете, что вправе вершить судьбы человечества. Вы, а не тот, кто действительно имеет на это право! Вы никогда не поймете. Моя миссия — очищение. Не сраные ваши деньги! Нет! Я и с Климовой сам решу. Все! И не по вашей прихоти! Только я — посвященный. Это — мое право, право прошедшего испытания матерью-чудовищем и подтвержденное Высшим разумом! Я — единственный его посланник!..

Во время того, как Акулаев выкрикивал свои слова, ствол пистолета Ивченко поднимался все выше, а рука вытягивалась вперед, к оскаленному рту убийцы. В тот момент, когда дульный срез оказался на уровне глаз, Акулаев вдруг быстро качнулся в сторону и, перехватив руку Ивченко у запястья, резко крутанул пистолет.

Депутат вскрикнул от боли, разжал пальцы, выпуская рукоятку «ТТ», а «Посланник», воспользовавшись этим, живо перехватил выпавшее оружие и, направив его в голову Семена Львовича чуть ли не в упор, нажал на спусковой крючок.

Ивченко отбросило к стене, его кровь, перемешанная с мозгами, мгновенно заляпала обои и пол, на котором теперь лежали три тела…

Собака, оставленная одна в машине у дома, безуспешно пыталась выскочить наружу, бросаясь на двери до тех пор, пока не разбила всю морду о стекло. Потом, поняв тщетность своих попыток, она вдруг застыла на заднем сидении и отчаянно завыла…

Всего этого Александрыч уже не видел, отбежав под окна квартиры, откуда раздался выстрел. Не обратил он и внимания на вышедшую из более дальнего подъезда мадам, сопровождаемую невысоким лысоватым мужчиной, аккуратно поддерживающим свою спутницу под пухлый локоток. Но за то дама, увидев машину сыщика, обратила внимание на плачущую собаку. Ткнув в ее сторону унизанным кольцами пальцем, мадам безапелляционно заявила своему спутнику:

— Такую мразь развели. Будь моя воля, я бы всех этих чудовищ просто уничтожала! Ты знаешь, Котик, что сделала госпожа Навусова, ну та, у которой мужа так и не посадили?

— Это которая по парижам разгуливает? — Скорее утвердительно переспросил Котик.

— Нигде она не разгуливает, а пишет в Госдуме закон о домашних животных, — сердито возразила «мадам», — да не перебивай же меня!.. Так вот, перед этим Навусова велела своему охраннику застрелить собаку у соседки с нижнего этажа. И правильно. Нечего разводить всякую дрянь по домам. Кстати, ты бы тоже мог нанять для меня телохранителя.

Спутник «мадам», как обычно сделал вид, что полностью согласен со своей половиной, оскалил в сторону машины зубы и, дразня собаку, показал ей кукиш. Маша, не обращая внимания на этих людей, продолжала безутешно выть. А довольный собой Котик, гордо проследовал со своей парой к ближайшей остановке…

Грузный Расков далеко отстал от более проворного и молодого Алексея. Уже подбегая к квартире на втором этаже, начальник уголовного розыска услышал новый выстрел и почти одновременно с ним — грохот. Палыч через широко распахнутую дверь ввалился в прихожую и чуть не упал, споткнувшись о чье-то тело. Вся квартира, казалось, была залита кровью, на полу неподвижно лежали еще два человека. Чуть подальше, над затравленно хрипящим мужчиной тоже распростертом на полу, навис Нертов, удерживая того болевым приемом.

За несколько секунд до этого Алексей, влетев в квартиру, увидел прямо перед собой вооруженного пистолетом Акулаева вокруг которого были только трупы. Выстрел из «ТТ» раздался одновременно с броском Алексея вперед. Но бодигард — не рыхлый, пусть даже регулярно занимающийся теннисом, бизнесмен. Атака, «ТТ» отлетает в дальний угол прихожей, расслабляющий удар, бросок с болевым захватом… и стрелявший скрючился на полу, хрипя от боли в жестко перехваченной руке.

Расков, быстро сориентировавшись, рявкнул: «Стоять, уголовный розыск!», а потом, уже обращаясь к Нертову, приказал.

— Отпусти эту мразь. Я с ним справлюсь. Посмотри, может, кто еще жив?

Алексей, оставив Акулаева под присмотром Леонида Павловича, сразу же склонился над Женевьевой. В суматохе убийца не заметил, что не убил сыщицу. Нож, ударив в спину, легко прошел между ребрами и пробил плевральную полость. Сейчас девушка дышала с трудом, на ее лбу выступили капельки пота, пульс частил, но прослушивался еле-еле.

Нертов подумал, что у Женевьевы пневмоторакс. Значит, времени на раздумья не было. Следовало немедленно закрыть рану, прекратив доступ воздуха в плевральную полость. Задрав на Женевьеве куртку и футболку, Алексей достал из кармана верный спутник любого телохранителя — небольшой пакетик с презервативом. Надорвав фольгу, юрист извлек из пакета презерватив и засунул его в раневый канал. Женевьева чуть вскрикнула.