Галина Романова - Месть Спящей красавицы

Он целыми днями безвылазно сидел в номере, таращился в телевизор, и все думал и думал о том, что с ним произошло за последние месяцы. И чем больше думал, тем больше странностей находил во всем.

Во-первых, его назначение. Почему именно сюда?! Этот поселок на карте найти было невозможно. Сложно поверить, что отсюда, из районного отдела, присылали заявку в кадровый отдел Управления! В Москву! Он же просился домой. Он там хотел работать. Он там хотел… возобновить поиски Насти.

Да! И что?! Ее отцу можно, а ему нет?! Конечно, он не надеялся найти ее живой, нет. Он хотел найти хоть какой-то след. Хоть какой-то намек на то, куда она могла подеваться.

А его вместо этого отправляют в забытую богом глушь, где даже правонарушения редкость. Потому что их тут было некому совершать!

Не приложил ли руку к его распределению Сергей Евгеньевич Игнатьев, а? Как-то уж слишком быстро он отыскал его на просторах великой страны. Как-то уж слишком. И его номер телефона у него откуда?!

Странно? Более чем!

Во-вторых, странная просьба Ганьшина и его помощника. Понятно, он им под руку подвернулся, потому что соседствовал с матерью Ганьшина. Но все равно! Что, у бизнесмена собственной охраны мало? Один Вова десятерых стоит. И вдруг нанимают его. И зачем? Чтобы сблизиться с дочерью местного бизнесмена Сафронова? Чушь какая-то! Он сейчас, тщательно поразмыслив, вдруг понял, что они заранее все о ней знали. Все! Включая ее странности. И женить своего сына Ганьшин на ней точно не собирался. Это было прикрытие. Предлог.

Зачем им был нужен лейтенант Говоров?! Чтобы самим не засветиться? Да, наверное, так! Его снова, получается, использовали. Как-то втемную использовали. А он понял это только теперь. Возможно, им не хватало для полноты картины каких-то деталей. Каких-то фактов. Он им их добыл. Таблетки! Странные препараты, избирательно блокирующие тяжелые воспоминания, которыми потчевали бедную девушку много лет. Зачем? О чем она не должна была вспоминать?

Интересно, знали об этом Ганьшин и его помощник или нет?

Шрамы на голове Эльзы. Едва заметные, почти невидимые. Откуда они? Травма головы? Поэтому и держали ее на препаратах столько лет? Потом эта странная история у гинеколога. Так ли уж тот забывчив, каковым хочет казаться? Его помощница, погибшая при отвратительных обстоятельствах, в которых никому не захотелось копаться, ни ее воздыхателю – тому самому гинекологу, ни ее родне. Потому что стыдно, потому что никто от нее такого не ожидал.

Все вот как-то закручивается, уплотняется, стремительно движется в направлении, которое он никак не может уловить.

И снова главный вопрос – какого черта в эту тмутаракань приезжает Игнатьев?! Мстить ему? Смысл? Спустя столько лет?! И чего его дома не дождался? Он, Саша, туда направлялся! А Игнатьев его снял с поезда. Как-то все сомнительно…

Дежурная по этажу, оставив его завтрак на столе, тихо исчезла из номера. Саша покосился на журнальный столик. Тарелка с рисовой кашей, два вареных яйца, два бутерброда с сыром, чайник горячего чая. Есть не хотелось, но есть было нужно. Вдруг Игнатьев явится именно сегодня? Саша с ним больше не общался после разговора, случившегося в вагоне. И немного опасался, что все это не более чем розыгрыш. Три дня прошло, как он торчит в гостинице. Сколько еще ему ждать?

Но вдруг он явится именно сегодня?!

Явился! Но не он – не Игнатьев! Вова! Его обманчиво тщедушное тело обнаружил Саша, вернувшись с непродолжительной прогулки, в своем номере. Тот сидел в единственном кресле у окна подле журнального столика. Листал прессу трехдневной давности и чему-то загадочно улыбался.

– Не понял! – протянул Саша, открыв дверь и заходя в номер. – Что вы здесь делаете?

– Это очевидно, мой юный друг. – Вова широко оскалился. – Жду тебя!

– Зачем?

– Чтобы задать тебе пару вопросов.

Вова швырнул газету мимо журнального столика, но и не подумал нагнуться, чтобы поднять. Уставился на Сашу с таким видом, будто именно он без разрешения вперся в чужой номер.

– Вы уверены, что я стану на них отвечать? – Саша поднял газету с пола, аккуратно положил поверх развороченной газетной стопки. – Мне кажется, наше с вами дело исчерпало себя.

– Ну да! – еще шире оскалил Вова рот, обнажая зубы. – Ты выполнил условия нашей сделки. Мы тоже. И будто бы все тип-топ, но вдруг…

– Что вдруг?

Саша сел на край громоздкой двуспальной кровати, занимавшей половину комнаты. Больше присесть было не на что. В кресле хозяйски развалился незваный гость.

– Вдруг ты резко соскакиваешь с поезда! Возвращаешься! И сидишь уже третий день в этом занюханном, с позволения сказать, отеле!

– И что? Нельзя?

Саша Говоров поворочал шеей, словно воротник тонкого джемпера превратился мгновенно в удавку. Он ждал главного вопроса от Вовы.

И тот его задал:

– Почему?

Отвечать надо было правду. За ним наверняка следили, раз так быстро нашли.

– Меня попросили сойти с поезда и подождать здесь.

– Кто? – Странные глаза Вовы прекратили моргать, вытаращились на него. Удав, а не человек, честное слово. – Советую говорить правду, юноша! Потому что если ты затеял какую-то возню за нашей спиной и попытаешься обойти наши с хозяином интересы в этом городе, то…

Ах вот в чем дело! У ребят освоение нового региона! Сафронов! Его империя! Вот что им было изначально нужно, а не брак между их детьми. Они и не подумали сворачиваться. Они все еще тут!

– О господи! – облегченно рассмеялся Саша, мотая головой. – Конечно же, нет! Я и думать забыл о Сафронове!

– Да? – Вова недоверчиво выпятил нижнюю губу – сизую, вялую, как старый поролон. – А три дня назад разве не ты звонил его дочери?

Они телефоны прослушивают? Интересно, чей? Его или Эльзы?

– Звонил. Я.

– Зачем?

– Попрощаться.

– Или условиться с ней о бегстве? – Вова мелко, противно захихикал. Заерзал в кресле, будто шкодить собирался. – Вот, мол, я сажусь в поезд, милая. На следующей станции схожу, тайком возвращаюсь в райцентр и жду тебя в гостинице. Что скажешь?

– Скажу, что это чушь собачья!

– Почему это?

– Зачем мне с ней сбегать?!

– Ну-уу… Пф-пф-пф… – запыхтел Вова, вытягивая губы трубочкой. – Предположим, ты в нее влюбился. Она в тебя тоже. А отец за тебя ее никогда не отдаст. Вот вы и придумали план побега. А? Как тебе?

– Бредовый план. Никто никуда сбегать не собирался. И никто ни в кого не влюблялся, – чуть приврал Саша.

А может, и не приврал. Ну да, он чувствовал волнение рядом с ней. Она была ему интересна, потому что была очень красива. И что-то такое странное между ними сквозило, когда они судорожно целовались на тайном свидании в салоне красоты. Но чтобы влюбиться в нее…

Нет, этого он себе позволить не мог. Он не давал себе такого разрешения. Он не имел на это права. Он четко держал себя в руках.