Ромэн Сарду - Никому не уйти

Однако Боз вскоре нарушил обманчивую идиллию.

— А как вы умудрились найти меня? — неожиданно спросил он. В его голосе чувствовалась подозрительность. — Откуда вы узнали мой адрес? — продолжал Боз. — Обычно на меня выходят через посредничество одного из моих издателей, которые, кстати, отзываются обо мне неизменно вежливо, но негативно. Я, признаться, не люблю, когда меня беспокоят.

Франклин закивал головой в знак того, что уж он-то прекрасно понимает Боза!

— Я узнал ваш адрес от одного из моих студентов в университете «Деррисдир», — ответил Франклин. — Его родители живут где-то здесь. Увидев, что я читаю одну из ваших книг, парень сказал мне, что вы живете в Довингтоне.

— Хм… А как его зовут?

— Кого?

— Вашего студента.

— Э-э… Пуллман. Дэвид Пуллман.

К великому удивлению Франклина, Боз достал из кармана блокнот и что-то в него записал! Вранье само по себе обычно ускоряло пульс Фрэнка, а этот поступок Боза заставил его сердце бешено колотиться… И это при том, что Фрэнк сейчас сам ничего не придумывал, а всего лишь следовал инструкциям Меланктон и мисс Ванг: это они предложили версию о студенте, якобы выросшем в Довингтоне.

Боз взял со стола стакан с коньяком и выпил его почти залпом.

— В письме вы сообщали мне о желании написать новое эссе…

— Да, — подтвердил Франклин. — Свое первое эссе я посвятил исключительно писателям прошлого. Вопросы, которые у меня при этом возникли, очень хотелось бы задать самим этим писателям — мелвиллам, хемингуэям, конрадам. Главным образом об их творческих методах. Но, к сожалению, они уже мертвы.

Боз с понимающим видом закивал головой. Франклин продолжал:

— Именно поэтому я решил переадресовать свои вопросы, которые, кстати, скрупулезно записал, современным романистам. Размышляя над тем, к кому именно мне следует обратиться, я подумал, что, судя по вашему творчеству в течение целого ряда лет, вы обладаете своей собственной методикой — весьма специфической — и что для вас найдется место в моем новом проекте.

Боз недовольно поморщился, и Франклин тут же почувствовал, что его ладони становятся влажными. Он не испытывал сейчас особой уверенности в себе и очень сомневался в том, что говорил в данный момент хозяину дома.

— У меня есть своя собственная методика? — переспросил Боз. — Что вы под этим подразумеваете?

Прежде чем ответить, Франклин решил выпить содовой: в горле у него пересохло, а язык еле ворочался. Он так волновался, что позабыл о стакане и сделал глоток прямо из бутылки.

— Насколько я вижу, у вас при написании романов прослеживается стремление к точности и правдоподобности, которое я редко замечал у других авторов. А если быть точным, то почти никогда не замечал. Именно этим вы и интересны. В своем эссе я могу противопоставить вас огромному числу других писателей-романистов.

Франклин снова взял бутылку с содовой и отхлебнул из нее.

— Неужели? И каких же именно романистов? — сдержанно поинтересовался Боз.

Франклин пожал плечами.

— Да их полно! — воскликнул он. — Скажем так: среди писателей есть, с одной стороны, выдумщики, а с другой — реалисты. Вашингтоны ирвинги и уильямы дины хоуэлсы. Так было всегда — во всех странах и во все эпохи. Однако даже среди реалистов лишь немногие решились зайти так далеко, как зашли вы. Вот хотя бы… — Пример, который сейчас собирался привести Франклин, был подсказан ему сотрудниками ФБР. — Как-то я пошел в больницу Конкорда, захватив с собой ваш роман «Редуктор».

Боз еле заметно нахмурил брови. Этот великан сидел в своем кресле совершенно неподвижно; в одной руке он держал пустой стакан, а другая покоилась на подлокотнике. Пока что все попытки Франклина хоть как-то расшевелить его ни к чему не привели. Но Франклин упорно продолжал:

— В больнице я разыскал акушера и зачитал ему отрывок, в котором главная героиня — бедняжка Джанин Демиллес — рожает одна в лесу. Акушер был потрясен точностью и подробностью описания процесса родов. Разрыв промежности, по его словам, описан очень и очень достоверно. И это невозможно выдумать просто так, из головы! Как и я, акушер восхитился реалистичностью вашего повествования. Подобная оценка — явление достаточно редкое: обычно специалисты весьма нелестно отзываются о писателях-романистах, считая, что те без зазрения совести перевирают любую науку так, как им вздумается.

В ходе этой своей тирады, заученной под руководством мисс Ванг, Франклин то и дело мысленно повторял себе, что ему необходимо сосредоточиться на творчестве Боза. Ему ни в коем случае нельзя переходить на другие темы и позволять Бозу о чем-нибудь расспрашивать его, Фрэнка!

Боз улыбнулся — впервые с начала их беседы.

— В самом деле? Это мне льстит…

— После встречи с акушером я пришел к мысли, что обязательно посвящу вам в своем будущем эссе целую главу.

— Может, это было бы и справедливо. Впрочем, вам еще нужно очень многое обо мне узнать.

Боз приподнялся и налил себе еще один стакан. Франклин почувствовал, что бледнеет.

Откуда-то издалека донесся привычный здесь колокольный звон. На одной из более чем двадцати церквей Довингтона отбивали пять часов. Колокола в этом городе, кстати, звонили совершенно в разное время — когда кому вздумается.

— Вот ведь бестолковые пасторы! Они так и не сумели договориться друг с другом о том, чтобы составить для этого трезвона какое-нибудь единое расписание, — ворчливо произнес Боз. — Подумать только: христиане-протестанты, которые верят в одного и того же Сына Божьего, но при этом по разному графику!

Еще несколько богохульных высказываний — и Франклину стало понятно, что предположение о религиозности Боза и его причастности к одному из многочисленных сектантских движений явно не соответствует действительности.

Боз предложил Франклину сигарету, но тот отказался. Тогда Боз закурил сам и, пуская колечки дыма в пустоту, некоторое время молчал, размышляя о чем-то своем.

— Ваше предложение меня заинтересовало, — наконец сказал он. — Вообще-то я человек осторожный, даже скрытный. Но, тем не менее, могу кое-что о себе рассказать. Это могло бы вдохновить молодых писателей: они всегда рады услышать откровения тех, кто постарше и помудрее. По крайней мере, я в их возрасте был именно таким. Однако первым делом, как я уже говорил, мне хотелось бы получить список писателей, которые будут фигурировать в вашем эссе, а еще письменный договор и аванс в десять тысяч долларов.

Франклин невольно вздрогнул.

— Но… но я не сам…

— Конечно. Поговорите об этом проекте со своим издателем. Не волнуйтесь: если я позволю вам заглянуть в свою творческую мастерскую, то гарантирую, что посвященная мне глава вашей книги будет иметь громкий успех. Ваш издатель будет в восторге.