Анна Сызранова - Шоколад для египетского парикмахера

Никто так и не понял, что за предыдущие пять секунд я попрощалась со всем, что в этой жизни мне было дорого. Горничная хотела денег, мама испытывала чувство вины, дети продолжали играть. Я же села на пол и расплакалась. Хорошо так, с подвываниями, икотой и стонами. Нервы совсем стали ни к черту.

— Оля, так что будем с простыней запачканной делать? — осведомилась мама, — хватит так все близко к сердцу воспринимать, я же тебе говорила — не налегай на местное пиво. Сидишь тут, рыдаешь, людей хоть постыдись.

— Я ковер постираю, и простыню тоже. Извините нас, пожалуйста, дети ведь, — сказала я охраннику, вытерла слезы и высморкалась.

— Хорошо. Пятьдесят доляров. Уборка тоже позже придет, возьмет простыня и ковер глядеть, — сказал охранник и ушел. Горничная ушла тоже, укатив гремящую тележку с бытовой химией.

Я обняла Зойку с Петькой и еще немножко всплакнула. Самую чуточку, просто для завершения эпизода. Потом пошла в ванную отстирывать большое красное пятно на простыне. Зоя облила себя, стены и ковер, матрас и постельное белье. Это ж надо, какая краска устойчивая, из чего делают лекарство фукорцил и фломастеры?

Успокоилась я не сразу. Только через четыре, нет, три дня меня «отпустило». Я поняла, что никто (кроме Мамбека Фазилевича и египтян) не мечтает меня обсчитать, отравить, обокрасть, и т. д., и т. п. Глупыми показались все страшилки про то, как персонал ворует в номерах, про серьезные кишечные инфекции и манипуляции с багажом. Напротив, все недоразумения — от гостей отеля. От туроператора, не приславшего автобус, от наглости пьяных постояльцев в баре. Славные и гордые египтяне очень стараются и делают все, чтобы нам в отеле понравилось. Но муравьям в номере на это наплевать. Еще восточные джентльмены расточают комплименты на каждом шагу. Понятно, что за чаевые. Но кто мне в Новосибирске за один доллар скажет, какая я «красивый» и что у меня «волшебный» глаза? То-то же.

По-прежнему хочу на море. Ощутить вкус соли на губах и на коже, запах водорослей у кромки прибоя. Нырнуть с маской и посмотреть, наконец, на кораллы подольше. К сожалению, вся дурацкая компания предпочитает отсиживаться у теплого бассейна.

Провела анализ собственного гардероба и поразилась — все вещи (взятые сюда с собой) подарены мне подругами. Нет ни одной, купленной самостоятельно для себя, любимой. Китайский пеньюар на мне подарила Олеся. Фиолетовый костюм — Анька, одноклассница. Красное платье — Настя, мой психотерапевт, хлопковая бежевая накидка — обменяла у Юльки на платье от Ив Сен Лорана, подаренное мне братиком, но не подошедшее по размеру. Какая я богатая на подруг, оказывается! Или наоборот — внушаю своим видом такую скорбь, что все стараются меня как-то приодеть?

В углу балкона стопкой лежат книжки, взятые мной на отдых. Вот еще лишняя тяжесть, зачем я беру с собой так много? В Грецию, на остров Крит, я возила А.Свияша «Улыбнись, пока не поздно». Здесь, в Африке, со мной книга психолога Козлова, но она не читается. Не созрела я, видимо, до подобного чтива. Или, как говорит мой младший брат: «Психология — она не для всех». Еще я взяла писателя Дж. Стейнбека, роман, получивший Нобелевскую премию: «Гроздья гнева», и еще его «Консервный ряд», довеском. Пишет, стилем напоминая Джека Лондона, они, по-моему, современники. Или я путаю?

Каждые пятнадцать минут с ревом над отелем низко пролетает самолет. Можно даже разглядеть цвет обшивки и компанию — у «S7», например, зелененькие. Впрочем, к этому быстро привыкаешь.

Муж и свекор вернулись с дайвинга, полные впечатлений. Два раза нырнули, вода теплая, рыбы красивые. Акулы их, к счастью, не съели.

Про мое нервное потрясение я сообщать не стала, и так полно новостей. Да и вообще — постараюсь держать происходящее в тайне как можно дольше.

Вечером ходили всей семьей в торговый центр «Клеопатра». Это большой супермаркет с (наконец-то) фиксированными ценами. Отпала отнимающая силы и время необходимость торговаться. Все товары в два-три раза дешевле, чем в магазине при отеле. Всплакнула над кольцом с бриллиантом в белом золоте.

За территорией отеля чувствовала себя совсем беззащитной, даже была мысль оставить рюкзак и купальник на хранение свекрови, в сейфе отеля или никуда не ходить. Но я решила вести себя естественно, а в моем случае это брести, сгибаясь под тяжестью рюкзака с детским питанием и памперсами, из кармана которого торчит столовая ложка (которую я тоже боюсь теперь оставлять в номере).

Больше всего подарков досталось малышке Зойке, потом — Петьке. Муж купил сувениров на работу. Я приобрела себе только розовые очки. Чувствую, они мне еще пригодятся.

Не забыть:

Как хорош вечерний Египет — море огней, сигналы назойливых такси, колоритные нищие у дороги, папирусы за доллар, прохладный ветер, терпкий запах моря.

Утро: Бросила всех, кроме сына, и вместе с ним убежала завтракать. Счастье есть. Сегодня решили предпринять вторую попытку попасть на лодку с прозрачным дном. Как чудесны морские прогулки.

Вечер:

Иначе как тошнотворной, я эту экскурсию охарактеризовать не могу. Большой удачей было пропустить ее в первый раз и огорчением — попасть на нее сегодня.

Поездка в автобусе — куда ни шло. Веселый гид развлекал историями типа:

— Недавно, прошлой зимой, у нас температура упала до +1 °C. Ужас, мы все замерзли, дети два дня не ходили в школу!

Автобус содрогнулся от смеха и пояснил, что в Сибири подобные вещи случаются, когда температура переваливает за минус тридцать пять градусов.

Еще гид рассказывал, что квартиры в Хургаде стоят дешевле, чем в Новосибирске. Стоимость жилья в Москве, с точки зрения египтян, сравнима со стоимостью гробницы Тутанхамона, еще и сдача останется (если выбрать пирамиду).

Вернусь к экскурсии: мне все нравилось, пока нас, непрерывно фотографируя, не погрузили на лодку ярко-желтого цвета с надписью «Seascop» на борту и не повезли на коралловый риф. Мне вспоминалась книга Дж. К.Джером «Трое в лодке, не считая собаки» (непонятно, в связи с чем). Самый ужас приключился, когда нам предложили спуститься в трюм, где и заперли в темноте. Всем предлагалось приникнуть к большим окнам и любоваться стайками рыбок, кружащими невладеке.

Первой моей мыслью было, что сейчас лодка натолкнется стеклом на камень, иллюминатор разобьется, и мы все утонем. Второй мыслью было — скорей бы это произошло. То есть, как я сейчас понимаю, морская болезнь, и клаустрофобия то и дело посещали мои измученные тело и сознание. Плюс ко всему, запах в лодке стоял ужасный (видимо, предыдущих пассажиров посещали не только эти недуги), лодку качало, в снаружи поднимались и опускались голубые коралловые холмы. Вскоре на меня напала отчаянная зевота — меня укачало. Петьке тоже стало плохо. Если бы сейчас у меня попросили отдать деньги и драгоценности, я бы сделала это, не задумываясь.