Леонид Влодавец - Грешные души

Сутолокина плохо помнила вчерашний вечер и ночь. Как улеглась спать? Каким образом вообще смогла добраться до дома отдыха с Перуновой горы? Именно так отпечаталось у нее в мозгу название того места, где она побывала и увидела свой странный сон. Впрочем, был ли это сон? Сметчица полагала, что да, сон, и ничего более. Однако Великая Женщина, которой Сутолокина себя ощущала там, на горе, была убеждена в том, что ее битва была реальностью... Эта Великая Женщина вселилась в ее сущность и постепенно вытесняла все глупое и суетное. Александра Кузьминична ощущала необыкновенный подъем и избыток сил, которые ей хотелось применить на общее благо, хотя о конкретном применении своей энергии она пока не думала.

Встав с постели и сделав несколько физических упражнений, что было само по себе удивительно, ибо Сутолокина не делала зарядки со времен рождения первой дочери, Александра Кузьминична подошла к зеркалу. Тут ее ожидало важное и весьма радостное открытие.

С лица исчезли следы неудачного сражения с Пузаковой. Более того, Сутолокина обнаружила, что лицо ее вообще выглядит как-то по-иному, совсем не так заезженно и устало, как прежде. Оно приобрело неуловимые новые черты, значительное число морщинок исчезло, пропали какие-то пупырышки и бородавочки, цвет лица стал более приятным, а кроме того, испарилось общее впечатление растрепанности, затюканности и неуверенности. Когда же Александра Кузьминична еще и причесалась, толково, в меру подкрасилась и припудрилась, то стала еще более привлекательной.

Однако Сутолокину это ничуть не смутило. Точнее, не заставило восторгаться. Она лишь отметила, что выглядит нормально, как будто всю жизнь была на сто процентов уверена в своей красоте. Да и вообще она не почувствовала никакого желания немедленно употребить свою неотразимость в корыстных целях. Александра Кузьминична ощутила, что создана для чего-то более высокого, чем простое охмурение холостых мужиков и уж тем более увода мужиков женатых. Пока это Предназначение ей еще не было ясно. Но в том, что таковое есть, и в том, то оно высокое и чистое, Сутолокина не сомневалась.

Поэтому она не удивилась, что, проснувшись, не ощущала никаких реальных или самовнушенных недомоганий, которые ее донимали по приезде. Между тем она знала старую поговорку: "Если вам за сорок и утром у вас ничего не болит, это значит, что вы умерли". Но в своем реальном существовании Сутолокина была убеждена прочно.

Еще более предвещало грядущие великие дела то, что Александра Кузьминична не обожглась утюгом, когда гладила платье, и не опрокинула стул с выстиранной одеждой. Впрочем, сегодня это было в порядке вещей, хотя вчера воспринималось бы как сенсация или нежданный подарок судьбы.

Наконец, самым неожиданным было то, что Сутолокина ни на кого не злилась. Даже на себя! Она не испытывала и чувства вины, словно бы ее тоже кто-то простил, как она простила чету Пузаковых. Она искренне желала им добра и восстановления мира, но никаких комплексов и раскаяний не ощущала.

К Котову у нее было чувство особое. Шамбалдыга оказался прав: в ее душе прописался идеальный Котов. Но такой Котов никаких сексуальных вожделений у Александры Кузьминичны не вызывал. Она лишь ощущала стремление походить на свой идеал и не уступать ему в положительных качествах. Чувство это было аналогично тому, что некогда царило в душе юной пионерки Саши Ивановой, когда она то ли в четвертом, то ли в пятом классе очень хотела быть похожей на дедушку Ленина.

Тем не менее все, о чем думала Сутолокина, было связано с идеалами добра, красоты и милосердия. Старинными, так сказать, общечеловеческими ценностями, близкими к тем, что исповедуют все мировые, региональные и локальные религии, ибо ни один дурак в мире еще не объявил себя любителем зла. Правда, есть, говорят, сатанисты, но они, как представляется, больше выпендриваются, чем верят в то, что проповедуют. Во всяком случае, когда по отношению к ним творят пакости, они испытывают точно такие же отрицательные эмоции, как все другие.

Итак, Сутолокина, готовая творить добро, вышла из своего номера и спустилась вниз. Навстречу ей попалась усталая, но довольная Валя Бубуева.

У Вали утро началось раньше, чем у Сутолокиной. Началось, естественно, с Котова, точнее - с Котова-2, ибо оригинал и по сей момент еще дрых вместе с Танями. Котов-2 был дистанционно управляемым биороботом, неспособным действовать самостоятельно. Поэтому, хотя "тарелка" добросовестно руководила им согласно программе, составленной Шамбалдыгой, Валя была чуть-чуть разочарована. Главным образом тем, что Котов-2 говорил ей уже известные слова, да и действия его не отличались особым разнообразием.

Котов-2 ушел купаться. Его заставили переплыть озеро и улечься загорать в бухточке, где Котов-1 в свое время встретил Таню-И. С этого момента функции по управлению биороботом сильно упростились и требовали от "тарелки" столько же интеллекта, сколько требует процесс жарки мяса на вертеле. "Тарелка" пять минут держала Котова-2 в положении на спине, пять на животе, пять - на правом боку и пять - на левом.

Валя же пошла на работу и на крыльце встретила Сутолокину.

- Добрый день, - улыбнулась ей Сутолокина и сказала первое, что пришло в голову: - Вы сегодня просто очаровательны, Валечка! Вы всегда симпатичны, но сегодня - особенно!

- Спасибо... - пробормотала Бубуева, похлопав глазами. Впрочем, последнее было связано не с комплиментом, который ей отпустила Александра Кузьминична, а с внешним видом Сутолокиной. "Как она похорошела!" - белой завистью позавидовала Валя. Дело было не только в лице. Сутолокина шла горделивой и уверенной походкой кинозвезды, заработавшей штук пять "Оскаров". Когда Валя прошла в корпус, Сутолокина заметила, что на крыльце чего-то не хватает. Не хватало старичков-шахматистов. Черные и белые фигуры были расставлены в исходных позициях, но никто не пытался продолжать разбор классических партий гениев шахматной мысли.

- А где же наши гроссмейстеры? - спросила Сутолокина у стариков Агаповых, сидевших в теньке на скамеечке.

Ответил Дмитрий Константинович:

- Да они вчера с чего-то собрались и уехали. То ли телеграмму получили, то ли еще чего.

- Небось помер кто-нибудь, - предположила Нина Васильевна. - Морят нас, ветеранов, морят... Специально, по указке ЦРУ!

- Да кому мы нужны? - отмахнулся дед. - Мы уж все пережили, что могли. И чего я в восьмидесятом не помер, а? Такой инфаркт был обширный! А после как назло, ничего такого. Вылечило Четвертое Главное...

- Будет тебе ныть-то! - проворчала бабка. - Коммунист ты или тряпка? Держись! Даже смерть должна быть партийной работой!

- Ну, да... На том свете тоже, поди, и взносы платят, и собрания устраивают... Вот ведь нутром чую.