Лоуренс Блокмэн - Смерть в замке

Я нащупал в чемодане карманный фонарик и осторожно открыл дверь, но никого не увидел. Я тихо вышел и вновь прислушался. Мне почудилось какое-то движение в комнате Франсуа, но света под дверью не было. Испытывая страх, я осторожно спустился по ступеням. Сердце стучало так сильно, что казалось, будто по сводчатому коридору разносится гулкое эхо.

Я пошел напрямик, через двор, к крылу, ведущему в библиотеку. Мэтр Кардоннэ все еще сидел в своем кресле возле двери и, похоже, спал. Голова его запрокинулась, а короткая седая бородка глядела прямо на меня. Впрочем, сон ли это? Желтое пламя, обглодавшее уже половину свечи, отбрасывало странный, безжизненный отблеск на лицо и подчеркивало его неподвижность.

Я быстро подошел к нотариусу, подозревая самое худшее. В ту же минуту мэтр Кардоннэ издал короткий, успокоивший меня храп. Я было уже посмеялся над своими страхами, как вдруг в ноздри мне ударил тошнотворный сладковатый запах, который я тотчас же узнал — хлороформ!

Рядом валялся носовой платок. Я поднял его и понюхал. Так и есть — хлороформ. Но платок принадлежал нотариусу, на нем были вышиты его инициалы.

Я потормошил маленького человечка. Он не проснулся. Я было собрался снова встряхнуть его, как вдруг увидел, что дверь библиотеки медленно отворяется. Я вжался в стену. Зачарованно наблюдая за дверью, я отчаянно страшился той минуты, когда увижу того, чья рука дюйм за дюймом раскрывает ее. Мне казалось, что я провел долгие часы, затаив дыхание, пока во тьме медленно ширился и разрастался, заполняя собой все пространство, скрип двери. Наконец я сделал судорожный выдох.

В дверном проеме стояла Жаннет Лакур. Она пристально, не моргая, смотрела на меня. Бледное юное лицо казалось спокойным, но она вся дрожала.

Кивком головы она пригласила меня в библиотеку. Я обошел спящего нотариуса.

— Зажгите спичку, — шепнула она мне.

Вместо этого я вытащил фонарик и нажал кнопку. Ее пальцы сжали мне руку, направляя луч через комнату, пока в круге света не обозначились массивные ключи нотариуса, свисавшие из замка дубового шкафа.

В ту минуту мне и в голову не пришло, что ее присутствие здесь куда более подозрительно, чем мое собственное, и я прошептал:

— Исчезла?

— Не знаю, — ответила она. — Едва я успела войти, как услышала в коридоре ваши шаги. И подумала, что в такой ситуации лучше иметь свидетеля.

Я отпер шкаф. Альдина, действительно, исчезла.

Пока я просматривал другие инкунабулы, дабы убедиться, что книгу не переставили, Жаннет рассказала мне, что спустилась сюда, потому что ей послышались шаги в верхней зале.

— Разбудим-ка лучше нотариуса, — сказал я, убедившись, что альдины нет на месте.

Мы попытались привести его в чувство, но безуспешно. Он беспокойно зашевелился, пробормотал несколько бессвязных слов и снова впал в прежнее состояние. Я пощупал его пульс, взглянул на лицо и понял, что полученная им доза не опасна для жизни и что, вероятно, он скоро проснется.

— Разбудим Рене, — предложила девушка.

Я сказал, что он, видимо, уже проснулся: спускаясь по лестнице, я слышал движение в его комнате.

Мы прошли через двор, и вдруг Жаннет сильно и испуганно сжала мне руку. Я быстро обернулся и успел заметить, как в темноте главного входа исчезает чья-то тень.

— Кто это? — прошептал я.

— Не знаю, — ответила она. — Должно быть, показалось. Просто привиделось.

Но я был уверен, что она кого-то узнала и испугалась еще больше. Ее рука, сжимавшая мою, сильно дрожала, а на лице, освещенном лунным светом, был написан безнадежный страх.

— Я уверен, что видел чью-то тень, — сказал я.

— Тогда оставайтесь здесь и продолжайте наблюдать. Я вернусь в обход и позову Рене.

Не успел я ответить, как она исчезла.

Крадучись, я продолжал ходить по двору, как вдруг донесся звук, в котором я безошибочно узнал пистолетный выстрел.

Секундой позже раздался второй.

Причудливое эхо отражалось от башен и стен дворика, и определить, откуда доносятся выстрелы, было невозможно, но я тотчас же побежал в замок. Нотариус уже выпрямился в кресле, но еще не стряхнул с себя оцепенения и был не в состоянии ответить на вопросы, которыми я его забросал.

Я ринулся назад через двор и побежал вверх, прыгая через три ступеньки. Наверху я едва не столкнулся с Франсуа, который схватил меня за руку и закричал:

— Где Жаннет? Где мадемуазель Лакур?

Я отвечал, что не знаю.

— Вы лжете! — вскричал он. — Я видел вас с ней всего минуту назад. Вы стояли вместе во дворе.

— Но она пошла к вам. Может быть, она у себя?

— Ее дверь заперта. Она не отвечает. — Затем, внезапно оборвав разговор, Франсуа ринулся вниз, как сумасшедший.

Одна из дверей, выходящих в коридор, отворилась. Появилась взъерошенная белая шевелюра доктора Сторча. Сонно моргая, он уставился на меня и спросил:

— Что случилось? Где-то стреляли?

— Видимо, да.

— Минутку, — сказал он, вернулся в комнату, оставив дверь открытой, и я увидел, что он достает из-под подушки свой знаменитый бумажник и сует его в карман фланелевой ночной рубашки.

Когда он вновь вышел, большой колокол на воротах замка наполнил покои звенящим эхом.

Мы спустились и увидели, что Франсуа беседует с бригадиром бомюрской жандармерии и еще с кем-то в штатском, в котором я с первого взгляда признал инспектора Поля Мордана.

— Ба, кого я вижу! Ну, что, дорогой Банде, наслаждаетесь? — спросил инспектор. — Вкушаете прелести сельской жизни?

— Вы приехали сюда как раз вовремя, Мордан. Вы телепат? — спросил я.

— Дело не в телепатии, — отвечал инспектор. — Днем я получил телеграмму из Парижа, признаться, несколько меня смутившую. Вот я и решил, что мое присутствие в Бомюре может оказаться небесполезным. Итак, я здесь. Что произошло?

— Украдена альдина, — выпалил я. — И я слышал выстрелы.

— Выстрелы? Где?

— Не знаю. Мне показалось, что наверху.

— Пойдемте, взглянем, — сказал инспектор. Он оставил бригадира с нотариусом, нетвердо стоящим на ногах, и, прихватив Франсуа с доктором Сторчем, извинявшимся за свою Ночную рубашку, мы поднялись наверх.

Первой он осмотрел комнату доктора Сторча. Делал он это спокойно и обстоятельно. Переворошил постель, заглянул за гобелены и картины и совершил еще массу показавшихся мне бессмысленными действий.

— Вступив во владение замком, вы, видимо, уже делали уборку, мсье Франсуа? — сказал инспектор.

— На прошлой неделе, — согласился Франсуа.

Инспектор Мордан подмигнул мне.

— Простите, что хвастаюсь наблюдательностью, дорогой Банде, — сказал он, указывая на потемневшую от времени картину. — Просто портрет недавно перевесили. Обратите внимание на светлый прямоугольник на стене, справа, как раз там, где он висел раньше.