Дубинина Александровна - Дело Корвинуса. Открытые врата.

Ее голос, кажущийся спокойным даже в таких обстоятельствах, успокаивал. Мой же голос буквально звенел от напряжения:

— И как часто вы сталкивались с… подобным?

— Дважды. Обычно этим занималась моя старшая сестра и отец. Альберт, к чему эти вопросы?

Я нервно хохотнул:

— Хочу перед смертью утолить свою жажду знаний.

Девушка нахмурилась:

— С чего вы взяли, что мы умрем?

Действительно, с чего? Город наводняют толпы людоедов, призраки пугают приличных людей, мы сидим связанные и ждем, когда откроются мистические врата в иной мир. Совершенно ни одного повода для беспокойства.

Я почувствовал, что паника снова овладевает мною, а Дженни как назло молчала. Жужжание переросло в тихий гул, давящий на психику.

— Еще один вопрос, Дженни, — она вопросительно приподняла брови. — Почему я? В вашем распоряжении была жандармерия и целая армия частных сыщиков, так почему вы пришли ко мне?

Она заколебалась. Я ждал ответа.

— Вас посоветовали.

— Кто?

— Есть определенный круг людей, назовем его клубом, который знает о книге и всячески помогает нам в нашем семейном деле, не разглашая при этом тайны. Когда книга пропала, отец собрал всех членов клуба и сообщил новость им. Мы могли обратиться к жандармам, но тайна превыше всего. И тогда один из членов нашего так называемого клуба посоветовал вас. Сказал, что никто не справиться с поисками лучше Альберта Корвинуса.

— Кто? Дженни, как зовут этого человека? Я должен знать.

Она покачала головой:

— Вы же понимаете, я не могу…

— Дженни!

— Его зовут…

— Михаэль Мартинес.

Я хотел расхохотаться, но смех застрял в горле комком колючей проволоки.

Мастер вышел из-за спины Дженнифер, ласково погладил ее по волосам, не сводя при этом с меня взгляда своих непроницаемо темных глаз. Я все еще надеялся, что это шутка:

— Мастер Мартинес? Что вы здесь…

Он приложил палец к губам, призывая меня к молчанию:

— Ты слишком много разговариваешь, мальчик мой, — он покачал головой. — Два лучших моих человека погибли, а ты все никак не уймешься.

Мне вспомнилась оторванная рука, это было неприятно, но как я мог молчать, когда все казавшиеся такими незыблемыми основы мира летят ко всем чертям? Начиная с моего старого друга.

— Ты хотел меня убить, — зло процедил я сквозь зубы, однако Мартинес в ответ лишь невесело усмехнулся:

— И снова ты ничего не понял. Я предложил Адамсам обратиться к тебе, потому что ты эгоист, Берт, самый неисправимый из всех, кого я знаю. Ты должен был сбежать, поджав хвост, еще после первого покушения.

Значит, я был прав — Барлоу работал на своего дядю Ливингстона, а то в свою очередь — на Мартинеса. И все это ради… да, собственно, ради чего?

Меж тем находиться в хранилище стало просто невыносимо. Воздух гудел от звука, который не был слышен ушами, но который буквально рвал туго натянутые нервы. Коллекционер стоял между мной и Дженни, и я мог видеть, как тяжело дается ему это спокойствие. Все-таки он был далеко не молод, хоть и отличался отменным здоровьем.

— Вы знакомы? — внезапно выдала Дженни, переводя недоуменный взгляд с меня на мастера.

Я понял, что откровения закончились.

— Ливингстон!

В помещение вошел мой давешний знакомый — банкир и, старательно не глядя в сторону девушки, установил пюпитр и водрузил на него толстую рукописную, насколько я мог видеть, книгу с потрепанной, но все еще достаточно прочной кожаной обложкой. Такие были в ходу много веков назад, и я не удивлюсь, если записи в ней и по сей день вносились гусиными перьями. Если вообще вносились.

Дженнифер лихорадочно завертела головой:

— Не делайте этого! Вы не представляете себе последствий! Развяжите меня немедленно! Ее пронзительный голос потонул в свисте невидимого ветра. Горячий поток воздуха ожег мне лицо и заставил зажмуриться, а секунду спустя на месте обитой железом двери сияла холодным голубым светом воздушная арка. Врата. Они были прекрасны. Свет, из которого они были сотканы, колебался и как бы перетекал с места на место подобно воде, в которой то тут, то там вспыхивали и тут же гасли синие искорки. Внутри же царствовала тьма. Казалось, она смотрела на меня из глубины другого мира, что готовился прорваться наружу смертоносным потоком. Но я чувствовал, еще рано.

— Вы сумасшедший! — бесновалась Дженнифер, холодная, рациональная Дженнифер, дочь самого богатого банкира в графстве. Ответом ей был смех, в котором не было безумия, только торжество достигнутой цели.

— Вы станете свидетелями рождения нового мира, нового Содружества, основой которого стану я! — Мартинес снова расхохотался, и в его искаженных призрачным светом чертах не осталось ничего от «доброго дядюшки». — Я принесу людям знания, о которых они не могли даже помыслить! Я научу их, я стану их богом!

В глазах Дженни застыли злые слезы, мы сидели близко, но недостаточно близко, чтобы помочь друг другу. Мы не могли помочь даже сами себе.

Мастер раскрыл книгу и принялся нараспев читать текст на незнакомом мне языке, несомненно, таком же древнем, как и сам фолиант, где он был записан. Я ничего не понимал, зато понимала мисс Адамс. Она перестала плакать и напряженно уставилась в сторону Врат. Они были совсем рядом с ней, пожалуй, то даже слишком. Ливингстон нервничал. Едва ли он представлял себе в полной мере, на что шел.

И тут Врата взорвались протяжным громким воем, страшнее которого я не слышал. В нем переплелось смертельное отчаяние, нечеловеческая боль, ярость и всепоглощающее безумие. Крик заполнил хранилище, проникая внутрь каждого из нас, рождая в душах неизъяснимый страх. Ужас, который я не испытывал наедине с призраком из библиотеки или стоя напротив кровожадной толпы, пожирающей людей заживо. У этого чувства не было названия, не было причины, но оно буквально раздирало меня на части. Я плакал и даже не замечал этого. Новый порыв раскаленного ветра разметал мои волосы, ожег кожу и успокоился так же внезапно, как и налетел. Врата сияли, исторгая из себя ледяной свет, аналогов которому не было в нашем мире. Ветру вторил многократно усилившийся крик, от которого кровь стыла в жилах и сердце пропускало удар. По губам бледной как полотно Дженнифер я догадался — сейчас начнется. Неважно, что, главное, что мы не успели это предотвратить.

Кошмарную какофонию звуков прервал одинокий выстрел. — Будь ты проклят, — тихо, но четко бросил, как выплюнул, Ливингстон, опуская револьвер. На белоснежной рубашке Михаэля Мартинеса медленно растекалось алое пятно. Мастер, словно еще не веря в свою смерть, прижал ладонь к ране, прошептав что-то удивленно, и повалился на пол.

— Развяжите нас, скорее! — крикнула девушка, с трудом перекрыв нарастающий гул. Ливингстон, отмерев, бросился к нам, неловко орудуя ножом для бумаг. Я видел, как дрожали его руки и, более того, почувствовал это на себе, когда лезвие соскользнуло, полоснув меня по запястью. А в это время из открытых Врат дохнуло жаром, и в чернильной темноте затрепетали уродливые тени. Я как раз скинул веревки с ног и разминал затёкшие конечности, как оттуда с пронзительным воем вылетело крылатое существо. Оно было отвратительным, жуткое подобие птицы, но вместо клюва мы увидели огромную пасть, уставленную острыми мелкими зубами. Существо, этот жуткий демон из иного мира, оценивающе окинул нас горящим взглядом маленьких красных глазок и внезапно ринулся на Дженнифер. Снова прогремел выстрел, и меня окатило горячей, точно кипяток, оранжевой кровью, оставляющей на коже болезненные ожоги. А Ливингстон тем временем целился в следующую тварь.