Юрий Волошин - Гладиатор

Лицо у Коробова вытянулось, но он промолчал, дожидаясь продолжения. Зато вылез Иван Иванович и, как всегда, выступил совершенно невпопад, что стало дурацкой традицией неофициальных совещаний:

- Так их, блядей! Давно пора...

- Помолчите, - поморщился Никитин.

В дальнейшем его предложения по персоналиям - кого убрать, а кого оставить - особых трений не вызвали.

Большеданов, правда, пытался возражать против немедленной ликвидации филевского лидера по кличке Ноздрь. Фамилия авторитета, который "качал права" в Филях, была не Ноздрев, а Ноздырев, поэтому звался он не уничижительным женским именем Ноздря, а странноватым, но несомненно мужским и более твердым Ноздрь. Коренные москвичи произносили по-московски протяжно и с ударением на первом слоге - Ноздарь... Пашка заявил, что за Ноздарем и его "фильками" крупный долг: Ноздарь не полностью расплатился за свое недавнее освобождение. За ним еще восемь тысяч долларов. Ситуацию Пашка держит якобы под контролем. По его сведениям, деньги сейчас активно собираются. Если сейчас "Белая стрела" уберет Ноздаря, то деньги пропадут.

Никитин вздохнул и, жестом прервав Большеданова, ответил:

- Не мелочись, Паша. Пятьдесят лимонов не такие деньги, чтобы из-за них откладывать принципиальную, историческую по своему значению перестройку наших отношений. Потому что речь идет о самой схеме финансовых отношений с организованными преступными группировками.

Далее Никитин увлекся разъяснением своей основной идеи.

- ...Что представляет собой сейчас схема наших отношений с ОПГ? Мы ловим преступников, сажаем их и берем выкуп за освобождение. То есть фактически мы сосуществуем с ними на равных. Закон они нарушают по своему усмотрению, без оглядки на нас. Они оглядываются лишь на Уголовный кодекс. И то только когда их ловят... Наша работа строится по алгоритму, задаваемому московским криминалитетом: в основе алгоритма лежит само преступление, расследование, по сути, следует за ним, и результат его определяется доказуемым составом преступления. Однако мы при всем при этом отвечаем за уровень преступности в Москве. Я лично отвечаю. Не только перед своим начальством и перед населением, но и по существу... А при сложившейся системе взаимоотношений с криминальным миром мы воздействовать на этот уровень фактически не можем...

Никитин остановился, перевел дух, посмотрел на реакцию соратников: все сидели с непроницаемыми лицами.

- ...Уровень наших с ними взаимоотношений дворовый: кто кому морду набьет, тот и права качать будет, - продолжил он после паузы. - На мой взгляд, это просто пережитки варварства... Отношения физиологической соревновательности остались в первобытном прошлом человечества. Сегодняшний мир питается идеями конвергенции и единого социального пространства. И только мы, силовики, строим отношения с теневыми структурами по давно похороненному в цивилизованном мире принципу: "у кого дубина больше, тот и прав"... Формально мы как бы развиваемся вместе со всем остальным миром: у нас появились новые методы расследования, электронная аппаратура, новейшее оружие и иные технические средства, на нас работает наука. Однако на деле все это означает лишь одно мы выстругали себе новую большую дубину, показываем ее сопернику и пытаемся его этой дубиной запугать: смотри, мол, мы сильнее... Это варварство, даже более того - дикость, борьба первобытных племен за место охоты. Ведь в ответ противник примется строгать себе еще большую дубину, чтобы запугать в свою очередь нас. Слепому видно, что внутренняя логика этого процесса уводит в дурную бесконечность... Мы забываем, а может быть, и вовсе не знаем о том, что передовые позиции в развитии современной науки принадлежат сейчас социологии, психологии и логистике...

Тут Никитин снова обвел взглядом своих сотрудников. На некоторых лицах он прочел растущее недоумение и уже начал понемногу раздражаться.

- ...К сожалению, познания в социологии большинства наших сотрудников руководящего звена не распространяются дальше шестого пункта личного дела. А самые крупные наши "знатоки" психологии считают ее вершинным достижением теорию Ломброзо и такой, извините, букварь, как адаптированные для массового сознания коммерческие книжонки Дейла Карнеги, столь популярные у нас... Вы, мать вашу, родину, взрастившую вас такими идиотами, - окончательно рассвирепел Никитин, - может быть, ждете, когда появится такое же сраное пособие "Как поймать преступника"? И будете по нему составлять планы оперативных расследований? А вам останется только лизать жопу своему начальнику?.. Впрочем, я отвлекся...

"Спроси я у любого из своих подчиненных, что такое логистика, - подумал Никитин, - пообещав уволить, если не ответит, - завтра же останусь вообще один".

- ...Короче говоря, уровень нашего с вами развития чрезвычайно низок, и, может быть, поэтому мы ничего, кроме размахивания дубиной, не смогли придумать в наших отношениях с криминальным миром. Да и наши финансовые дела с этим миром далеки от совершенства. Они напоминают столкновение двух субъектов, встретившихся на "большой дороге" и рвущих друг у друга из рук кошелек третьего. И здесь все упирается в тот же самый сакраментальный вопрос: кто сильнее? И здесь тот же самый социальный бодибилдинг - подростковая инфантильная забава накачанных идиотов...

Никитин опять сделал паузу, проследил за реакциями: на некоторых лицах выразилось уже некоторое оживление, видно было хоть слабое, но все же движение мысли.

Серега Коробов был явно озадачен открывающейся перспективой. Его озаботило свалившееся буквально в первый же день на его плечи ответственное задание. В операциях по ликвидации он участвовал не раз, даже руководил некоторыми, но сам еще ни разу их не разрабатывал и по своему плану не проводил. А тут сразу такой объем работы...

Прилуцкий сидел раскрыв рот. Видно, Госплану структурные перестройки такого масштаба и содержания были в диковинку. "А что же я должен планировать-то?.." - написано было на его лице.

Зато Генка Герасимов смотрел на Никитина во все глаза и впитывал каждое слово. Кажется, он уже догадался, куда клонит Никитин. И не только догадался, но и сумел оценить перспективы...

Большеданов хлопал глазами - как видно, пока ничего не понимал. Пашке всегда приходилось разжевывать суть любой идеи. Но уж если схватит, то мертво! Судя по вытаращенным глазам и нервно барабанящим по столу пальцам - еще не схватил...

Иван Иванович сидел с выражением такой неизменной, непроницаемой тупости на лице, что невозможно было определить - дошло до него что-нибудь или нет. Впрочем, невозможно только для тех, кто его не знал. Никитин ясно читал на его лице мысль: "Что вы там говорите, херня все это интеллигентская. Давайте всех их к нам на Матросскую Тишину - опустим в два счета!"