Ольга Обская - Научиться быть ведьмой

Юля сжалась. Опять! Опять! Опять! Второй раз за день эти горькие воспоминания лезут в голову. Она перевела взгляд с Вероники в пол и попыталась абстрагироваться, прогнать все мысли из головы. Ей надо сдержаться! Только не слёзы! Только не истошный крик! Юля не хочет, чтобы её считали истеричкой! Господи, ну почему опять так горько! Ведь прошла уже почти неделя! Это когда-нибудь перестанет болеть? Нет, это не в её силах!

— Ника, почему? Скажи мне, почему? — начала она тихо с дрожью в голосе, отчаянно сопротивляясь душащим её слёзам. — Я, что, такая убогая? Почему все поступают со мной из жалости? Этот твой физик квантовый — тройку из жалости, ты занимаешься из жалости, и Ричард тоже делал это из жалости! Господи, почему?

— Юль, ты что? — мягко начала Вероника. — Я не из жалости. Наоборот, считаю тебя сильной!

— Сильной! Ха-ха-ха! Конечно! Как же! — Слёзы всё же вырвались наружу, и Юля перешла на крик. — Уходи! Слышишь, уходи! Не хочу видеть тебя! Не хочу видеть никого! Уходи!

Вероника в растерянности вышла из комнаты Юли. За два дня вторая истерика. Ника никогда не любила подобных нежных барышень. Но почему-то с некоторых пор сестра Никиты перестала её раздражать. Вероника чувствовала, что та грустная тайна, которая заставила Юлю переехать в Верхнетайгинск, вызывает острую нестерпимую боль. И это не боль утраты. Вероника хорошо знала, какие чувства испытываешь при потере близкого человека, она бы легко прочитала их в Юлиных глазах. Но там, в зелёных глубинах, плескалось незнакомое Нике сочетание обиды, горечи и разочарования.

Вероника догадывалась, что всему виной парень. Этот, как его назвал Никита, англичанишка Ричард. Наверно, сначала крутил с Юлей, а потом увлёкся кем-то другим, но продолжал встречаться со своей первой девушкой из жалости. Конечно, это очень бьёт по самолюбию — узнать, что у твоего парня есть возлюбленная, а тебе он продолжает дарить цветы и вымучено улыбаться, чтобы не нанести психологическую травму.

Размышления Вероники не давали ей уйти к себе. Она всё ещё стояла возле комнаты Юли и прислушивалась к звукам, доносящимся изнутри. Всхлипывания становились тише, но Ника понимала, что Юля всё равно нуждается в чьей-то поддержке. Было бы неплохо позвать Никиту, чтобы он утешил сестру. Но Никита сейчас был занят беседой с ректором. В последнее время два детектива стали часто встречаться, чтобы обмениваться информацией и координировать действия. Вероника знала, что такие встречи — это работа Никиты и желательно его не отвлекать. Сам Никита, конечно, настаивал, чтобы в случае чего, Ника сразу ему звонила. Она не знала считать ли истерику сестры тем самым безотлагательным случаем, поэтому просто набрала SMS: «Как освободишься, зайди к сестре».

Между тем, в комнате Юли установилась полная тишина, но Вероника, вместо того, чтобы со спокойной совестью идти к себе, тихонько постучалась в дверь и, не дожидаясь приглашения, вошла внутрь.

Юля сидела на кровати, устремив невидящий взгляд на экран смартфона. Ника подошла и села рядом. С экрана на девушек смотрел парень в велосипедном шлеме.

— Это он, Ричард? — спросила Вероника.

— Он, — качнула головой Юля. — Представляешь, не могу удалить фотки — рука не поднимается.

Воображение Вероники, которая успела заочно возненавидеть подлого англичанишку, рисовало Ричарда холодным красавцем. Высоким парнем с идеальными до противного чертами лица, высокомерной ухмылкой и надменным взглядом. Но на фото был запечатлён совсем другой парень. В спокойных серых глазах читалась то ли грусть, то ли усталость, а на губах играла дразнящая полуулыбка, такая искренняя, что казалось, адресована была именно тебе.

— Хочешь, я поудаляю? Пусть его новая кукла им любуется, а ты тут себе найдёшь парня покруче.

— Да нет у него никакой новой куклы, — грустно вздохнула Юля. — Ты подумала, наверно, что я так психую потому, что мой парень бросил меня, влюбившись в другую?

— Ну да…

— Нет, он нашёл более изощрённый способ предать меня. Он ударил туда, где сильнее всего болит.

Вероника смотрела на парня в велосипедном шлеме и думала, как внешность бывает обманчива. Очень трудно поверить, что человек с такой искренней улыбкой может причинить кому-то намеренную боль. Как он мог обидеть хрупкую ранимую малышку? Какую подлость подстроил, что её трясёт только от одного его имени?

Вообще-то Вероника догадывалась, что Юля может иметь в виду. Какой поступок парня девушки считают ещё большим предательством, чем измена. И в подтверждение этой догадки были Юлины слёзы, истерики, перепады настроения, проще говоря, гормоны.

— Юль, ты, что ждёшь от него ребёнка. А этот гад от него отказывается?

— Да ну тебя, Ника, — аж подпрыгнула на кровати Юля. — Если бы на мою голову свались ещё и эта проблема, я бы лучше повесилась!

Вероника прекратила расспросы — бесполезно. Просто сидела рядом и гладила роскошные волны Юлиных прекрасных волос.

— Ты на кого больше похожа? — через несколько минут нарушила тишину Юля.

— На папу. У нас с ним одинаковые глаза.

— А я на маму. У неё такие же густые волнистые светлые волосы…

— Но у тебя вроде как рыжие.

— Я покрасилась. Больше не хотела быть похожей на маму.

— Почему?

— Я всегда её очень любила, но никогда не могла понять. Пыталась, но не могла. Когда мне было пять, она исчезла из моей жизни. Они оба исчезли и отец, и мама. Теперь я знаю почему, а тогда мне не говорили. Меня забрали к себе родители Никиты. Они относились ко мне хорошо, но я тосковала по своим. И я верила, что рано или поздно мы опять будем вместе. Мои мечты сбылись только наполовину. Когда мне исполнилось 14, отец появился и забрал к себе. Я как маленькая каждый день задавала ему один и тот же вопрос: «Где мама? Когда я смогу её увидеть?». И однажды, посчитав меня достаточно взрослой для страшной правды, отец ответил: «Никогда».

— Она умерла?

— Да нет, она жива. Просто после того, как она хотела использовать собственную дочь для страшного смертельного магического ритуала, было принято решение пожизненно изолировать её в одну из закрытых зон Ведьмовского сообщества и ни в коем случае не допускать встречи со мной.

— Сочувствую. Даже представить не могу, как тяжело узнать такое о своей матери.

— Тяжело. Но знаешь, я не перестала любить её. Я хотела понять. Все эти годы я искала какой-нибудь способ связаться с ней, любой: законный или запрещённый. И вот, представляешь, однажды, в мой день рождения она вдруг вышла со мной на связь по скайпу. Она сказала, что долгие годы мечтала со мной поговорить. И ей разрешили этот звонок, потому что она исправилась. Она сказала, что раскаивается в своём поступке и безумно любит меня. Я плакала, рыдала просто. Я кричала: «мамочка, я тоже люблю тебя, всегда любила и всегда буду любить…». А потом она стала звонить регулярно. Не так часто, конечно, но она как будто чувствовала, когда я больше всего нуждаюсь в поддержке, и именно в эти дни ей разрешали связаться со мной… И почему меня, дуру, эти совпадения не насторожили?