Ольга Обская - Научиться быть ведьмой

— А почему они должны были тебя насторожить?

Юля вздохнула.

— Наверно, ты уже сама догадалась? Конечно, это была не моя мама. Вернее, мама, но только та, какой она могла бы быть, но какой не стала.

— Проекция из условного будущего? — раскрыв от удивления глаза, предположила Вероника.

— Да. Голограмма, спроецированная Ричардом из жалости. Я не понимаю, зачем он это делал. Ведь рано или поздно, обман вскрылся бы по-любому. Так и произошло. Однажды, отец стал невольным свидетелем очередного сеанса моего интернет-общения с голограммой и раскрыл мне глаза.

— Представляю, какой это был шок!

— Шок был потом. Сначала я ему не поверила. Нет! Я не хотела верить! Я не хотела верить, что Ричард предал меня. Я не хотела верить, что маме на меня наплевать. Я не хотела лишиться сразу двух самых близких мне людей. Знаешь, что я тогда сделала?

— Что?

— Я применила магию, запрещённую методику, чтобы пробраться в закрытую зону. Мне нужно было увидеть маму. Мне нужно было убедиться, что отец не прав.

— Магию?! Нарушила Кодекс 1.1? — ужаснулась отчаянному поступку Вероника, хотя окажись она на месте Юли, наверно, поступила бы также.

— Да, в тот момент мне было всё равно, как меня за это накажут. Мне нужно было увидеть маму — и я её увидела.

— И что она сказала? — Вероника затаила дыхание.

— Она меня не узнала.

— Ну, это не удивительно. Ведь прошло столько лет. Но ты ведь объяснила ей, кто ты.

— Объяснила. Она сказала — жаль, что ей тогда помешали закончить ритуал. И жаль, что у неё нет всего необходимого, чтобы завершить его сейчас.

У Вероники сжалось сердце.

— А что было потом? — тихо проронила она, взяв Юлю за руку.

— Потом — плохо помню. Какие-то вспышки света, какие-то громкие звуки, какие-то люди. Кажется, я потеряла сознание. Пришла в себя дома. И с того самого момента — непрекращающиеся нотации отца. Господи, мне и так жить не хотелось, а тут ещё его нравоучения. Они с отцом Никиты всё думали, как же со мной быть. И придумали нас поженить. Чтобы Никита меня образумил. Я подумала, что теперь ещё и брата лишусь. Слава богу, что у Никиты есть ты.

Юля развернулась лицом к Веронике и крепко её обняла:

— Спасибо, что ты есть…

Никита заскочил в женское общежитие, поприветствовал на ходу вахтёршу, которая после вчерашнего шоколадного презента одарила его почти голливудской улыбкой, и, перескакивая сразу через три ступеньки, взлетел на второй этаж. Он торопился, SMS-ка от Вероники с просьбой зайти к сестре могла означать только одно — у Эли опять истерика. Никита подскочил к двери и постучался. Ожидая вместо ответа услышать рёв или всхлипывания, он был очень удивлён, когда из-за двери раздался дружный смех.

— Никит, ты? Входи!

Девушки сидели на кровати, что-то разглядывали на экране ноутбука и время от времени взрывались хохотом.

— Мне тут Юля Ваши детские фото показывает, — объяснила Вероника. — Мы как раз дошли до той, где вы огромный кактус пересаживаете.

— Да, это было почти весело, — улыбнулся Никита, пристраиваясь рядом с Вероникой. — В смысле, Эле весело — потому что она держала горшок, а мне не очень — потому что я держал кактус.

Фотки на экране монитора сменяли одна другую и сопровождались забавными комментариями Юли и взрывами хохота Вероники. И Никите тоже было весело. Конечно, не от созерцания снимков, которые он сто раз видел, а от того, что девчонки поладили и у обеих прекрасное настроение.

Когда фотки у Юли закончились, Никита, чтобы закрепить успех, предложил посмотреть детские снимки Вероники.

— Хорошо, сейчас ноут принесу, — согласилась Ника. — Правда, у меня их совсем немного.

Через несколько минут компания молодых людей принялась рассматривать застывшие фрагменты детства Вероники. Маленькая розовощёкая Ника лепит куличики из песка. А вот она сидит на детской качельке, беспечно болтая ножками. И ещё одно фото — Вероника и Алеся в лёгких цветастых платьицах стоят, взявшись за руки, по пояс в траве на фоне уютного деревянного домика.

— Это я у прабабушки в деревне, — пояснила Ника.

— Ого! У тебя есть сестра-близнец? А где она? — удивилась Юля.

Никита заметил, как Вероника напряглась. Он догадывался, что ей не хочется пока рассказывать долгую и запутанную историю о том, кто такая Алеся и где она сейчас. И решил прийти на помощь.

— Ника и сама не знает, где сейчас её сестра. Она такая неуловимая, — напустил туману Никита, и, обращаясь к Веронике, добавил:

— Кстати, на этом фото Вы не так сильно похожи, как на том, что я видел раньше. Здесь я легко могу понять, где ты.

Никита указал на одну из девочек, что была чуть ниже:

— Угадал?

— Да. Правильно. Помнишь, я тебе рассказывала, что в детстве, пока Алеся жила у прабабушки, мы были не так сильно похожи. Трудно нас стало отличать, когда она снова переехала в город.

Никита пристально вглядывался в фото. Да, девочки были немного разные. Интересно, почему отец так делал. Почему сначала его не заботило, что у Вероники и её проекции нет идеального сходства, а потом добился, чтобы они стали практически неотличимы? Это было странно. Никита продолжал изучать фото в надежде найти ответ. И вдруг сделал открытие. Правда, не то, что ожидал.

— Ника, смотри, у Алеси на платьице приколота брошка. Увеличь масштаб.

Вероника навела курсор на цветастый воротничок и двойным щелчком мыши добилась, чтобы интересующая деталь заняла весь экран монитора.

— Это она! — ахнула Ника. — Та самая божья коровка…

Валентин Семёнович сидел в кресле у камина напротив гостеприимного хозяина роскошного особняка, высокого мужчины средних лет, который попросил называть себя мистером Твином. Старый профессор спокойно смотрел в тёмно-синие глаза собеседника. Волнение выдавал только один повторяющийся жест — правая рука то и дело касалась пенсне, будто проверяя, на месте ли оно.

Это была уже далеко не первая беседа, но Валентин Семёнович пока не мог понять, какие цели преследует и по каким правилам играет странный джентльмен, с которым профессор познакомился в кинотеатре на премьере фильма «Большой Бубен». Мистер Твин, как оказалось, догадывался о планах Валентина Семёновича попробовать оживить артефакт восточносибирского шаманского движения, перенасытив его информацией. Но он не стал мешать профессору — он знал, каков будет результат. Для самого Валентина Семёновича оказалось полной неожиданностью то, что случилось на премьере. Такого поворота событий он не мог предвидеть. Он, мягко говоря, был растерян. И когда мистер Твин предложил ему сотрудничество, профессору ничего не оставалось, как согласиться.

После нелепой смерти предыдущего партнёра, который сначала подвёл, а после и вовсе предал, Валентин Семёнович предпочитал работать в одиночку. Он слишком долго шёл к своей цели, слишком много приложил усилий, чтобы позволить кому-то всё испортить. Если бы не крайняя степень смятения, в котором пребывал профессор по окончании той злополучной премьеры, он бы ни за что не согласился на сотрудничество с человеком, о котором ему не было известно ровным счётом ничего. Но раз уж Валентину Семёновичу всё-таки придётся работать вместе с мистером Твином, профессор будет держать ухо востро и перепроверять все ходы задуманной совместной игры сам.