Ольга Обская - Научиться быть ведьмой

Постучавшись, Никита зашёл в кабинет и застал ректора стоящим у окна. Тот приветливо кивнул и указал на кресло.

— Решился на эксперимент, — задумчиво произнёс Пётр Иванович и, оторвавшись от созерцания мартовского пейзажа, который в Верхнетайгинске ничем не отличался от февральского, занял кресло напротив.

— Какой? — поинтересовался Никита.

— Обо всём по порядку. Я проследил связи погибшего профессора астрологии — с большой долей вероятности его сообщником был один из преподавателей нашего университета.

— Известно, кто именно?

— Скорее всего, это наш самый пожилой профессор. Кощей, как его называют студенты.

— Валентин Семёнович? Да, что-то в этом человеке меня всегда настораживало. Его манера прикидываться простоватым, отставшим от жизни, злобным старикашкой, притом, что на самом деле он хитёр и умён.

— Ты, наверно, помнишь — именно он донёс, что готовится похищение информации из моего сейфа. Видимо, на тот момент, профессор уже перестал доверять своему партнёру и решил или проверить, или подставить его.

— Похоже на правду, — согласился Никита. — А, кстати, где профессор сейчас? Почему его пары заменяет Кускужакова?

— Был в отъезде. Наплёл что-то про больную тётушку. Темнит, конечно. Я наводил справки — он настолько стар, что никаких тётушек в живых у него не осталось. Да и, вообще, близких родственников у него нет. А с дальними он связи не поддерживает. Кстати, он уже вернулся, и с сегодняшнего дня опять будет вести лекции.

— Да, интересно было бы узнать, куда он ездил.

— Я над этим работаю.

— Если профессор действительно причастен к истории с Бубном, то с большой долей вероятности артефакт у него.

— Очень может быть. Но резких движений пока предпринимать нельзя. Потому что мои осведомители считают, что у профессора снова есть сообщник.

— Жгучий брюнет с раскосыми глазами?

— Какой ещё брюнет? — удивился ректор. — По моей информации это девушка.

— Девушка? — пришла очередь удивиться Никите.

В кабинете воцарилось молчание. Никита пытался осмыслить новую неожиданную информацию. Выходило, что в игре задействовано, как минимум трое. Начавшая вырисовываться в голове схема, что некий злодей, желающий оставаться в тени, использует ничего не подозревающего парня, на деле оказалась сложнее и запутаннее.

Никита видел, что Пётр Иванович озадачен не меньше, и, видимо, занят примерно тем же — кромсает на части и комбинирует по-новому свои версии. Чтобы облегчить работу мысли ректору, Никита рассказал, всё, что знал о брюнете-разносчике писем с брошками и в ответ тоже получил пищу для размышлений.

— О девушке, сообщнице злоумышленника, известно немного, — сообщил ректор. — Она ровесница Вероники, поэтому, полагаю, тоже является студенткой второго курса. Не удивлюсь даже, если учится в вашей группе, ведь для достижения поставленной цели — добыть ключ, ей необходим плотный контакт с объектом. Известно также, что она обладает феноменальными способностями к магии, именно поэтому, скорее всего и была завербована злоумышленником. Есть соображения, кто это может быть?

— В нашей группе много способных девушек, — задумчиво констатировал Никита, — но сказать, что кто-то из них прям таки феноменален, не могу. Разве что моя троюродная сестра Юлия Нестерова. Но она, по понятным причинам, вне подозрения.

— Возможно, в целях конспирации сообщница злоумышленника не демонстрирует свои способности, прикидываясь обычной старательной студенткой, а то и откровенной бездарью.

— Да, не исключено.

Ректор встал с кресла и снова подошёл к окну.

— Надо её спровоцировать, — сказал он, не отрываясь от созерцания пейзажа.

— Хорошая мысль. Есть идеи?

— Да. Я вот смотрю на улицу, казалось бы — снег, снег, снег, ничего не поменялось в природе по сравнению, скажем, с позавчерашнем днём. И всё-таки, легко понять, что уже март. Знаешь почему?

— Почему?

— Девушки одеты по-другому. Смотри, некоторые уже вырядились в лёгкие короткие пальтишки. Ну, как же им было утерпеть — не продемонстрировать свой элегантный соблазнительный наряд? Ждать прихода настоящего тепла? Нет, достаточно самого факта наступления календарной весны.

— Девушки они такие, — усмехнулся Никита, — сложно удержаться не похвастаться, когда есть повод.

— Вот я и подумал — в привычной обстановке вялотекущего учебного процесса, нашему объекту, студентке-сообщнице, легко оставаться в тени, строить из себя заурядность. А вот если это будет конкурс, соревнование, когда от твоих способностей зависит победа команды, сможет ли она продолжать себя контролировать или поддастся эмоциям и проколется?

— Хм. Что-то в этом есть… Хотя я бы на её месте просто избегал попадать в такие ситуации. А что за конкурс?

— В общем-то, идею мне подсказали твои одногруппники, эта ваша инициативная парочка — Смирнов и Гуйнов. Они хотят организовать на 8 марта конкурс «А ну-ка, девушки!», и просили меня разрешить часть заданий сделать связанными с цифробуквенными методиками. Я подумал, почему бы нет, — ректор усмехнулся, — если это можно использовать на благое дело.

— Отличная идея! Если девушка достаточно умна, она постарается избежать участия в конкурсе — вот тут-то мы её и вычислим, потому что никакая другая студентка в жизни не откажется от такого заманчивого мероприятия.

— Особенно учитывая, что призы в конкурсе я тоже разрешил сделать связанными с методиками. Скажем, круг почёта в небе над университетом.

— Ух ты, — улыбнулся Никита, — даже мне захотелось поучаствовать.

— Думаю, тебе и надо участвовать. Сначала, как одному из организаторов, затем как члену жюри. Ведь если интересующая нас студентка всё же решит принять участие, задания в конкурсе должны быть такими, чтобы спровоцировать её применить свои экстра-способности.

— Что ж, постараюсь придумать, как поймать её на крючок.

— И ещё одно. Я поставил Смирнову и Гуйнову условие, что в жюри конкурса должен быть кто-то из преподавателей. Сделал это не столько ради того, чтобы кто-то из профессоров контролировал опасные развлечения студентов, а чтобы проверить одного человека, который тоже вызывает у меня некоторое подозрение.

— Речь об Аристархе Вениаминовиче? Да? Ведь если выбор, кого пригласить в жюри, вы предоставили Егору с Тимуром, то совершенно очевидно, на кого он упадёт.

— Да.

— Но почему? Осведомители на него что-то нарыли?

— Нет. Профессор физики ни разу не попадал в поле зрения кого-то из моих людей. Никогда ни в чём замешан не был. У него идеальная репутация. Его уважают и преподаватели, и студенты. И всё же есть один момент, который меня настораживает. У меня иногда возникает ощущение, что он знает то, о чём вроде бы знать не должен.