Вячеслав Школьный - Любовницы по наследству

— Ну и что, что из милиции? — строгая медсестра была неумолимой. — Порядок один для всех. Приходите днем и допрашивайте, нечего здесь по ночам шастать.

— Я понимаю, что такой порядок, — нервно доказывал Харченко, — но поверьте, — у нас сложились особые обстоятельства. Речь идет о жизни и смерти человека, для которого несколько часов промедления могут обернуться катастрофой.

Последний аргумент возымел на пожилую женщину должное воздействие. Наверняка, она была далеко не самым бессердечным в мире человеком и хорошо знала, по какой такой причине я попал в больницу, поэтому, хоть и с большой неохотой, но все-таки уступила.

— Ладно, — проворчала недовольно, — только десять минут, не более.

— Хорошо, хорошо, — согласно закивал головой Виктор, — через полчаса меня здесь уже не будет…

Женщина, было, попыталась что-то возразить, но в последний момент почему-то резко передумала и закрыла рот. Просто развернулась и недовольно вышла из палаты, оставив нас наедине.

— Извини, старик, — вместо приветствия проговорил слегка запыхавшийся Виктор, — но раньше прилететь никак не мог. Этот урод Порошков доконал меня своими идиотскими заданиями до потери пульса. Загрузил на всю катушку, сволочь, еле под вечер удалось вырваться.

— Не пойму, — я привстал навстречу и крепко пожал ему руку, — почему он так не хочет, чтобы мы с тобой виделись?

— Кто его знает? — пожал плечами Харченко. — У этого Винни Пуха в голове столько опилок, что иногда просто заикаешься от его чересчур «грамотных» идей. Мне кажется, что высшие чины специально поставили на это дело такую посредственность. Кстати, что это ты там днем такого начудил, что он клял тебя на чем свет стоит?

— Да так, была одна маленькая шалость, — скептически усмехнулся я, — захотелось немного подурачиться… Слушай, Витек, если не ты, то я просто не знаю, кто еще мне может помочь. Вытащи, пожалуйста, меня отсюда.

— Тяжелый вопрос, — угрюмо нахмурив брови, покачал головой капитан. — Порошков лично контролирует это дело. Даже охрану у входа в больницу поставил. Еле уговорил ребят, чтобы меня к тебе пропустили, хорошо, что хоть знакомые попались.

— Наверное, этот олух и впрямь рассудка лишился. — Я поднялся с кровати и неторопливо прошелся по палате, периодически почесывая ноющий затылок.

— Ты-то как сам себя чувствуешь? — поинтересовался Виктор.

— Да нормально, — небрежно махнул рукой я, — даже не ожидал подобного исхода. Когда стена на голову упала, думал, что вообще каюк пришел. А очнулся, — вроде бы и ничего. Доктор говорит, что даже сотрясения нет.

— Доктора получили строгое указание держать тебя здесь до особого распоряжения, даже не смотря на выздоровление. Я, признаться, тоже считаю, что лишняя неделька отдыха тебе ничуть не повредит, — слишком уж много в последнее время вокруг тебя смертей вертится.

— Я тут ни при чем, Витя, поверь. Все это — лихо подстроенная афера. Подобной комбинации я не встречал еще ни в одном детективе.

— Да что ты говоришь? — насмешливо посмотрел на меня Харченко. — Неужели думаешь, что все эти убийства были спланированы против твоей важной персоны?

— То есть, как? — немного не понял я.

— А Порошков что, разве не высказывал тебе подобной версии?

— Наверное, просто не успел. — Я невинно пожал плечами и опустил глаза. — Пришлось не совсем деликатно выставить его за дверь. Но думаю, ему это только на пользу. Так что он там интересное думает?

— Короче. — Харченко удобно расположился на табурете и расслабленно облокотился спиной о стену. — В его рассуждениях проскальзывает идея, что все три взрыва являлись ничем иным, как охотой на тебя… Посуди сам. Машину Колесникова заминировали в тот момент, когда она стояла у твоего дома. Ты ведь мог вполне выйти вместе с ним и в нее сесть. Газовая плита у Батуриных так же взорвалась в тот момент, как только ты там появился. Если бы поехал на лифте, то наверняка попал бы под раздачу. И последнее, — музыкальный центр. Тоже ведь взорвался в тот момент, когда ты находился рядом. Во всех трех случаях тебе просто повезло.

— Абсурд, — возразил я. — Как тогда ты в свою логическую цепочку признание Батурина приклеишь?.. То-то и оно, молчишь. Да и вообще, зачем кому-то желать моей смерти? И даже если так, то ни в одном из случаев ее стопроцентная вероятность не была обеспечена.

— А преступнику она и не требовалась. Может, он удовольствие получает, просто подлянки тебе подсовывая. До тех пор, пока не попадешься… Я уже грешным делом подумал, — может, это тебе твоя девушка подобным образом мстит тебе за измены.

— Кто, Танька?! — Мои глаза от удивления чуть не выкатились из орбит. — Тебе случайно, как и мне, кирпич на голову не падал? Рассуждения ведь совершенно лишены логики. Тоже мне сыщики нашлись.

— Погоди, не горячись, — попытался успокоить меня Виктор. — Просто у Паши Маслюка подобный случай был. И невеста его тоже выглядела, как невинное дитя, и, тем не менее, десять человек по ходу дела на тот свет отправила. Причем Паша, сам того не желая, до самого последнего момента делал ей наводки на нужных людей. Логику тоже, как и ты, обнаружил довольно поздно…

— Да не интересуют меня похождения твоего Паши, — нервно фыркнул я, — какая мне разница, как там было у него? Неужели работа с Порошковым так дурно на тебя влияет? Спустись с неба на землю, Витя, не слушай своего безголового майора! Пусть его целует в зад его любимое начальство. Мое участие во всей этой катавасии — чистой воды случайность.

— Ты говоришь об этом так уверенно…

— Увереннее некуда. — Мой взгляд стал чрезмерно серьезным. — Мне точно известно, кто убил этих троих, но на всякий случай нужно проверить кое-какие факты. А для этого мне крайне необходимо вырваться отсюда. Ты сможешь организовать нормальный выход, или мне придется совершать дерзкий побег из больницы?

Виктор хладнокровно поднял глаза и слегка скривил губы.

— Что же ты, шельма, до сих пор молчал? Откуда вообще ты можешь это знать?

— От верблюда, — грубо ответил я. — Наверное, как ты и предположил, травма головы все мозги наоборот перевернула. Пойми, Виктор, даже если я сейчас тебе расскажу, как все было на самом деле, это все равно не принесет никому никакой пользы. Узнав правду, вы с Порошковым можете только все испортить. Поэтому я и молчал пока что. Без меня уличить преступников вы не сможете. Ни Глеб Чернов, ни, тем более, Николай Батурин здесь не причем. Они не преступники, а обычные жертвы, такие же, как и их жены. И доказать это могу только я, и никто другой.

— Заманчиво говоришь, — усмехнулся Харченко, — наверное, травма головы и вправду не прошла даром. Раньше как будто мании величия за тобой не замечалось.