Вячеслав Школьный - Любовницы по наследству

— Ты, я вижу, не совсем свежо выглядишь, — насмешливо сказал Жора, — видать, вчера был какой-то сабантуй?

— Скорее поминки, — грустно пробормотал я.

— А кто умер?

— Кто, кто? А то ты не знаешь?.. Елена Батурина взорвалась.

— Ну, предположим, знаю, — пожал плечами Половник, — только ты-то здесь при чем?

— Я ведь репетитором у них работаю, дочку их французскому языку обучаю.

— Ах, вон оно что! А я то, дурень, голову ломаю, — зачем ему вдруг досье на Батурина так срочно понадобилось? Никак хотел поподробнее изучить платежеспособность своего клиента?

— Хотел, — опустив голову, наигранно признался я. — Вроде бы не перед добром все произошло.

Жора вытащил из пачки сигарету, открыл форточку и закурил.

— Что-то ты, Андрюха, темнишь, — немного призадумавшись, сказал он, — что-то не договариваешь. Я ведь тебя знаю, — вечно замыкаешься в себе и пытаешься в одиночку решать все свои проблемы. Ну, колись, что, где, как, по чем?

— А чего тут колоться? — пожал плечами я. — Обычная история. Я был вхож в их семью, много общался с дочерью Николая Федоровича, иногда разговаривал и с самой Еленой Павловной.

— До меня доходили некоторые слухи, что эта мадам, царство ей небесное, была слабовата на передок, — хитро улыбаясь, заметил Жора. — Может быть, и ты по своей неопытности смочил там свое мужское достоинство?

— Неужели ты обо мне так плохо думаешь? Я ведь просто репетитор.

— А что, репетитор — не такой мужчина, как все остальные?

— Короче, думай, что хочешь. Это твое дело — верить мне или не верить. — Я раздраженно отмахнулся от него рукою. — У меня ведь к тебе разговор совсем иного плана.

— Говори, я внимательно слушаю. — Жора бросил недокуренную сигарету в пепельницу и, пододвинув стул, уселся напротив меня.

— Есть небольшая просьба, — несмело сказал я, — мне сегодня на вечер нужна твоя журналистская ксива.

— А паспорт гражданина Панамы тебе не нужен? — иронично спросил Половник. — Я тебя, Андрей, не узнаю, какой-то непонятный ты стал. Пьешь неизвестно с кем, досье на своих клиентов собираешь, теперь вот удостоверение непонятно зачем требуешь. Может, ты какую-то масштабную политическую акцию замышляешь?

— Я что, похож на вождя революции?

— А на них никто не похож, — скептически заметил Жора, — и, тем не менее, эти акции определенным кругом лиц совершаются. В общем, так, дружок, давай договоримся, — или ты мне все рассказываешь начистоту или никакого удостоверения не получишь.

— Хорошо, — пожал плечами я, — значит, как-нибудь обойдемся без твоей помощи. Может быть, другая газета охотно купит у меня право на эксклюзивное интервью.

Я решительно встал со стула и демонстративно прошел в прихожую.

— Да погоди ты, Андрюха, не кипятись так. — Жора быстро подошел ко мне сзади и по-дружески похлопал по плечу. — Пойми, мне ведь просто чисто профессионально интересно, чем именно ты занимаешься. Ведь я помню, еще, когда мы служили в армии, ты имел свойство все время влипать в какие-то глупые истории. Вот и сейчас, я думаю, ведешь свою непонятную игру. А если это связано с политикой, то для меня оно представляет интерес вдвойне. Ты ведь, помниться, обещал, что когда все разрешится, — я первым об этом узнаю.

— Обещал, значит, сдержу обещание, можешь насчет этого не волноваться, — недовольно отмахнулся от него я, — но пока что ничего сказать не могу. Проблемы, как ты выразился, еще пока не решились.

Моя рука уверенно потянулась к ручке входной двери.

— Погоди! — резко остановил меня Жора. Он молнией смотался в зал и через пару секунд вернулся оттуда, сжимая в руках маленькую зеленую книжечку. — Возьми, если это тебе уж так поможет. Только чтобы завтра вернул обязательно, — в понедельник оно мне будет непременно нужно.

— Может быть, даже сегодня занесу, — удовлетворенно ответил я, принимая у него удостоверение и пряча его во внутренний карман куртки. — Надежде привет!..

Выйдя на улицу, я все-таки решил рассмотреть имеющийся в наличии документ. Фото Жоры было сделано несколько лет назад, и сходства с моей опухшей физиономией не составляло абсолютно никакого. Тем более, что сфотографирован он был в очках. Но мне не оставалось ничего другого, как пользоваться тем, что дали, — как говорится, дареному коню в зубы не смотрят.

Я даже не раскрывал блокнота, чтобы прочесть адрес Суконниковой, — он мне отчетливо запомнился наизусть. Дом, в котором должна была проживать эта женщина, располагался в Старокиевском районе, недалеко от Крещатика. Это было старое обрюзглое четырехэтажное здание довоенной постройки со стенами, на которых понемногу начинала облупливаться штукатурка. Отремонтированным оказался лишь его фасад, выходящий к улице, зато внутри двора творилось Бог знает что. Стены подъезда тоже выглядели, мягко выражаясь, неидеально. Облезлая краска, пыльные трещины, разнообразные вульгарные рисунки и надписи, — все это говорило о том, что дом уже долгое время требовал капитального ремонта.

Квартира Зинаиды Васильевны находилась на первом этаже. Я старательно нажал на кнопку звонка и послушно подождал, пока медленно движущаяся хозяйка соизволит открыть мне дверь. Наконец ее доброе, покрытое ровными рядами морщин лицо внимательно выглядело из-за цепочки, и наполненные большим интеллектом глаза уставились в мою сторону.

— Зинаида Васильевна? — спросил я, раскрывая перед ней удостоверение.

— Да, это я, — несмело ответила женщина.

— Я из газеты «Глас Народа». — Моя рука с зеленой книжечкой вплотную приблизилась к ее глазам, которые, слегка прищурившись, пытались что-то там прочесть. — Моя фамилия — Половник, Георгий Михайлович, может быть, слышали?

— О, да, — после небольшой паузы сказала женщина, — я читала некоторые ваши статьи, они мне очень понравились. Проходите, пожалуйста, проходите.

Суконникова широко раскрыла дверь, пропуская меня к себе в квартиру.

— Знаете, я живу одна, ко мне так редко кто заходит, — запричитала она. — А тут вдруг из газеты. Да еще один из самых любимых мною корреспондентов. Для меня это такая большая неожиданность.

Я снял верхнюю одежду и в ее непрерывном сопровождении прошел в маленькую уютную комнатку, заставленную всем, чем только было можно ее заставить. Из мебели в ней стояло несколько старых комодов, два серванта, три тумбочки и накрытый ярким покрывалом телевизор. В углу располагались пару кресел, на одно из которых мне и было предложено присесть. На стене висели самые разнообразные фотоснимки молодой красивой женщины, в которой, хоть с большим трудом, но все же можно было узнать хозяйку квартиры, а так же ее мужа, по всей видимости, военного летчика.

— Я сейчас приготовлю чай, — суетливо заметалась Зинаида Васильевна и в тот же миг исчезла на кухне.