Чингиз Абдуллаев - Испытание добродетели

— Я просто говорю правду, которая не всегда всем нравится.

— Это я уже понял. Вы просто правдолюбец.

— Опять издеваетесь? Черт с вами. Я все равно не имею никакого отношения к этому убийству. Очень сожалею, что теперь мне придется общаться со старшим братом Алексея Монахова, его шалавой-секретаршей и этим гнусным помощником. Младший Монахов был неприятным человеком. Но он всегда оставался бизнесменом, и с ним можно было договориться. Хотя временами Алексей сильно меня раздражал.

— У него были враги?

— Глупый вопрос. У любого бизнесмена есть недоброжелатели и враги. Неужели вы до сих пор этого не знаете? Тем более у человека, который так любил женщин. Вы считаете, что среди них не было замужних особ? Сколько хотите. Обманутые мужья иногда придумывают чудовищные гадости, чтобы отомстить. Это самый неприятный тип мужчин, с которым иногда приходится иметь дело. С одной стороны, они представляют собой жалкое зрелище, так как их обманывают. С другой — эти рогоносцы амбициозны и мстительны. Не каждому нравится, когда его законную супругу согревает другой мужчина.

— Насколько я понял, в доме находились трое мужчин. Дмитрий Апрелев, охранник Маил Хасмамедов и водитель Слава. Все не женаты. Значит, такой вариант полностью отпадает.

— Вы ничего не поняли, — отмахнулся Солагашвили. — Ревнивый муж мог нанять этого охранника за большие деньги. Тот залез в дом с единственной целью — пристрелить Алексея Монахова. Что он и сделал. Поэтому у него быстро нашелся такой дорогой адвокат, и парня почти сразу оправдали в суде. Это все за солидные суммы.

— Адвокат защищает его бесплатно, а суд не оправдал Хасмамедова, а только вернул дело на доследование.

— Это почти одно и то же. Ищите недоброжелателей в бизнесе или обманутых мужей. Может, вам удастся выйти на заказчика.

— Спасибо за совет. Надеюсь, вы тоже не женаты.

— Опять!.. Я больше не буду с вами разговаривать. Да. Я не женат. Давайте заканчивать. У вас есть еще вопросы?

— Вы лично знали водителей Монахова или его кухарку?

— Вы полагаете, что я должен был перезнакомиться со всеми сотрудниками этого бизнесмена, включая его уборщицу и кухарку?

— Если это ваш фирменный стиль…

— Должен вас разочаровать. Я никого больше не знаю. Хотя в офисе Монахова много красивых молодых женщин, у которых ноги начинаются от шеи.

— Значит, вы успели побывать там. После его смерти?

— Не нужно ловить меня за язык, — заявил Леван, разозлившись на самого себя. — Конечно, я был в офисе компании Монахова. Но всего пару раз.

— После его смерти? — настойчиво уточнил Дронго.

— Я не помню, — отчеканил Солагашвили, посмотрел на часы и сказал: — Давайте закончим нашу душеспасительную беседу. У меня разболелась голова от ваших упреков. Надеюсь, что это наше первое и последнее свидание. Больше мы с вами никогда не увидимся. Не могу сказать, что наше общение доставило мне удовольствие. Но я выслушал вас и даже ответил на ваши вопросы. А вы пообещали мне довести до сведения господина Монахова тот факт, что я не стал вам отказывать. Детали нашего разговора вы вполне можете опустить.

— Безусловно. Я так и сделаю. — Дронго поднялся из кресла.

Солагашвили тоже встал, секунду подумал и все-таки протянул гостю руку.

— Мне было забавно с вами разговаривать, — сказал он без тени улыбки.

— Мне тоже было достаточно интересно, — ответил Дронго, глядя на ладонь, протянутую к нему.

— Не хотите пачкаться? — с усмешкой полюбопытствовал Леван Шалвович.

— Пока у меня нет оснований считать вас убийцей или организатором этого преступления, — сказал Дронго и пожал руку своего собеседника. — Если буду сомневаться в этом, то можете быть уверены в том, что второй раз я не подам вам руки. До свидания.

Когда он вышел, Солагашвили покачал головой и негромко произнес:

— Опасный негодяй.

Дронго прошел в коридор и подумал:

«Опасный негодяй».

Они не удивились бы, если бы кто-то третий рассказал им о том, какие мысли пришли обоим в голову после такого вот разговора. Но никто и никогда не мог им этого сообщить. Поэтому оба остались при своем мнении.

Утром следующего дня Дронго позвонил Гайдаеву.

— Доброе утро, Леонид Леонидович.

— Хорошо, если оно доброе, — ответил следователь и спросил: — Вы не забыли, что завтра я должен закончить дело и передать его в суд?

— Не хотите больше возиться с этим муторным расследованием?

— Не хочу больше выглядеть белой вороной. Вавилов нашел свидетеля, предъявил нужные доказательства. Пусть теперь суд заново их исследует и оценит. Это уже не мое дело.

— Вы же не верили в виновность Хасмамедова.

— И сейчас не верю. Но все факты против него. А я не Дон Кихот, чтобы воевать с ветряными мельницами. Вы успели поговорить со всеми свидетелями?

— Успел.

— У вас другое мнение? Можете назвать мне хотя бы одного человека, которого подозреваете в этом убийстве?

— Пока нет. Я пытаюсь размышлять.

— Завтра последний день, — напомнил Гайдаев. — Вернее, уже сегодня. Потом будет поздно.

— В таком случае у меня остался только один свидетель, которого я еще не допросил.

— Интересно, кто именно?

— Сам Хасмамедов.

Наступило молчание.

— Вы же все понимаете, — укоризненно произнес Леонид Леонидович. — Это просто невозможно. Я никогда не дам вам разрешение на свидание с этим человеком. Вы не можете его допрашивать, так как формально не участвуете в этом расследовании. Вы же профессиональный юрист и должны все понимать.

— Разве я просил вас дать разрешение на подобную встречу? — спросил Дронго. — Ни в коем случае. Нам с вами никак нельзя нарушать закон. Но я официальный представитель семьи Монаховых. Если хотите, их адвокат…

— У вас есть лицензия?

— У меня есть нотариально заверенное свидетельство. В нем сказано, что я являюсь официальным представителем семьи Монаховых. На этом основании вы можете разрешить мне…

— Не могу. Вы не имеете права допрашивать человека, подозреваемого в совершении тяжкого преступления, — перебил его Гайдаев.

— Вы можете разрешить мне присутствовать на допросе Хасмамедова, который проведете сами. В законе нигде не сказано, что такое запрещено.

— Вам никто не говорил, что вы опытный крючкотвор? — с усмешкой осведомился Гайдаев.

— Вы сами сказали, что я профессиональный юрист. Я ведь не нарушаю процессуальных норм, о неприкосновенности которых вы так рьяно печетесь.

— Ладно, — сказал после недолгого молчания следователь. — Я вызову на допрос Хасмамедова и поговорю с ним в вашем присутствии. Но учтите, что я соглашаюсь на подобный эксперимент только потому, что мне жаль этого несчастного парня. Я совсем не уверен в его виновности.