Гапарон Гарсаров - Ламбрант

— Пока нет. Ты ж знаешь, что все эти ритуальчики не быстрый метод. Сатана не показывает нам своего лица, не даёт никаких знаков. Демоны, которым мы поклоняемся, на самом деле не существуют, иначе бы давно явили себя миру или хотя бы нам. Ла Вей презирал такой сатанизм , и я поддерживаю его мнение… Ты, надеюсь, тоже?

— Будь у меня возможность, я бы ни за что так не думал, — растерянно промолвил Володарев. Он не ожидал, что приятель начнёт выкладывать столь предательские мысли, ведь Сашка считался одним из самых преданных «чёрному» учению. Ведь это он два года назад привёл Павла в кружок сатанистов. А что получалось теперь?

— Наверное, я повзрослел, — принялся оправдываться тот, — пересмотрел приоритеты, впрочем, я их до сих пор пересматриваю… Не скажу, что сатанизм мне наскучил, это драйвовое времяпрепровождение, но я испытываю к нему некое… недоверие, что ли. Дело даже не в том, что на моих глазах кого-то пытают, режут, насилуют, я к этому привык.

— Ты о чём вообще?

— Ну, пройдёт время, и ты тоже разочаруешься во всех этих обрядах да сборищах с жертвоприношениями…

— Ты ошибаешься.

— Слушай, время уже полночь. Пора топать к тому берсеньевскому особняку.

— Что?! Разве сжигать его должны мы??? — опешил Павел, никак не планируя сегодня участвовать в подобных событиях.

— А кто? Берсеньев?! — расхохотался Молохов и направился в коридор.

Ночь оказалась холодной. Не согревала даже куртка, и Паша быстро замерз. Со стороны заброшенный особняк, который вчера раскрыли стражи порядка, выглядел темным и неприметным. Но такой облик мог быть обманчив. Если менты замыслили изжить всех городских дьяволопоклонников, то обязательно устроят здесь засаду, чтобы сцапать ещё кого-нибудь в дополнение к арестованным накануне берсеньевцам. Поэтому Молохов и Володарёв с осторожностью проникли во двор заброшенного дома и не издавая лишних звуков принялись разливать повсюду бензин. Александр облазил внутренности дома, израсходовал всю канистру и выбросил из окна коробок спичек. Его ловко подхватил окоченевший Павел, который для разминки решил потоптать остальные цветы, выращенные посреди дворика заботливыми сатанистами.

— Ну, кажись, никто нас не заметил, — шёпотом произнёс Молохов, вернувшись к другу.

— За сколько успеет сгореть? — спросил студент, достав сразу три спички.

— Даже если пожарники прискачут сейчас, то всё равно тушить этот сарай не будут… Давай, поджигай, и уходим через пустырь.

Огненная дорожка к особняку вспыхнула в мгновении ока, и вскоре в окнах заплясали языки пламени. Когда парни покинули двор, позади них что-то взорвалось, и сооружение XIX века заполыхало ещё сильнее. Отбежав от пожарища на почтительное расстояние, друзья на протяжении нескольких минут не могли оторваться от этого дивного зрелища. Дом горел красиво, искрил, отбрасывал в стороны пылающие куски и заполнял небо плотным чёрным дымом. Налюбовавшись на плод своих усилий, Саша попросил вернуть спички и со спокойной душой закурил.

— Раньше я был тем ещё пироманом, — выдохнул он, продолжая смотреть на огромный костёр, озаряющий округу. — Мы с пацанами в одно лето много сараев и дач спалили, это было круто.

— Да уж, — согласился вновь повеселевший Павел. — Может, мне тоже чем-нибудь таким заняться?

— Лучше не стоит, спокойнее спать будешь, — посоветовал приятель. — Рисковая это забава, уж лучше поклонение темному владыке.

— Мы с тобой говорили об этом и не закончили. Мне нужно кое-что рассказать, это посерьёзней берсеньевских проблем.

— Ещё какие-то проблемы? — обернулся к нему заинтригованный Саша.

— Боюсь, что мне тоже грозит общение с законом. Только в моём случае есть реальный труп…

Дожидаться, пока бывшее пристанище берсеньевцев сгорит дотла, друзья не стали. На открытом воздухе с каждой минутой становилось холоднее, а старый особняк полыхал весьма бодро. Имелась и ещё одна причина — Паша решил поделиться ужасами прошлого вечера. По мере того, как Володарёв выкладывал странности, происходившие с Валерием Георгиевичем, Молохов менялся в лице. Поначалу он был серьёзен, потом заулыбался, потом сделался строгим, и так продолжалось по циклу.

— Самый прикол в том, что я говорю правду, — заверил товарища Павел, озираясь по сторонам.

— Да уж, оригинально, — ответил Александр, нюхая испачканные бензином пальцы. — Мне тебе что теперь, посочувствовать надо, да?

— Я так и думал, что ты не поверишь! — обиделся Володарёв, шагая вслед за ним ко двору его пятиэтажки.

— А как ещё можно реагировать на весь этот бред? — усмехнулся Саша. — Ты лирику-то отбрось, честно скажи, что декана этого порешил, я тебя сразу пойму и что-нибудь дельное посоветую.

— Не трогал я его, на хрен он мне вообще сдался! — возмутился парнишка и замер, не желая идти дальше. Пакет, висевший у него на правом локте, зазвенел тремя бутылками пива. Они приобрели их на остановке в круглосуточном супермаркете, том самом, рекламной эмблемой которого являлась забавная обезьянка с булкой.

— Пашич, хватит вытряхаться, пошли ко мне, там и поговорим.

— Смысл? Ты ведь держишь меня за лоха!

— Разберёмся, что к чему, — хмыкнул Молохов и устремился в подъезд, — не на улице же о таком болтать.

На последней лестничной площадке их встретила сухонькая старушка в облезлом пуховом платке, которая восседала на детском стульчике. Александр на правах соседа попросил её приглядеть за квартирой, раз уж входной двери теперь не было. Этим она самоотверженно и занималась, пока парни отсутствовали.

— Вот, держи, спасибо за услугу, — вручил ей бутылочку «светлого» щедрый Молохов и убрал прислонённую к косяку дверь.

— У-у-у, ненашенское какое-то, — недоверчиво вгляделась бабуля в яркую этикетку.

— Бери-бери, отменное пивко, дорогое, сама такое ни в жизнь не купишь, — заверил Саша.

Снимать верхнюю одежду никто не торопился, оба продрогли до костей и желали поскорее согреться.

— Как, говоришь, называется этот клуб? — вновь завёл Александр спорную тему.

— «Девилри», — старательно произнёс Паша на английском наречии, наблюдая, как приятель опустошает морозильник и собирается на быструю руку пожарить котлеты.

— Наше название, — пошутил Молохов, разогревая чёрную сковороду. — Знаешь, а ведь я где-то уже слышал про эти руки, ну, которые, по-твоему, вылезают из стен.

Павел нервно вздохнул. Что уж тут скажешь, если он и сам бы не поверил, если кто рассказал ему такое.

— Руки, которые убивают, — повторял Саша. — И птицы, говоришь, дохли пачками?.. Есть тут что-то дьявольское… Допустим, твой декан знал, что все это означает. Значит, он сделал что-то, из-за чего птицы стали его преследовать. Как думаешь?