Гапарон Гарсаров - Ламбрант

— Что, Павлинчик, у тебя тоже стащили? — склонилась к нему обеспокоенная Даша. — Что, не усвоил урок? Вот я никогда ценные вещи не оставляю просто так, всё в карманах таскаю.

— Чего у вас тут стряслось? — вернулся посеревший от нехороших предчувствий преподаватель.

— Какой-то ублюдок спёр у меня студенческий билет! — продолжала орать Настя, нервно отбросив изрезанную сумочку. — Кому понадобилось его тырить?! Он ведь не золотой и даже не медный! В ломбард уж точно не сдашь!..

— Так, хватит вопить, — велел Дмитрий Степанович, оборачиваясь на затихших первокурсников. — Что уставились, работайте! Всех, к чёртовой матери, под конец пары заставлю на оценку играть!

Выместив на ребятах злость, физрук с подозрением оглядел пострадавших спортсменов и нервно прикусил губу.

— Так, Властина, — обратился он к старосте, на ходу придумывая решение непростой ситуации, — беги в спорткафе, скажешь, что от меня, и позвонишь в дежурную часть милиции… Остальные ничего не делайте. Сегодня я намерен выяснить, что за падла завелась у вас на курсе.

Настя не стала спорить и послушно отправилась исполнять приказ. Бутов, покрасневший из-за пропавших ключей, пытался успокоить дыхание и присел в сторонке. Девица в велосипедках продолжала корить себя за неосмотрительность, а Даша закурила.

— Володарев, с тобой всё в порядке? — поинтересовался тренер и, получив от бледного беса одобрительный кивок, удалился на поле, где студенты пробовали перекидывать через сетку тяжёлые мячи. Такими обычно играют в баскетбол, из-за чего многие девчонки быстро ломали свои ноготки. Мусульманки первыми пожаловались об этом физкультурнику, показывая руки.

Легонт, справляясь с шёпотом, поселившимся в его сознании, невольно посмотрел на них и приметил странную деталь. Почему приверженки ислама даже на спортивные занятия надевают долгополые платья, под которыми и без того скрываются штаны? Ведь наверняка нет ничего зазорного в том, если девочки снимут эти балахоны для удобства передвижения. Вдобавок, мусульманки теперь двигались как-то скованно, чего не наблюдалось в начале пары. Что-то уж больно неестественно они себя ведут, и Павлов, не говоря Доценко ни слова, направился к ним.

— Ай-ай, палец болеть, голова болеть, — жаловалась одна из них, ничуть не боясь, что Дмитрий Степанович разозлится на ленивых барышень за пустые отговорки.

— Как играть теперь? — вопрошала вторая девица, косясь на приближающегося к ним сокурсника. — Мяч плохой, палец сломать…

— Ладно, не нойте, — отмахнулся от них физрук. — Идите на лавки, но домой я вас не отпускаю. Сейчас милиция должна подъехать, у нас опять студентов обворовали.

— Ай-ай, — закачала головой потрясённая мусульманка, — какой шайтан украл, когда успел, вот шустрый человек…

— Тебе чего, Володарёв? — полюбопытствовал преподаватель.

— Да вот с этими красавицами поговорить хочу, — фальшиво улыбнулся парень, и физрук потерял к ним всякий интерес.

— Что смотришь? — недружелюбно переспросила вторая мусульманка, пряча сестру за спину.

— Понравились вы мне, — признался Павлов, — тем более сегодня вы обе особенно сексуальны.

Девушки тревожно переглянулись.

— Будешь приставать, тебе ноги потом оторвать наши братья и дяди, — пригрозила смелая сокурсница. — Ты ответить за нашего ата, никакой друг тебе не помочь…

— Ой, я уже весь трясусь от страха, — прогудел бес, обходя их, и указал пальцем на широкие подолы зелёных платьев. — Удобная штука, правда? Моментом можно засунуть туда большие вещи, никто и не заметит.

— Что надо тебе, а?! — занервничала девушка, продолжая прикрывать сестрицу. — Иди отсюда, а то кричать буду, понимаешь?!

— Кричи, — ухмыльнулся Легонт. — Пусть все сбегутся сюда и узнают, что это именно вы ковыряетесь в их сумках.

Девушки явно не ожидали такого, из-за чего их глаза забегали, а руки предательски задрожали.

— Ну, чё не кричишь? — злорадствовал Павлов. — Может, голос потеряла, воровка вонючая?! Так я тебе помогу, щас покричу вместо тебя… Эй, на помощь, плохой Легонт лезет к недотрогам-исламисткам, ай-ай!

Несколько сокурсников обернулись на них и поэтому пропустили очередную подачу, за что получили недовольное бурчание от Дмитрия Степановича.

— Ну чё, будем звать на помощь или как? — прошипел бес, наслаждаясь их растерянностью.

— Не надо, — с неохотой смирилась отважная мусульманка, а её сестра вдруг заплакала.

— А чё так? Айда позовём ещё тренера, пусть рассудит, кто из нас плохой, — не унимался парень, поправляя козырёк своей кепки.

— Нет, — замотала головой хладнокровная барышня. — Не выдавай нас, а то убьют ведь…

— Ха, это меня что ли?! — усмехнулся Легонт и ткнул её в живот, на который были привязаны какие-то вещи. Это хорошо ощущалось через ткань их одежды, так что девицам теперь не отвертеться.

— Не тебя, а нас, — уточнила мусульманка, локтём толкая напарницу, чтобы та прекратила истерику. — Давай договариваться. Мы тебе давать часть денег, а ты держать зуб на замок.

— На кой мне деньги? — задумался бес. — Не, не пойдёт, в деньгах не нуждаюсь…

— Мы отговорить отец мстить тебе, — нашлась хитрюга.

— Да мне-то, пусть мстит, не жалко. Правда, я его так уделаю, что живым уж точно не останется.

— А что тебе надо? — откровенно недоумевала девица, посильнее ударив разревевшуюся сестру.

— Ну, в принципе, ты права, я по натуре пацан либеральный, могу пойти на уступки. Короче, тут мне нужны жертвы для сатанинского обряда. Ничего опасного, не убьют, по крайней мере…

— Нет! — наотрез отказалась мусульманка.

— Тогда зовём тренера, да? — перешёл к другому варианту демонический искуситель.

— Нет, — уже в менее яростном тоне сказала девушка и склонила голову.

Она понимала, что в любом случае придётся рисковать, но перспектива быть разоблачённой в воровстве не слишком прельщала её вместе с плаксивой сестрицей. И если с ребятами они ещё сумеют унять конфликт и возместить украденные ценности, то вот с родителями будет разговор отдельный. Легонт хорошо представлял эти последствия, оттого и чувствовал себя уверенным в данной ситуации.

— Ну, думай айда побыстрее, а то менты скоро заявятся, — заметив вернувшуюся Властину, поторопил Павлов воровок. — Жертвы понадобятся к этому воскресенью, причём на всю ночь.

— А что делать будут? — разбитым голосом спросила грешница.

— Вообще-то, с жертвами сношается «чёрный» священник. В основном они для красоты просто лежат обнажёнными на алтаре. Всего ничего: ублажить жреца да поваляться голенькой перед другими сектантами.

Барышня всерьёз принялась обдумывать это предложение. Наверняка она сейчас взвешивала две жуткие вещи: быть жестоко наказанной за свои преступления или согрешить с сатанистом на алтаре, зато потом получить свободу.