Сергей Зацаринный - Неверное сокровище масонов

Дядю Борю моё открытие ничуть не удивило. Мне показалось даже, что он пропустил весь рассказ мимо ушей. Задумчиво жуя, приготовленный мной салат из молодой редиски, старый философ только буркнул:

— Меня больше интересует, что же надеялся найти в бывшей усадьбе доктор Хильшер. Самое главное — откуда он вообще узнал о существовании этой усадьбы?

— Версий, как обычно нет?

— Самое странное и удивительное — нет ни одного факта, от которого можно было бы оттолкнуться! Ясно лишь одно, куш был солидный.

— Материальные ценности исключаются?

— Сразу и бесповоротно! Не те люди, чтобы искать барские клады, да ещё за линией фронта. Это может быть только или очень ценный документ или религиозная реликвия.

— А что делать этим предметам на забытой Богом усадьбе?

— Только одно. Скрываться от глаз людских.

Отдохнув после обеда, дядя привычно отправился к соседям играть в шахматы, и я остался дожидаться Алексея в одиночестве. Меня, правда, он звал с собой, обещая приятное общество и вчерашние пироги, но я решил добросовестно довести своё дежурство по кухне до конца и накормить уставшего библиотекаря горячим ужином.

Увы, мой подвиг вряд ли был оценён по достоинству. Разбогатевший после проделки с флэш-картой Алексей, вернулся с несколькими здоровенными пакетами, из содержимого которых я упомяну лишь чилийское вино и красную икру, чтобы создать полное представление. Но, мой салат из редиски был, тем не менее, съеден с удовольствием. С разварной картошечкой. Вино решили не открывать до дядиного прихода.

Уже за чаем, я поведал о своих открытиях. К моему удивлению, библиотекарь, в отличии от дяди, сразу оживился, услышав фамилию Гидони:

— Александр? Собственно, что я спрашиваю. Судя по тому, что Вы рассказали, конечно, Александр.

— Известная личность? — я весь напрягся в предвкушении.

— Весьма. Писатель, публицист, критик. Автор книг, редактор журналов и, между нами говоря, довольно тёмная личность.

— Именно то, что нужно. А совпадения исключаются?

Библиотекарь рассмеялся:

— Как раз в данном случае совпадения происходят.

— То есть?

— Я ездил в Москву за материалами о Рерихе. Так вот. Самую первую монографию об этом человеке написал его знакомый литератор Александр Иосифович Гидони.

— Но почему исключаются однофамильцы?

— Потому что в биографии Александра Иосифовича есть маленький, но существенный штрих. Летом 1917 года выполнял ответственные поручения Временного правительства в Среднем Поволжье, в том числе и в Сызрани. Очень любопытная личность, как ни смотри.

— А чем он занимался в остальное время?

— Да чем только не занимался. С 1904 года жил в Петербурге. Учился в университете на юриста, потом был там же присяжным поверенным. Принимал участие во многих громких уголовных процессах и делах, связанных со средствами массовой информации. В 1906 году эмигрировал ненадолго в Швейцарию по причине преследования за революционную деятельность. Всё остальное уже из области культуры.

— Тоже интересно.

— Активно участвовал во всех тогдашних, как сейчас бы сказали, литературных тусовках. Завсегдатай «Бродячей собаки» и «башни» Вячеслава Иванова. Автор монографий о Родене и Рерихе, печатал статьи в журналах. Среди знакомых Блок, Луначарский, Бенуа. Ещё один интересный факт. Являлся разработчиком закона об охране памятников старины и произведений искусства, принятого затем Четвёртой Государственной думой.

— А говорили, проходимец…

— Во время февральской революции в нём вдруг проснулся талант военного организатора. Гидони оказывается в числе руководителей охраны Таврического дворца, где заседала Государственная дума, а потом под его контролем оказываются Зимний дворец и Русский музей. Депутат Петроградского совета. Затем поездка с лекциями в Поволжье. Так вот и очутился в Сызрани.

— А что с ним стало потом?

— До 1921 года жил в Советской России, работал в знаменитой «Комиссии Горького» — Особого совещания по делам искусств. Потом эмиграция.

— И всё?

— Наоборот. Здесь начинается самое интересное. Политический эмигрант Гидони начинает выступать с просоветскими публикациями в западной прессе, едет для этого в Нью-Йорк, затем в Берлин, а в 1925 году возвращается в СССР.

— Репрессировали?

— Встретили с распростёртыми объятьями. Читает лекции, работает в журнале «Современный театр». Но в 1929 году вновь эмигрирует. Появляется в Берлине, в Париже. Последний раз мелькает, знаете в качестве кого?

— Губернатора острова Борнео?

— Кажется смешным, но Вы почти угадали. Гидони служил секретарём у махараджи Бароды. Было такое княжество в Индии. Этот набоб, как раз путешествовал по Европе, поражая всех своим богатством. После этого бывшего сызранского коменданта окончательно поглотила река забвения. Существует непроверенная версия, что он всё-таки окончил дни в застенках НКВД в 1943 году. Но, как он туда попал и правда ли это — неизвестно.

— Человек с такой биографией мог с достоинством носить звания проходимца и авантюриста. Особенно интересно, что он как-то оказался замешанным в нашей истории. Знать бы, случайно застрял в Сызрани этот театральный критик или намеренно?

— В библиографических справочниках он отмечен, как писатель-фантаст.

— Так ты о нём и раньше слышал?

— Личность довольно известная. В определённых кругах.

— А что это за фамилия такая Гидони? Он кто?

— Еврей, из Ковно. В принципе, как говорил Гайдар: «Обычная биография в необычное время». Умник, интеллигент. Ничего не умеет, кроме писанины и говорильни. В условиях царской России одна дорога — адвокатура и литература. Здесь весьма преуспел. Революция открывала широкие возможности. Стало можно, нацепив красный бант, покрасоваться во главе толпы вооружённых людей. Для выходца из тихого еврейского местечка всё это представлялось очень романтичным. Но здесь умникам не было места. Требовались люди действия, не боящиеся крови. Карьера военного коменданта оказалась явно не для нашего подзащитного. Ну, а в Советской России умникам вообще было не место.

— Допустим, Александр Иосифович знал о неких ценностях, спрятанных в тереньгульской усадьбе. Тогда все его действия очень хорошо укладывается в нарисованную тобой схему. Бывший присяжный поверенный, понимает, что у него появился шанс добраться до тайн старого дома. Запасшись необходимым мандатом, он приезжает в провинцию, где на тот момент царит полная неразбериха, и через некоторое время оказывается на посту военного коменданта, то есть, получает в руки вполне реальную власть. Остаётся лишь сорвать яблочко. Но неверная политическая ориентация спутывает все планы. Большевики прекращают скоропалительную карьеру «верного плехановца», да ещё обвиняют его в неблаговидных поступках. Приходиться удирать. Кстати, он ведь потом много общался с Рерихом?