Игорь Зарубин - Госпожа следователь

— Прыгай! — крикнула Клавдия.

— Не-е-ет! — донеслось сверху.

— Прыгай, я сказала!

— Бою-ю-у-усь!..

— Ребята! — проорал Игорь. — Давайте, кто посмелей! Мы страхуем!..

— Убьются! — взвизгнула старушка.

Клавдия видела, как, переступив через перила, высокий худой парень в джинсах, балансируя на одной ноге, примеривался к прыжку. Она слышала его тяжелый, задыхающийся кашель.

— Ну, — прошептала она моляще, — давай, родной… смелее!..

И парень будто услыхал.

Он взмахнул руками и, оторвавшись от перил, на мгновение словно завис в воздухе, а затем рухнул вниз.

Многоголосый невольный вопль ужаса вырвался у столпившихся снизу.

По дуге пролетев сквозь гудевшее пламя, парень плашмя упал на изогнутую крону березы.

Он скатился на землю, как тяжелый куль с песком, но тут же вскочил и оглядел всех диким взглядом, точно не веря в реальность происшедшего, и вдруг засмеялся.

Этот хриплый смех звучал страшнее, чем рыдание.

— Я живой! — крикнул он, — Ребята… Витя, Таня! Я живой!..

Второй прыгала девушка.

Точнее, ее просто-таки скрутил и сбросил с балкона второй парень, Виктор.

Она так жутко, так отчаянно визжала, пока приятель сталкивал ее с перил в неизвестность, но визг вдруг оборвался, когда она отделилась от балкона и полетела вниз.

Она падала, как тряпичная кукла, не сгруппировавшись, и спружинившее деревце треснуло, не выдержав ее тяжести.

Девушка тихо стонала, подвернув под себя ногу. Казалось, она не понимала, что очутилась на твердой земле.

— Как она? — крикнул парень.

— Жива, — отвечал снизу его приятель. — Теперь твоя очередь!..

Но прыгать теперь было некуда. Спасительное деревце было сломано, а до ближайших — изрядное расстояние.

— Ива, — сказала Клавдия.

Огромное разлапистое дерево стояло чуть поодаль, но, если хорошенько оттолкнуться, до него вполне можно было долететь.

Парень в джинсах, который прыгал первым, с суеверным страхом поглядел на Дежкину.

— Это единственная возможность спастись, — ответила она на немой вопрос. — Пусть попробует на лету ухватиться за ветви.

— Он не сможет…

— Он должен попробовать…

Парень поднял глаза вверх. Балкон уже был полускрыт огненными языками. Снопы искр вздымались высоко в небо.

— Витек! — крикнул парень деланно бодрым голосом. — Есть идея!..

— Я не допрыгну, — выслушав приятеля, прохрипел Витек из-за пламени.

— Мы подстрахуем! — подбодрил Игорь.

— Быстрее! — подхватила Клавдия.

Зеваки с жадностью наблюдали за происходящим. Старушки, даже не понижая голоса, спорили меж собой, убьется или не убьется несчастный парень.

Клавдия обернулась на них, и старушки как по команде смолкли.

— Считаю до трех, — вновь обратилась к Витьку Клавдия. — На счет «три» прыгай!

— Не-ет!

— Раз! Два!.. Три!!!

«Ах!» — вырвалось у толпы.

Раскинув в воздухе руки и ноги, как белка-летяга, Витек плашмя пролетел к иве и, уже падая, уцепился за длинные тугие ветви.

Раздался треск; ива вздрогнула, будто живое существо. Обламывая ветви, Витек покатился вниз, — но ива сдержала падение.

Он шмякнулся на землю — и тут же приподнялся и оглядел окружающих; на лице его было написано удивление.

— Надо же, — сказал Витек, ощупывая руки.

Где-то наверху сильно хлопнуло, и столб огня рванулся вверх, сметая все на пути. Горящие обломки, точно причудливый фейерверк, полетели в стороны.

Взрыв был настолько силен, что показалось, будто вдруг вздыбилась крыша здания, словно лопнувшая консервная банка.

— Е-мое, — пробормотал Витек, подняв глаза. — Как я вовремя…

Через минуту двор огласил вой пожарной сирены, и красная машина с цифрами «01» по бортам въехала в ворота.

Блистая касками, пожарники раскатали брезентовые шланги, и струи воды и пены ударили вверх, метя в самую сердцевину огненного месива.

Клочья пены, перемешиваясь с пеплом, падали на землю будто грязный снег.

Огонь рычал и шипел, как раненый зверь, но отступать не хотел. Уже укрощенный, он вдруг прорывал глухую оборону и бил навстречу воде и пене, будто из ракетного сопла.

Чтобы погасить его, понадобилось около трех часов…

Клавдия, дуя на обожженные ладони, наблюдала за действиями пожарной команды.

Вокруг суетились жильцы соседних домов, обсуждая происходящее, а погорельцы громко и плаксиво рассказывали, что потеряли в огне.

У старушки с мальчиковой стрижкой было написано на лице выражение соучастия и плохо скрываемого азарта.

— Кто мне теперь выплатит компенсацию, спрашивается? — обиженно восклицал мужик в пижамных штанах. — Всю жизнь вот этими руками на хлеб зарабатывал, и что теперь, а? Только на прошлой неделе новую стереосистему купил, и что теперь?..

Карета «скорой» между тем увезла тихонько постанывавшую девушку. Тучная врачиха объясняла парням-приятелям, что у девушки — множественный перелом ноги, а также, возможно, ребер, но это не страшно. Главное, говорила врачиха, задирая вверх мясистый указательный палец, что цел позвоночник.

Парни слушали и кивали, но, кажется, мало что понимали.

— А? — каждый раз переспрашивал Витек, когда врачиха обращалась именно к нему. По всему видно, он прокручивал в памяти перипетии своего чудесного спасения и время от времени с суеверным страхом поглядывал то на ивовое дерево с обломанными ветвями, то на черную от копоти балконную плиту над головой.

— Это я во всем виноват, — тоскливо прошептал Игорь, подсев к Клавдии.

В эту минуту он был похож на нашкодившего первоклассника, по собственной воле явившегося на ковер к директору школы.

Клавдия поглядела на него удивленно.

— Да-да, — упрямо повторил Порогин, — все из-за меня. Если бы я правильно записал адрес, мы пришли бы раньше и ничего бы не случилось.

Дежкина пожала плечами.

— Какой смысл говорить о том, что могло бы быть, если бы… Кто знает, окажись мы в квартире, не взлетели бы мы на воздух вместе с ее обитателями?..

— Вы думаете, Хорек оставался внутри?

— По крайней мере, так говорили соседки на лавочке. Они видели фигуру в окне. Знаешь, — усмехнулась Клавдия, — по собственному опыту могу сказать, что нет никого наблюдательней этих самых старушек на лавочке. Они всегда самые лучшие осведомители, тем более ценные, что никогда сами не представляют, насколько важную информацию дают.

Игорь посмотрел на выгоревшие глазницы окон квартиры Харитонова.

— Выходит, Хорек погиб, — пробормотал он.

— Скоро узнаем, — отвечала Клавдия.

Во дворе появилось новое действующее лицо. Об этом легко было догадаться уже по оживлению, внезапно всколыхнувшему дружные старушечьи ряды.

— Ой, Александр Борисыч, ну скажите, вы видали? — галдели старушки, заглядывая в лицо высокому худому участковому с длинными рыжими бакенбардами, расползающимися по щекам, будто замысловатые кляксы.