Сергей Протасов - Обязательно должна быть надежда. Следователь Токарев. История вторая

До дома оставалось не более двадцати минут пути, когда Свекольников заметил знакомого пожилого мужчину впереди, пытающегося прикурить на резком, морозном ветру. «Странно, — подумал Эдуард. — Что он тут делает в темноте? Почему курит?» Тем временем старик, старясь втянуть слабое пламя зажигалки, весь свернулся внутрь, захлопнул створки пальто, как огромный двустворчатый моллюск.

— Здравия желаю, Владилен Феликсович, товарищ бывший полковник, — весело окликнул человека Эдик, остановившись в полуметре за его спиной.

Моллюск вздрогнул, но не повернулся.

— Как же вам не стыдно-то? — не унимался на свою голову молодой человек. — Сигареты курите, по улицам ходите, а представляетесь слабым инвалидом. А ну-ка, кру-у-гом!

Фонари тускло освещали улицу сквозь плотный снег. Завернутая в пальто фигура выдала густое облако дымного пара и медленно повернулась. В лицо Эдика вцепились два колючих, маленьких, глубоко посаженных, глаза, подчеркнутых кривой неприятной улыбкой. Человек пристально разглядывал юношу, веселые искорки раскатывались в его зрачках.

— Так ведь я это… того… — настороженно прошамкал он. — За пирамидоном только вышел — и сразу назад. А что, нельзя? Почему же?

— Конечно, нельзя, — Эдик понял, что обознался, но не был уверен. — Вы живете-то, допустим, где? Как вы сюда, добрались? Это вы вообще?

— Само собой, я. Кто же еще? Я и есть, собственной персоной, у меня лично никаких сомнений нет и быть не может, — незнакомец тягучим голосом, как сладкой патокой, склеивал Эдика, не сводя острого взгляда. — Был бы не я, сразу бы так и сказал — мол, не я это, дорогой прохожий, не знаю вашего имени-отчества, обозналися вы. А так зачем же? А что?

— Ну, вы же не Бабин? Не Владилен Феликсович?

— Кто, я? Это как посмотреть…

— Извините, я вас, кажется, перепутал, — признал наконец Свекольников ошибку. — С одним старым полковником. Вы действительно очень на него похожи, почти как брат-близнец, только чуть моложе, по-моему. Извините еще раз, я тороплюсь очень, да и замерз. Пора мне.

— Стой! — незнакомец крепко схватил Эдика за рукав и выронил сигарету. — Подожди, сынок, не убегай. Ты сказал «близнец». Это же крайне важно! Брат! Нашелся? Не может быть! Вот так вот, ни с того ни с сего! Где он? Кто он? Как его найти? Ты не понимаешь, это… — Он мелко затрясся, не в силах сдержать волнения. Его ноги подкосились и он повис, уцепившись одной рукой за Эдика, а другую приложив к сердцу.

— Да что ж это такое-то?! — почти прокричал молодой мужчина. — Держитесь давайте! Этого мне еще не хватало. Тут кафе совсем рядом, пойдем. Надо вызвать скорую!

— Не надо скорую, — хрипел похожий на полковника мужчина, закатив глаза, но не ослабляя хватки, — не надо! Мне уже лучше, лучше, сейчас пройдет. Это сердце.

Еле передвигавшего ногами незнакомца Свекольников, под неодобрительным взглядом официантки, затащил в кафе и бросил на свободный стул. Эдуард заказал себе кофе, а ему воды. Тот отогрелся, стянул с лысой головы вязаную черную шапочку, провел ею по лицу, проморгался и мелко затараторил:

— Такая радостная новость, вот сердце-то и екнуло. Я искал его всю жизнь и благодаря вам, кажется, нашел. Запомните эту дату, юноша, — 1 февраля 2006 года от Рождества Христова. Такая радость! Боже ты мой, уже и не чаял. Как замечательно, что мы встретились. Вот так вот, случайно. Почти как в песне: «В тревоге мирской суеты, — неожиданно пропел он. — Тебя я увидел, но тайна твои покрывала черты». Кто ты, таинственный незнакомец?

— Я-то понятно кто, а вас как прикажете…

— Мне без газа. Сейчас, конечно, больше подошел бы коньячек! — неожиданно, слабым еще голосом объявил дед, скосив глаза на поданную для него воду. Брови Свекольникова взлетели. — За встречу полагается. Или лучше водочки. Теоретически. Но, как говорится, пьянству бой. Так вот. Провидение мне вас послало, молодой человек. Других объяснений не нахожу. Только сегодня вещий сон видел. Вообразите: мороз под сорок, я бью в рельс, а рельс раскалывается, как ледяная скульптура, и осколки начинают таять. Это зимой-то! Просыпаюсь, думаю, как говорится, глядя в потолок остановившимся взглядом: «Что бы это могло значить? То ли дорога дальняя и казенный дом, то ли денежный перевод, известие или что еще». А?

— Не знаю. Я не разбираюсь в толкованиях. Вам сонник купить надо.

— Да чего тут разбираться? — голос деда постепенно наполнялся силой. — Пойми же ты, я искал брата всю жизнь. Что смотришь? Ясно тебе это или нет?

Пораженный напором, Эдуард кивнул, разглядывая широкий лоб, хищный крючковатый нос, ввалившийся рот, тонкие губы и глубокие носогубные складки нового знакомого.

— Ничего не знал о нем почти с рождения, знал только, что у меня есть где-то старший брат. Должен быть. Мы действительно очень похожи, так мамочка говорила. Всё как в индийском кино, — усмехнулся младший, видимо поймав вдохновение. — Разлученные цыганами дети. У одного — блестящая карьера и богатое наследство, а у другого (я про себя) — бродяжничество, детский дом, украденная булка хлеба, суд, колония общего режима — всё как у Жана Вальжана, — он показал расплывшиеся татуировки на пальцах левой руки. — Видал? Потом карьера ученого, орден Ленина, закрытый институт, Академия наук, дача с видом на озеро в Солнечногорском районе. Было-было, не ерзай, парень, не мороси. Потом обратно наступила черная полоса. Загранкомандировка в Америку, неудачная попытка вербовки, погоня. В Москве разбираться не любят, отняли и орден, и дачу, и квартиру на Тверской-Ямской. Не могу тебе всего рассказать, сам понимаешь, ядерная физика — штука секретная. Зачем тебе проблемы? — Он глубоко вздохнул, шумно выдохнул и одним махом забросил в себя воду из стакана. — Ладно, это дела прошлые. Расскажи мне, что у брата. Как думаешь, обрадуется он мне?

— Обрадуется, конечно, — неуверенно подтвердил Эдуард. — Куда ж он денется-то? Обязан обрадоваться. Он же одинокий. Ни друзей, ни родственников, еле ползает, нуждается в уходе. Я сам-то социальный служащий, помогаю ему дважды в неделю. Магазин там, лекарства, все такое, согласно перечню…

— Чаевые всякие?

— Вообще-то нам запрещено…

— А где он живет?

«Я не должен этого говорить, — сообразил Эдик. — Вот сейчас встану и уйду, скажу, что позвонить нужно, что сразу вернусь, а сам уйду — и все».

— В центре. У него большая квартира, — услышал он свой голос.

— Ого! И живет один?

— Один, я же объясняю. Он бывший полковник ядерных войск вроде.

— Ядерщик, значит. Видишь, это у нас на генетическом уровне, — обрадовался неожиданному доказательству старик. — Он ядерщик, и я ядерщик. Бывает же совпадение!