Михаил Зайцев - Улыбка бультерьера (Час дракона)

- Прикалываешь?

- Ну! Шучу я так, привыкай! Кому мы с тобой нужны. У них бизнес, а мы. Стальной, так, ходячие мясорубки, правда ведь, а?

- Правда, Самсон, но без таких, как ты, весь их бизнес - сплошной пшик!

- Это точняк. Стальной!

- Бок-то твой как? Не болит?

- Фигня! Пуля чиркнула, только жир с костей сняла. Пластырем залепил и забыл.

- Все же зря ты в баню раненый приперся.

- Фигня. На мне все, как на собаке, заживает.

- Осторожней, Самсон! У Папы на собак аллергия.

- Теперь ты меня прикалываешь?

- Ага.

- Ну, значит, подружились!..

Я наскоро причесался перед большим, во всю стену, зеркалом, поправил бабочку и пошел вслед за Самсоном по крутым ступенькам винтовой лестницы вверх, на второй этаж.

Я шагал по широким коридорам особняка и с любопытством глазел по сторонам. Окон в коридоре не было, на полу - толстый ворсистый ковер, по стенам развешены электрические бра, имитирующие старинные канделябры. Дверей мало, и расположены они без какой-либо системы. Коридор часто петляет, на каждом повороте, под потолком, висит видеокамера.

- Самсон, скажи, пожалуйста, куда идет сигнал от видео?

- На центральный пульт охраны. Завтра свожу тебя на экскурсию обалдеешь! Триста экранов, прикинь!

- Круто.

- А ты думал!

- Слушай, а электропитание в поселке автономное?

- Не-а, кабель тянули. Двадцать четыре километра!

- Солидно.

- Еще бы!

Мы остановились перед массивными дверями, инкрустированными ценными породами дерева. На часах с обеих сторон дверей стояли два негра. Я даже икнул от неожиданности. Самые натуральные негры, одетые в форму американских морских пехотинцев, правда, без оружия.

- Что, прибалдел? - засмеялся Самсон. - Папа тащится от цветных. Этих двух для него специально отлавливали. Из Нигерии в Москву наркоту возили, теперь у нас служат.

Самсон по-хозяйски открыл тяжелые створки дверей, и мы очутились в просторном помещении, отделанном под залу средневекового рыцарского замка. Комнатушка порядка пятидесяти квадратных метров. В углу лепной камин, над ним оленьи рога. Высокие готические окна, цветные витражные стекла, тяжелые бархатные гардины. На стенах развешены гобелены, рыцарские доспехи и средневековое оружие. На полу медвежьи шкуры. Посередине комнаты узкий, длинный дубовый стол без скатерти, на столе разнокалиберные бутылки, вместительные блюда с изысканными яствами. Вокруг стола шесть резных деревянных кресел, причем одно из кресел в торце стола больше похоже на трон.

- Догадался, где Папино место? - спросил Самсон.

Я догадался. Моя шутка про "место у трона" оказалась не просто досужей, расхожей фразой.

- Садись, Стальной, по правую руку от НЕГО, я сяду слева.

Расселись, помолчали. Я уставился в потолок, внимательно рассмотрел толстые мореные балки и музейную хрустальную люстру.

- Нравится тебе у нас. Стальной?

- Богато живете, Самсон.

- Не жалуемся.

- Вон та дверца рядом с камином куда ведет, на кухню?

- Как догадался?

- По запаху. Жареным мясом пахнет, я сегодня с утра ничего не ел вкусного, живот подвело.

- Чего ж раньше молчал? Я бы сделал...

Что бы сделал Самсон, поделись я своими желудочными проблемами, так и осталось загадкой. Ведущие в коридор двери распахнулись, в залу чинно и степенно вошел Папа в сопровождении двух мордоворотов. Небрежным жестом хозяина жизни Папа отослал сопровождающих обратно в коридор и вальяжно прошествовал к своему трону. Я не видел его всего несколько часов и был поражен произошедшими изменениями. Хотя нет! Видоизмененный Папа бегал со мной по Москве, а сейчас он был настоящий, обычный и обыденный для своей челяди, слуг и приближенных. И дело было вовсе не в безупречной фрачной паре и идеальном проборе на лысеющей голове. Поражали глаза - холодные, умные, змеиные. Удивляла стать аристократа - потомственного, титулованного, изысканного. Впечатляли манеры - несколько небрежные, но истинно властные, даже тембр голоса и стиль разговора оказались для меня сюрпризом.

- Рад видеть вас, господа, в согласии и дружбе, - изрек Папа, усаживаясь на трон. - Сейчас я приму нескольких важных визитеров. Будьте внимательны, возможны эксцессы.

Папа хлопнул в ладоши, и в зал гуськом вошли трое солидных мужчин, чинно расселись за столом, замерли в молчаливом ожидании.

Все трое разительно отличались друг от друга. Толстый приземистый коротышка преклонных лет устроился напротив моложавого черноволосого грузина. Рядом с грузином - высокий юноша с пышной копной белых волос на тыквообразной голове. Они были непохожи, и в то же время во всех троих было нечто общее - от них исходил неуловимый аромат власти.

Папа второй раз хлопнул в ладоши. Открылась дверца подле камина, в комнату вошел безликий официант в соответствующей униформе с серебряным подносом в руках. На подносе лежала голова Мурзика. Никто из гостей и глазом не моргнул.

- Господа, - сказал Папа. - Как вы можете убедиться, маленькое недоразумение в моей епархии улажено, и все наши предварительные договоренности остаются в силе. Не так ли?

Гости чинно закивали головами.

- Теперь я понимаю, - продолжил Папа, - почему некоторые из вас притормаживали отдельные совместные проекты. Я подтверждаю, что не претендую на чужие зоны влияния и объекты денежных инвестиций, но в совместном бизнесе остаюсь крайне заинтересован.

- Я готов продолжить переговоры, - кивнул еще раз блондин.

- Были сомнения, не скрою, но ты их развеял. Будем работать! улыбнулся толстяк.

- Нет вопросов, - констатировал грузин.

- А вот у меня, любезный, есть к тебе пара вопросов. - Голос Папы сделался жестким. Глазки прищурились. - Твои мальчики сегодня днем приковали меня наручниками к батарее! Что хавальник разинул? Удивлен?

Это был снова знакомый мне Папа. Физически слабый человечек с глазами младшего научного сотрудника и лексикой мелкого хулигана.

Грузин вопросительно вскинул брови, хотел что-то сказать, но Папа остановки его красноречивым жестом и громко распорядился:

- Введите.

Служебная дверь рядом с камином отворилась, и два дюжих амбала ввели в зал человека со скованными наручниками руками и черным мешком на голове.

Папа махнул рукой, мешок с головы пленника был тут же снят. Я узнал его сразу. Это был Дирижер. Служба розыска и доставки Папиных обидчиков работала с завидной оперативностью.

Дирижер прищурился, яркий свет после полной темноты на мгновение его ослепил. На распухшее переносице у Дирижера красовалась белая полоска пластыря - памятка о моем "стальном кулаке".

Проморгавшись, Дирижер затравленно огляделся по сторонам. Увидел голову Мурзика на подносе, дернулся всем телом.

- На меня смотри, сволочь! - громко окликнул пленника Папа. - Узнаешь меня?