Владимир Бацалев - Убийство в Долине царей

— Да ладно вам жадничать. Нужно-то всего триста долларов. В пересчете устроит и рублями, — сказал я. — Убийца Шекельграббера уже найден, послезавтра я назову его имя.

— А почему не завтра?

— Потому что завтра первое апреля. Вы мне не поверите.

— Скажите сейчас, — влез Кашлин.

Я на секунду замялся: — Нужно собрать кое-какие справки, чтобы не выглядеть голословным. В условиях постсоветской бюрократии эта проблема упирается во взятки.

— Я не виноват, что вам не хватило накладных расходов, выдавил Поглощаев.

— Вы виноваты в том, что тормозите следствие, — сказал я строго. — Да и беру я из своего гонорара.

— Не пойму, кто кого нанял, — Поглощаев поднялся и вышел. А я-то, наивный, думал, что деньги он держит в кабинетном сейфе, оказалось — нет. Где же? В морге, что ли?

— Зря вы сболтнули, что знаете имя убийцы, — сказал мне Кашлин.

— Вы тоже знаете? — удивился я.

— Так же, как и все, — догадываюсь, — ответил он.

Спрашивать: «Ну и кто?» — после собственного признания выглядело бы идиотизмом, и я промолчал.

— Лучше бы вам сегодня и завтра не ночевать дома, посоветовал Кашлин. — Одно из двух: либо он ударится в бега, либо убьет вас. Или покалечит — как получится.

— А кто скажет, что я его вычислил?

— Первый встречный-поперечный.

— Вы знаете свекра и свекровь Размахаевой?

— Нет.

— А ее родителей? Они живы? — спросил я по инерции.

Кашлин даже подпрыгнул на стуле.

— Вы обманули Поглощаева, вы не знаете убийцу Шекельграббера! Я так и думал. Лучше вам сегодня переночевать в милиции.

— Я посплю на посту.

Тут вошел Поглощаев и отсчитал деньги, причем рублями и по заниженному курсу. Скаред!

— Займись, наконец, делом, — бросил он зло Кашлину.

— Я занят, — спокойно ответил тот, — обдумываю организацию нового акционерного общества «Долина цариц». Потом откроем дочернее предприятие — «Долину приближенных и любимых животных»…

Я вышел в приемную и сел на край стола Кувыркалкиной.

— Что-то я по тебе соскучился.

— Вали отсюда, — ответила она.

— Только с тобой, — сказал я. — Пойдем скорей, Поглощаев тебя отпустил. Мне на поруки.

— Ты серьезно?..

На улице я передал деньги Квочкину.

— Ну зачем при свидетелях?! — прошипел он больше по привычке, чем из боязни.

— Это не свидетель, это подозреваемая номер один, у нее есть пистолет, — сказал я. — Слушай, подбрось нас до моего дома, надо уйти от «хвоста».

— Извини, старик, времени нет ни секунды. Приходи завтра, обмоем покупку, — и он укатил…

Через час мы уже пили в постели шампанское, за которое заплатила Ольга.

— Ты подлец! — говорила она после каждого глотка.

— Согласен.

— И дурак набитый!

— Возражений нет.

— И скотина!

— В точку.

— Я за тебя замуж не пойду!

— Этого и не требуется, — искренне ответил я.

— А как же? — удивилась она.

— Найдем выход…

Когда мы уже приготовились подремать от переутомления, в дверь сначала настойчиво зазвонили, потом требовательно забарабанили кулаками. Я подошел к двери и спросил:

— Кто там такой шустрый?

— Открой, ублюдок! — по голосу я опознал Опрелина.

— Не могу, я голый.

— Ублюдок! Ублюдок! — эхом разносилось по подъезду.

Я вернулся в комнату и сказал Ольге:

— Кажется, твой муж в гневе, а черного хода у меня нет.

— Что будем делать? — спросила она.

Но Опрелин все решил за нас. Видимо, разбежавшись, он плечом вышиб дверь и возник в комнате. В руке Опрелин держал пистолет. Я попытался выбить опасную игрушку ударом ноги, но промазал и только лягнул дурака. Опрелин с перепугу выстрелил. Боли я не почувствовал, поэтому закрыл глаза, перестал дышать и, двигаясь наощупь, вытащил Кувыркалкину на балкон.

Минут через пять она очухалась в слезах, а Опрелин, как я видел через стекло, лежал посреди комнаты без чувств. Бедный малый, по-моему, не прочитал в инструкции, что из газового пистолета нельзя стрелять в плохо проветриваемом помещении. Теперь, по крайней мере, месяц в квартире будет вонять газом, а я, по необходимости, оставлю для воров открытыми окна и уеду на море. С тысячей долларов я не пропаду на любом курорте.

На самом деле мне было не до смеха, хотя что может быть комичней: голые любовники сидят на балконе в марте месяце, а ревнивый муж отдыхает от подвигов посреди комнаты. Из дома напротив нас уже разглядывали любопытные, один даже щелкал фотоаппаратом, а нам, кроме носков, и прикрыться нечем: я, чтобы не стирать их каждый день, вывешивал через сутки проветриться. Ладно, потом я этому щенку с фотоаппаратом уши оторву.

— Какой же идиот твой муж! — сказал я Кувыркалкиной. Пусть теперь тут живет, а я к нему перееду.

Ее трясло от холода, газа и рыданий.

— Он меня любит, а я дурная.

— Он не тебя любит, а свою собственность в твоем лице любит.

— Ничего ты не понимаешь, ты циник. Ты хуже Кашлина.

— Тогда забирай своего обормота и проваливай, а мне надо дверь чинить.

Я дал проветриться комнате, чтобы в нее хотя бы можно было зайти и не рухнуть без чувств, оделся сам, выбросил одежду Кувыркалкиной на балкон и вернул в чувство Опрелина водой и пощечинами. Потом вбил три гвоздя в дверь, отволок Опрелина к его «УАЗику», закинул вместе с супругой в фургон и отвез к ним домой.

Решив, что на сегодня с меня приключений достаточно, я пошел ночевать к банщику Леше…

Спецполиклиника для закоренелых помех режиму и его представителям оказалась всего лишь отделением в тривиальной психушке, правда, под усиленной охраной. Меня не пропустили. Никакие журналистские удостоверения и ухищрения не помогли и часы свиданий не предписывались, даже в передачах из продовольствия несчастным было отказано. Наверное, тут обитают организаторы терактов на генсека, президента и правительство, — решил я, потому что из охранников не выудил ни слова. На всякий случай походил под окнами, но никто не выглядывал. Видимо, и это запрещалось под страхом ледяной ванны. Случайно я поймал главврача или кого-то близкого по иерархии.

— Мне бы поговорить с одним вашим подопечным по фамилии Размахаев.

— Такого не знаю.

— Он лежит у вас со времен Брежнева!

— Вы ошибаетесь.

— Могу я посмотреть список пациентов?

— Нет, — главврач уже миновал охранников.

— Я все равно получу разрешение! — с отчаяния крикнул я вдогонку.

— Вы получите неприятности, — обещал мне главврач спиной.

Ну и сволочь! На таких вот и держится любая система. Просто кулаки чешутся! Встретить бы этого «ученика» Гиппократа в тихом переулке, глядишь, у Поглощаева одним клиентом стало бы больше.

На всякий случай я заглянул в справочный стол больницы, но тоже бестолку. Сгинул некто Размахаев, растворился на одной шестой части суши и никому до этого нет дела, даже жене, в нашем скотском обществе. Так из стада уводят на убой, а стадо мирно щиплет травку.