Мила Бояджиева - Дар полночного святого

— Сволочь! Вот сволочь! — Подбежав к двери, Тони забарабанил по ней. Эй, где вы там, говнюки?

Щелкнул замок, мужской голос осведомился:

— Что надо?

— Зови шефа. Разговор есть.

— Что ты хочешь? — испугалась Аня.

— Торговаться. Заключить сделку. Я в этом деле собаку съел. Ничего не бойся и молчи. Не поддавайся на провокации. Держись за меня, подруга.

Яркий свет ослепил обоих. В центре комнаты стоял, держа руки в карманах кожаной куртки Михаил.

— Так значит, медальон утонул? — Улыбнулся он.

— Подслушивали, сэр? Очень осмотрительно сэкономили время. Мы как раз здесь безудержно восхищались вами.

— Хватит молоть ерунду. Где медальон?

— Он сказал правду… Я была не в себе и хотела утопиться. Тони с трудом удалось спасти меня. Цепочка порвалась…

— Так, проясним ситуацию с начала. — Лешковский бросил на Аню торжествующий взгляд. — Он, вот этот сукин сын, должен был убить тебя, крошка. — Сев на какие-то ящики, Михаил забросил ногу на ногу. — Ты хочешь откровений? Ах, как же мы любим лезть в чужую душу, чтобы найти там только одно — чувство обожания и преданности к себе. Изволь, — пора и мне устроить стриптиз.

Я женился из любопытства — мне хотелось узнать, что за штука такая любовь. Сколь долго позволит унижать себя любящая женщина. Еще хотелось помочь освободиться от тебя Карлосу — нас связывали с красавчиком более, чем теплые чувства.

— А разве Вилли…

— Вилли — мелкая сошка, жалкий паяц. Карлос, он же Ларсен, он же Лара — был преданным, пылким любовником. И я не оставался в долгу — устроил его в ансамбль «Техас», потом — в шоу казино. Мы были хорошей парой. Только уж очень он ревновал меня к женушке.

— Неправда! Карлос ненавидел и боялся тебя. Он знал, что ты опасен, что способен на любую подлость и хотел все рассказать мне.

— Не успел. — Михаил траурно склонил голову. — Увы.

— Я знаю, что его убили твои люди. И хотели убить меня!

— Естественно. Карлос со своей любовью и дамскими нервами становился обременительным. А ты — ты просто надоела. Как же мы с Алиной жалели тебя, бедняжка.

— Алина знала?

— Она была моей любовницей, ещё с Женевы. Это её я хотел сделать баронессой Роузи, вернее — вдовой. Простите, я тороплюсь. — Переменил тон Михаил. — Отказываю себе в удовольствии живописать детали. Надеюсь господа, вы вникли в суть?

— Я догадалась, что ты монстр, ещё за ужином… Ведь ты ни разу не пожалел о нашем ребенке. О том, что по существу убил его.

— Медленно соображаешь, малышка. Врожденный дефект. Генетический. Кто бы мог подумать, что вы с Алиной сестры!

— Что?! — Мама никогда не была любовницей Кудякова. Я точно знаю.

— А мои люди откопали вот какие сведения: был в театре некий неотразимый тенор, от которого товарищ Венцова родила дочь, всего на три месяца опередив Ингу Лаури, беременную от того же сексуального гиганта.

— Боже… Алина знала?

— Наверняка. И презирала тебя. Тебя все надувают, чистая моя голубица… Вот Фокс, к примеру. Позвонив по телефону на яхту, я услышал от него, что ты находишься там. И дал вполне конкретное распоряжение — даму убрать, медальон доставить мне. После этого ты и упала в воду, детка… А этот господин явился ко мне торговаться по поводу медальона… Ну, соображай быстрее! Поняла, что к чему?

— Не может быть — он не толкал меня в воду! Я была не в себе и сделал это сама. — Аня в ужасе отшатнулась от стоящего рядом Тони.

— Да что ты соображала? Доктор кормил тебя таблетками, размягчающими мозги. Разве ты мало бредила за эти дни? Разве не бросалась в объятия этого ублюдка, как навязчивая сучка?

— Заткнись, Майкл. — Произнес Тони на чистом русском языке. — Я не могу вызвать тебя на дуэль — дворяне не дерутся с мелкими бандюгами. Но мне доставит удовольствие плюнуть в твою морду. А так же — на твой дерьмовый медальон, что бы он для тебя ни значил. Теперь эта штуковина на дне залива, а я лишь тянул время, уверяя, что спрятал её.

Михаил засмеялся:

— Я ждал, когда ты, наконец, заговоришь на родном языке. Ведь Энн не догадывалась, что имеет дело с соотечественником.

— Тем более — давним знакомым. — Перебил его Фокс. — Помнишь Дворец спорта? На льду — мальчики и девочки. Талантливый фигурист Антоша Грюнвальд влюблен в Анечку Венцову. Он носит её сумки, обмирает, вздыхает…

— Антон?! — Аня смотрела на него во все глаза. — Ты же был совершенно рыжим. Невысоким, робким… Совсем, совсем другим…

— А теперь? — Он взлохматил медные кудряшки.

— Потемнел. И стал убийцей.

— Как видишь, не стал. — Ловко поставив ногой валявшийся на боку бочонок, Тони сел. — Господин Лешковский желает объяснений?

— Думаешь, тебе подыграла судьба, ублюдок? Это ложный выпад, что бы побольнее ударить в спину. Неужели Анна поверит россказням наемного убийцы, только потому, что он носил её коньки?

— Попробую убедить леди. Если меня сейчас пришьют твои гориллы, я бы не хотел оставить Анну в сомнениях. — Бросив на девушку решительный взгляд, Тони возвел глаза к висящему у потолка фонарю и продолжил. — Естественно, я не забыл сестричек Лаури. Вокруг говорили, что они очень походи. Но я замечал только Аню. Ради неё рвался в лидеры, пыжился изо всех сил… Но как может стать наглецом и пройдохой мальчик по фамилии Грюнвальд, что в переводе с немецкого означает Зеленый лес… Нечто гетевское, поэтическое… К тому же — еврейское, в стране интернационального братства. Эх! Вдобавок, после ангины у меня развилась сильная близорукость. Родители — оба врачи — забрали ослабленного ребенка из секции. А скоро мы уехали в Рио. Рио-де-Жанейро — хрустальная мечта Остапа Бендера. Дядька отца, эмигрировавший в Бразилию с родителями сразу после революции, имел там маленькую клинику. Когда заболел раком, вызвал единственного наследника.

Мои родители отдали меня в университет в Штатах — стесняющегося своего носа очкарика с ужасающим английским… Короче: я стал хулиганом и встретился здесь с вами, товарищ. Меня заворожили условия сделки, шеф. Пожалуй, они были слишком щедры — я насторожился. О том, что моей невестой станет Алина, я догадался по фотографии в газете. Вернее, почти узнал изображенную там русскую невесту барона Роузи. Это мне уж совсем не понравилось. «Что-то здесь не так, Фокс. Надо бы разнюхать», — сказал я себе. И накануне свадьбы бродил вокруг виллы «Двойник» в надежде что-нибудь разузнать.

И вот появляется оттуда совершенно невменяемая крошка в плаще на голое тело и в белых шпилечках… Представь, Майкл, ты эстет: эта детка в ужасе бежала от тебя! Кстати, почему ты размахивал над её головой свечой? Мистический обряд обольщения?

— Я присматривался. И тут действительно понял — в моей постели лежит не Алина. Разочарование, отвращение, размышление… Я чуть-чуть задумался, ввязываясь в глубокие внутренние дискуссии: убрать детку или приголубить? И решил — стоит немного позабавиться. — Майкл насмешливо посмотрел на жену. Благодарю, Энн — ты смешная мышка.