Фридрих Незнанский - Место преступления

В ответ он услышал негромкий, почти воркующий смех. Подумал, что, слава богу, кажется, пронесло. И только позже пришло озарение: да не про джип ведь она! Сегодня — один, завтра — другой. А вот «Саша» и «ты» — это гораздо серьезнее. Не повезло Юрке, а ведь он так старался…

— Не бери в голову, Саша, — услышал он. — Считай, что это все — крошки со стола, несерьезно, неважно. А то я… мы все тут очень испугались. Это славно, что голос у тебя бодрый, он придает нам всем уверенности.

— Прости, Верочка, всем или тебе?

— И то и другое… — быстро ответила она. — Ну, конечно, ты же понимаешь… Да, а тут твои коллеги признания получают. В общем, я жду. Передаю трубку.

И Гордеев тут же забрал трубку, прервав, таким образом, очарование проникающего в душу Турецкого голоса.

— Саня, Алексей Захариков уже дал нам показания и сейчас пишет «чистосердечное». Он признал себя виновным в убийстве Плюхина, но под жестким давлением со стороны Крохалева, сопряженным с угрозой жестокой расправы над ним. А также назвал имя настоящего киллера, который выполнял заказ все того же полковника. Захариков вынужден был, я подчеркиваю, — и Турецкий услышал двусмысленную интонацию в голосе Гордеева, — присутствовать при убийстве Краснова, но конкретного участия в деле не принимал. А это его присутствие на месте преступления и стало поводом к шантажу, к которому и прибег Крохалев. Посулив в награду свою сестру-проститутку, так надо понимать. Словом, семейка что надо!

— Это интересно, но мне важны ваши выводы.

— А выводы такие. Филипп уже сталкивался с тем убийцей, Егором Сидоровым, и новой встречи не желает, несмотря на готовность к самопожертвованию. Вот мы и подумали, что тебе там ближе будет организовать ребяток, которые приехали бы и произвели задержание на основании свидетельских показаний. К слову, я не исключаю, что и с тобой поручили разобраться тому же киллеру. Вряд ли у полковника в команде — все киллеры. Так что тут и твой интерес, как я думаю, просматривается… Да, и еще, тут вот Вера подсказывает, что тогда тебе и возвращаться будет безопаснее. С ними-то. Кажется, она права, если судить по настроению.

Александр Борисович, разумеется, уяснил смысл последней фразы: Юрка пытается поиздеваться. Ну да, зелен виноград— А что, может быть, они и правы?

— Спроси, у них там есть компьютер с выходом в Интернет? И принтер?

— А как же! Вон, сам вижу, ты не обратил внимания?

— Упустил, неважно. Давайте поступим так: я поднимаюсь в приемную и оттуда диктую вам И-мейл прокуратуры, а вы срочно передаете сюда покаянное заявление, после чего я смогу снова посетить Сердюка. Тогда и попросить о группе захвата. Он сам прочитает и примет единственно верное решение, тебе понятно?

— Отлично понятно! Особенно насчет «единственно верного».

— Тогда поторопитесь. А то дорога длинная… Да, Юрка, не реагируй вслух. Мне очень понравилось это выражение у Веры — «крошки со стола», а тебе как?

— Я тоже обратил внимание, — было ясно, что он улыбается. — Да оно ведь так и есть, Саня. Главное-то уже сделано. А теперь начнется подчистка, рутина, так сказать. Для кого-то — новая головная боль, а у кого-то, как правильно подмечено, все это — крошки со стола. Счастливые люди, тебе не кажется?

— По-моему, тебе кажется куда больше, чем мне, но не теряй надежды, дружище…

А вот новое известие Сердюка заметно обеспокоило куда больше, чем те материалы, которые доставил ему Турецкий. Александру Борисовичу показалось, что, прочитав «чистосердечное признание», прокурор как-то не очень обрадовался тому, что дело Краснова «раскручивается» с такой завидной скоростью, гораздо лучше было бы, если бы новое следствие затянулось на более долгий срок. Чем такое настроение было вызвано, Турецкий так и не понял, но, тем не менее, прокурор снял трубку и вызвал к себе начальника ОМОНа. При этом он заметил, что на его запрос о недавнем происшествии на дорогобужском шоссе ему ответили, что там ничего ровным счетом не случилось: ни стрельбы, ни жертв наездов. Так что?.. Прокурор с легкой усмешкой посмотрел на гостя.

— Разумеется, — немедленно подтвердил Турецкий, — а как же иначе, Борис Анатольевич? Я ни секунды не сомневался, что это — засада. Что ж они, дураки, рапортовать о своей горькой неудаче? Другое дело, если кому-то придет в голову проверить списочный состав… Но это уже совсем другое дело. Однако, с вашего позволения, не стану вам мешать.

И Александр Борисович вышел в приемную, где Анна Сергеевна охотно угостила его чаем с печеньем.

Вышедший от прокурора майор в голубом камуфляже кивнул Турецкому, приглашая на выход. Александр Борисович быстро сказал женщине:

— Передайте, пожалуйста, Борису Анатольевичу мою искреннюю, сердечную благодарность за оперативно принятое им решение. Я с дороги буду звонить Меркулову и все ему расскажу в подробностях. Попрошу тоже выразить благодарность от лица Генеральной прокуратуры. Давно не встречал такого взаимопонимания. Еще раз спасибо за гостеприимство и за вкусный чай.

Александр Борисович элегантно взял руку секретарши для того, чтобы попрощаться, но не пожал ее, а прикоснулся к пальцам губами, изобразив поцелуй. Анна Сергеевна, впрочем, достаточно еще не старая женщина, зарделась от неожиданности и чуть не сказала «спасибо», а Турецкий понял, что его благодарность будет немедленно передана прокурору. Пусть хоть это потешит его самолюбие. Незачем оставлять после себя недовольных…

На улице майор осмотрел борт джипа, многозначительно усмехнулся и спросил, какая скорость была на спидометре? Турецкий наморщил лоб: что-то за сто, это — точно. И майор подвел итог, что стреляли вполне грамотно.

— Вы нам, когда проезжать будем, покажите то место, а мы посмотрим, что там и как. Сердюк просил. Что-то ему, вроде, не верится. Не знаете?

— Думаю, причина в другом. Это — как лавина, майор, стоит камешку покатиться, и пошло-поехало, а ответ держать кому? И так ясно: прокурору. А с другой стороны, это нам с вами — работа, а иным — крошки со стола… Мне нужно будет присутствовать на задержании?

— Совершенно незачем. Этого Сидорова я лично знаю. И у меня тоже найдется к нему кое-что, поэтому не беспокойтесь, спите нормально.

— Вашими бы устами, как говорится, мед пить!

— И это успеем, — засмеялся майор. — А того, кстати, что мужика, который… Когда там? Позавчера, что ли, зарезал? Мы к себе заберем.

— Да ради Бога, кто бы возражал! — ухмыльнулся и Турецкий.

— Ну, раз договорились, езжайте вперед.

И майор пошел к серому автобусу «ПАЗ» с занавешенными окнами. На таком в провинциях и на базары ездят, и на кладбища отвозят, и на спецзадания, — ничего примечательного, кроме, пожалуй, плотных занавесок…