Фридрих Незнанский - Ловушка для Черного Рейдера

И Меркулов, и Грязнов приняли активное участие в «селекторном совещании», правильно оценили уровень собранных доказательств и дали несколько дельных советов — каждый с позиции своей епархии. Заодно, кстати, и определили необходимую степень «информированности» Светланы: ее «ежедневные» доклады начальству ведь никто не отменял.

Странно, конечно, что Турецкий тогда как-то сразу поверил девушке. Обычно он действовал осторожней. Но, позволяя ей присутствовать при принятии кардинальных решений, за одну только информацию о которых Светкины «работодатели» заплатили бы огромную цену, он почему-то ни минуты не сомневался в ней. И не в том даже дело, что его риск оказался полностью оправданным: Светлана не подвела, хотя некоторые санкции впоследствии коснулись и ее, — а в том, что девушка сама заявила Саше, что она впервые в жизни ощутила вкус настоящей работы. Ну, ясный перец, как говорится: учитель, воспитай ученика, чтоб было на кого потом сердиться… Пересмешка изречения известного поэта, согласно которому учитель должен учиться у своего ученика. Фраза из ностальгических семидесятых годов, и что бы там ни говорили, в чем бы ни убеждали новые теоретики недавнего прошлого, а юность — всегда прекрасна. И Турецкий никогда в этом не сомневался.

Очень всем понравилась идея Александра Борисовича относительно вбивания клина. Получив единодушное добро, Турецкий сделал конкретный вывод о том, что предложение будет активно проработано, друзья примут все меры к тому, чтобы этот способ перестановки сил был задействован с максимальной отдачей.

Покончив с делами, Александр убрал ноутбук в сумку и вопросительно взглянул в глаза Светланы, смотревшей на него с непонятным выражением. Что-то не так? Нет, оказалось наоборот: все именно так. Просто Света, как она сказала позже, незадолго до отхода московского поезда, которым уезжал Александр, поняла, куда, в чьи руки, кинула ее судьба. И все шуточки и смешочки, все разнообразные Сашины «дурилки» на самом деле были продуманными и четкими действиями профессионального следователя, не допускающего никаких непредвиденных случайностей. Школа? Вероятно. Но именно тогда, в собственной комнате, во время заседания «большого хурала», как сострил Грязнов, она уверовала в окончательную их победу, которую она уже ощущала также и своей. Света, по ее словам, даже изменила собственное отношение к себе. Во всяком случае, признание это ее было красивым и очень приятным для Александра Борисовича.

А способ проведения опознания с Ниной Крюковой был одобрен и в общем и в частностях в том варианте, который и предложил Турецкий. Более того, Меркулов взял на себя миссию договориться и немедленно передать для аналогичного опознания фотографий «действующих лиц» в норвежский госпиталь, где проходил длительный курс лечения лейтенант Маркин.

Вот видишь теперь, девочка, каковы мы! Свои категорически отказались лечить человека, средств нет, не умеют, а норвежцы — чужие, в сущности, люди, просто такие же полицейские, блюстители порядка, поняли беду коллеги из России и взялись помочь, и ведь у них получается! Ну, чем же не повод для повышенного интереса судей, проявленного во французском городе Страсбурге?

Некрасиво, да, и местные «органы» волнуются в ожидании оплеухи из Москвы. Понимают, что не избежать, и пытаются своей мышиной возней заморочить, затуманить, запылить мозги всем, и себе в том числе. Прав был, наверное, отставной министр. Хотя его запоздалый вывод в те, уходящие девяностые годы двадцатого столетия решительно никому не понравился…

Сам акт опознания Александр Борисович назвал тогда первым звонком. А кое для кого он стал и последним…

Появление в здании прокуратуры Нины Крюковой в сопровождении матери и участкового уполномоченного поначалу прошло как-то незаметно. Но очень скоро, едва все в следственном кабинете было подготовлено и уже явились приглашенные Светланой Георгиевной понятые, по коридорам старинного здания словно холодный ветер пронесся.

Опознание началось. Гражданке Крюковой Нине Пахомовне был предъявлен десяток одинаковых фотографий сотрудников милиции — в форме и в повседневной одежде. Среди них она должна была узнать лица своих насильников и мучителей и указать на них. Понятые ждали. Светлана чувствовала, как у нее прерывисто колотится сердце. И она была крайне изумлена абсолютным спокойствием, с которым Александр Борисович излагал ей права и обязанности потерпевшей в соответствии со статьями Конституции и Уголовно-процессуального кодекса.

Затем Нина, с трудом сдерживая себя, волнуясь и дрожа в буквальном смысле, почти без задержки, вынула из ряда фотографических портретов два и отложила в сторону.

— Они… Вот этот — Федя. А второй — Николай. Это они все про Евдокимыча между собой говорили… И твердо решили меня убить, так и сказали, выхода у них другого не было… Меня ж нельзя было после всего, что произошло, отпустить… — Она сдержанно заплакала, вытирая глаза ладонью.

Турецкий протянул ей свой чистый носовой платок, Нина кивнула. Светлана быстро писала протокол. Понятые, слушая Нину, съеживались и оглядывались, будто чего-то серьезно опасались.

Неожиданно без стука открылась дверь, и в кабинет быстрыми шагами вошел прокурор Дремов. Он замер на миг, но, увидев понятых, сидящих на стульях в углу кабинета, сдержанно спросил:

— Могу я узнать, что здесь происходит? — и уперся взглядом в Турецкого, надевшего ради такого случая парадный китель.

— Доброе утро, Григорий Никифорович, — приветливо улыбнулся Турецкий. В кабинете при появлении прокурора встали все, кроме него и потерпевшей. — Ничего чрезвычайного, обычный; рутинный, увы, процесс опознания. Сейчас мы его завершим, подпишем протокол, и, я полагаю, если у вас найдется для нас свободная минутка, зайдем с подробным докладом.

— Это… — прокурор набычился и наклонился над двумя отложенными фотографиями, поднял одну, другую, небрежно швырнул на стол.

— Это — подозреваемые преступники, Григорий Никифорович, — как о чем-то постороннем, пояснил Турецкий. — Насильники и мучители, угрожавшие убить гражданку Крюкову. Их личности уже установлены. Точно такой же процесс опознания в настоящий момент, ну, возможно, часом позже, начнется в Осло, в госпитале, где лечится Маркин. Материалы следствия переданы и в Норвегию с просьбой Генеральной прокуратуры произвести опознание в полном соответствии с международными нормами и соглашениями на этот счет. Вам собирался Константин Дмитриевич сообщить, что он сам занялся этим вопросом, облегчив всем нам процесс передачи материалов для опознания в иностранное государство… И еще, Григорий Никифорович, раз уж речь у нас с вами зашла… Я буду ходатайствовать о возобновлении расследования уголовного дела по факту похищения и насилия, и возможно, мы с вами примем решение о соединении дел Крюковой и Маркина в одном производстве. Так что, если вы позволите, мы сейчас завершим сей акт, отпустим пострадавшую и понятых по домам, после чего я буду просить вас подписать постановление на задержание и обыск дома, а также в служебных помещениях обоих указанных подозреваемых.