Евгений Габуния - Ангел пустыни

— Какой Олег Георгиевич? — вопрос прозвучал вполне естественно.

— Воронков… Настоящий, скажу я вам, знаток. Технарь, а в искусстве не хуже специалиста разбирается. Даже мы у него консультируемся. Сервиз Гарднера музею уступил, для нового отдела. По дружбе, так сказать. Гарднер — это знаменитый русский мастер, хотя фамилия и не русская, — счел нужным пояснить Большаков.

— Вы что ж, Василий Федорович, думаете, если я работаю в уголовном розыске, то и не знаю, кто такой Гарднер? — самолюбие Андроновой было задето. — В шестидесятых годах восемнадцатого века, — как бы продолжала Лидия Сергеевна его пояснения, — построил в селе Вербилки под Москвой фарфоровую фабрику. Самые знаменитые работы — так называемые орденские сервизы с изображением русских орденов: Андреевский, Александро-Невский, Георгиевский, Владимирский. В конце девятнадцатого века у наследников Гарднера завод купил крупный промышленник Кузнецов. Может, вы меня еще спросите, слышала ли я о кузнецовском фарфоре?

— Вам бы, милая Лидия Сергеевна, не в милиции работать, а искусству служить! — воскликнул Большаков. — В музее, например. Идите к нам, не пожалеете. Или, — он еще больше воодушевился, — в кино сниматься, в театре играть. С такими внешними данными…

— Да хватит вам, Василий Федорович, — Андронова примирительно улыбнулась. — А что касается искусства, то я и в милиции ему служу. По крайней мере, мне так кажется. Скажите лучше, где эти сабинянки, которых похитили? Даже не верится, что были времена, когда женщин похищали, Андронова притворно вздохнула. — Где же они, эти счастливицы? — Она окинула взглядом комнату, как бы ища глазами скульптуру. — Не вижу. Или их снова похитили?

— Не взяли мы у старушенции скульптуру. Не профилирующий материал. Мы ведь отдел русского прикладного искусства открываем, а скульптура французская. Не подходит. Расстроилась она, говорит, деньги очень нужны. Да что это мы все об этих сабинянках, — спохватился Большаков, — вы, небось, по делу пожаловали. Что на сей раз интересует уголовный розыск?

— Все то же Василий Федорович, церковные кражи.

Добродушное полное лицо Большакова нахмурилось.

— Неужели так и не поймали еще этих мерзавцев? — спросил он озабоченно. — Пора уже. На что замахнулись негодяи, на исторические и культурные ценности народа, своего же народа. К сожалению, Лидия Сергеевна, ничего нового сказать не могу. Не попадались нам культовые вещи. Да если бы я что-то узнал, среди ночи бы позвонил.

— И правильно бы сделали, уважаемый Василий Федорович, тем более, что мой телефон у вас имеется. Звоните в любое время дня и ночи.

Из протокола допроса Сухаревской Клары Анчеловны, 72 лет, образование среднее, уроженка г. Галаца (Румыния), вдова.

…По существу заданных вопросов поясняю:

…После смерти моего мужа, Сухаревского Петра Константиновича, осталось много старинных вещей: картины, скульптуры, фарфор и другое. Часть досталась ему от отца. От него мужу и передалась страсть к собирательству. Помню, когда мы только поженились, на этой почве у нас даже возникали размолвки. Петр Константинович мог отдать последние деньги за какую-нибудь приглянувшуюся ему безделушку. Он пытался и меня приобщить к коллекционированию, однако я оставалась равнодушной, меня старинные вещи как-то не волновали. Я в них не очень разбираюсь до сих пор.

Вопрос.В коллекции вашего покойного мужа имеется или имелась бронзовая скульптура под названием «Похищение сабинянок»?

Ответ.Такая скульптура была.

Вопрос.Где она сейчас?

Ответ.Я ее продала.

Вопрос.Кому и при каких обстоятельствах вы продали эту скульптуру?

Ответ.Мне были очень нужны деньги — подошла очередь дочери на кооперативную квартиру и не хватало на взнос. Одна моя знакомая сказала, что музей покупает произведения старинного искусства и посоветовала отнести туда скульптуру. Это меня устраивало, потому что я не хотела иметь дело с частными лицами, боялась, что меня обманут. Как я уже говорила, во всем этом я не очень разбираюсь. В музее скульптуру не взяли.

Вопрос.Что было потом?

Ответ.Вскоре, вернее, на другой день ко мне домой пришел очень симпатичный молодой человек. Я его узнала: он сидел у сотрудника музея, когда я принесла скульптуру. Он сказал, что ему очень понравилась эта скульптура и он хотел бы ее приобрести. Из дальнейшего разговора выяснилось, что Олег, так звали его, учился с моим сыном в одной школе и они даже дружили. Олег произвел на меня хорошее впечатление, и я согласилась продать ему вещь.

Вопрос.За какую сумму вы продали эту скульптуру и кто назначал цену?

Ответ.За 250 рублей, цену назвал Олег и сразу заплатил.

Вопрос.Вы еще что-нибудь продавали этому гражданину?

Ответ.Да. Он попросил разрешения осмотреть коллекцию, я не возражала, так как убедилась, что этот молодой человек действительно любит и понимает искусство. Олег увидел фарфоровую вазу с ангелами и розами. Эта ваза уже была в доме моего покойного мужа, когда мы поженились. Олег дал понять, что купил бы ее у меня, он еще сказал, что в музее ее не возьмут, так как ваза французской работы, а музей покупает только произведения отечественного искусства. Я согласилась.

Вопрос.Сразу ли он дал вам за нее деньги и какую именно сумму?

Ответ.Он предложил мне две с половиной тысячи. Я не возражала. Олег сказал, что таких денег у него сейчас нет и принес их дней через пять.

Вопрос.Больше ничего вы ему не продавали?

Ответ.Из крупных вещей больше ничего. А из незначительных хрустальную вазочку, несколько фарфоровых статуэток.

Вопрос.Обращался ли к вам гражданин, которого вы называете Олегом, с какими-нибудь просьбами?

Ответ.Он хотел купить позолоченные каминные часы, но я отказала, потому что это подарок моих родителей на мою свадьбу. Олег дал мне номер своего телефона и просил позвонить, если я надумаю что-нибудь продать.

С моих слов записано верно и мною лично прочитано.

Кучеренко отсутствовал недолго. Не прошло и трех дней, как во двор Оргеевского райотдела внутренних дел въехала черная «Волга» и остановилась прямо перед окном кабинета начальника отделения уголовного розыска капитана Руссу. Капитан, привлеченный шумом мотора, взглянул в окно, увидел выходящего из машины подполковника и заторопился к выходу встречать начальство.

— Как съездили, Петр Иванович? — осведомился капитан, когда они вошли в его маленький кабинет.

Подполковник вместо ответа щелкнул замком портфеля и протянул Руссу два листа бумаги.