Сьюзан Спанн - Кошачьи когти

Священник не улыбнулся в ответ.

Досада Хиро стала еще больше.

– Я же ничего не говорю насчет твоей лжи в чайном доме.

– Это другое. Я так сказал, чтобы спасти Саюри жизнь.

– То есть ты как бы договорился со своим Богом?

Отец Матео промолчал в ответ.

Хиро рассмеялся и напряжение спало.

– Так я и думал. – Он стал серьезным. – Я не просил, чтобы меня во все это втягивали, и до сих пор не согласен с твоим решением, но теперь мы в этом по самые уши. Поэтому я сделаю все возможное, чтобы твоя голова осталась у тебя на плечах. Ложь – это всего лишь начало.

Хиро с отцом Матео вошли в дом и сели на скамью, стоящую вдоль левой стены. Желтоватая бумага была натянута на деревянных решетках. В воздухе витал запах гари, обычно остающийся от приготовления дешевой жирной пищи, которую, к тому же, не убрали на ночь.

Прошло десять минут. Хиро коротал время, разглядывая узоры из разводов на стенах.

– Не думаю, что кто-нибудь придет, – наконец сказал отец Матео.

– Хозяйке требуется время, чтобы одеться и поправить макияж, – ответил Хиро. – Она скорее всего спала.

Еле слышный шорох заставил Хиро повернуться ко внутренней двери. Мгновение спустя, в проеме появилась женщина. На ней было надето шелковое кимоно, украшенное расписанными вручную бабочками. На талии красовался багряный пояс оби, а в седых волосах сверкали украшения в форме бабочек. Ее макияж абсолютно не скрывал морщин вокруг глаз, хотя щеки и шея были гладкими.

Хиро поклонился.

– Доброе утро.

Женщина хмуро посмотрела на посетителей.

– Вы не от сёгуна и не от судьи. Это заведение закрыто до вечера.

Она махнула в сторону двери, словно ожидала, что они тут же уйдут.

– Я приношу извинения за неудобства, – сказал Хиро. – Мы хотели бы увидеть Умеху.

– Вас послал Нобухидэ? – поинтересовалась она.

– А вы его ждете? – вопросом на вопрос ответил Хиро.

Ее лицо ничего не выражало.

– Я этого не говорила.

– Мы расследуем убийство, – сказал отец Матео. – Нам нужно поговорить с Умехой.

Хиро боролся с желанием закрыть лицо руками. Чежуземец имел неплохое представление о культуре Японии, но совершенно ничего не смыслил в искусстве направления разговора. Временами он напоминал Хиро импульсивного ребенка или престарелую женщину, лишенную самоконтроля.

– Убийство? – Левая рука женщины потянулась к горлу. – Здесь не было никакого убийства. Нобухидэ был в полном порядке, когда утром покидал нас.

– Значит Нобухидэ был здесь, – сказал Хиро. Слова священника, возможно, были безрассудными, но они обеспечили синоби сведениями, которыми он не преминул воспользоваться.

Она кивнула.

– Он провел ночь с Умехой. Посланец пришел за ним пару часов назад. Нобухидэ был жив, когда уходил. Что бы ни случилось, это произошло не здесь.

– Можем мы поговорить с Умехой, чтобы она подтвердила ваши слова? – спросил Хиро.

– Ждите здесь, я схожу за ней.

Пока они ждали Умеху, Хиро рассматривал пергамент на стене. В большинстве чайных домов там размещали декоративные свитки. В домах классом выше на таких пергаментах обычно была написана поэма или нарисован пейзаж. В Доме Плавающих Слив это был свиток со списком имен, в которых не было определенного порядка. Хотя Хиро знал, что самые дорогие девушки, как правило, располагались сверху.

Имя Умехи находилось примерно в середине, недостаточно близко к началу, чтобы считаться гейшей, но и не слишком низко, что бы ее приняли за проститутку.

Заведение называлось чайным домом, но его близость к борделям в самом центре Понто-тё и список имен говорили о том, что здесь можно купить нечто большее, чем напитки и пение. Перевод Умехи подтверждал некоторые догадки. Дома с высоким статусом предпочитали, чтобы гейши были непорочными. Женщина могла иметь одного покровителя, но при этом она не спала с другими мужчинами за деньги. Та же, которую обесчестили против ее воли, теряла всякую ценность и привлекательность. Только дома с более низким статусом могли принять ее, сохранив при этом лицо.

Хиро решил обращаться к Умехе так, словно она гейша высокого класса, притворившись при этом, что ничего не знает о ее прошлом. Ему нужна была информация, а лесть могла раскрыть женские губки.

В дверном проеме показалась девушка. Она была одета в розовое кимоно с оби в красно-белую полоску. Одежда подчеркивала ее бледную кожу и тонкие черты. Хотя она и не была так поразительно красива, как Саюри, у девушки было искреннее лицо и большие, как у ребенка, глаза. Выглядела Умеха лет на пятнадцать, хотя на самом деле была старше года на три-четыре. В этом тоже не было ничего удивительного. Женщины в районе удовольствий дорожили своей молодостью и старались всячески ее сохранить. От этого зависел их заработок.

При виде отца Матео Умеха вздрогнула от удивления, но тут же согнулась в поклоне.

– Доброе утро, уважаемые господа, – сказала она, стараясь дальше держать рот на замке, но все-таки выпалила: – Что-то случилось с Нобухидэ?

– Нет, он в порядке, – ответил Хиро.

На лбу девушки появились морщинки.

– Мадам сказала...

– Боюсь, что это была в некотором роде уловка. – Хиро смущенно поклонился. – Я хотел с вами поговорить, поэтому позволил ей подумать, что Нобухидэ был убит.

Умеха перевела взгляд с Хиро на священника, сложив руки на талии. Так делали все женщины чайных домов, пытаясь сохранить спокойствие.

– Я не понимаю.

– Отец Нобухидэ мертв. – Хиро не беспокоился насчет распространения слухов. Слово путешествовало по чайным домам со скоростью морской волны. Дом Сакуры стоял не так далеко от Понто-тё, чтобы стоило переживать насчет сплетен. К вечеру каждая гейша в Киото будет знать об убийстве, и не важно, упомянет Хиро о нем или нет.

Умеха покраснела, потом побледнела.

– Пока его отец умирал, он проводил ночь со мной? – Она закрыла рот ладонями, а потом опустила голову, прикрывая таким образом лицо полностью. Ее плечи содрогались от сожаления и, вероятно, от страха.

– Это очень печально, – сказал Хиро. – Мне жаль, что я принес плохие вести.

Он решил, что реакция девушки весьма любопытна, в основном по той причине, что казалась искренней. Куртизанка или проститутка повела бы себя сдержаннее. Это означало, что Нобухидэ был для нее не просто денежным мешком... что, в свою очередь, говорило о том, что три года назад Умеха не была невинной жертвой Нобухидэ. По крайней мере, не жертвой обстоятельств.

Девушка отняла ладони от лица. Ее глаза покраснели, но слез не было.

– Нет, я рада, что вы пришли. – В уголках ее рта появилась улыбка, хоть она и пыталась ее сдерживать. – Когда появился посланник, Акеши-сан ушел очень быстро. Почти ничего не сказал. Я подумала, что он разозлился на меня за то, что я вечером выпила слишком много. Я и правда перепила. Даже заснула раньше, чем... – Она оборвала себя на полуслове. – Я уснула очень рано.