Семён Данилюк - Обитель милосердия [сборник]

Я повторил. Машина взвыла, отчего инструктор вздрогнул, а случайный прохожий в полукилометре от нас бросился в кювет.

— Отпусти ногу! Это не бульдозер! — пытаясь перекричать вой мотора, крикнул инструктор мне в ухо.

С трудом оторвал я ногу от педали. Машина успокоилась.

— Чуткий акселератор, — с видом знатока оценил я.

— Я тоже заметил, — согласился инструктор, уже не скрывая опаски.

Я ухватился за ручку коробки передач и принялся тянуть её от себя. В механизме что-то заскрипело, будто внутри кололи грецкие орехи.

— Надо бы коробку перебрать, совсем развалилась, — посоветовал я.

— Когда в следующий раз будете включать скорость, не забудьте отжать сцепление.

— Думаете, дело в этом?

Он не ответил.

Я повторил снова, и ручка подалась.

— А теперь, — торжественно произнес инструктор, — включаем сигнал левого поворота и плавненько выжимаем газ. Но только обязательно пла-ав…

В тот же миг машина прыгнула с места. Ноги его взлетели вверх, и сам он с криком исчез меж сиденьями. Машина запрыгала по шоссе.

— Перестань прыгать! — инструктор навис надо мной. — Двигайся плавно и сохраняй спокойствие. Сейчас я к тебе перелезу.

— Может, движок такой попался? — заподозрил я.

— Машина не может прыгать. Это не кенгуру, — отрезал инструктор.

Автомобиль сделал ещё один гигантский прыжок.

— Тормози! Тормози немедленно! — закричал инструктор откуда-то снизу.

— Что вы делаете на полу? — удивился я.

— Тормози! — продолжал надрываться инструктор.

— Как? Я забыл как. Где тормоз?

— Тормоз в середине. Стой, стой, проклятый! Куда ты полез?

— Поищу на ощупь, — пообещал я. — Кажется, нащупал, — довольный, я выбрался из-под руля. Машина ехала по мосту, наискось пересекая шоссе. Внизу, под нами, плескалась река.

— Интересно, если авто падает с десятиметрового моста в воду, есть теоретический шанс выжить? — полюбопытствовал я, дабы поддержать разговор.

Инструктор как-то странно дёрнул щекой, опустился на колени и быстро зашевелил губами.

Автомобиль меж тем стукнулся о бруствер и вернулся на дорогу. Светило яркое солнце, я со скрежетом переключал передачи, и, покорная воле человека, машина мчалась вперёд. Мешал, правда, встречный транспорт. Будто сговорившись, водители летели на нас лоб в лоб и лишь в последний момент уворачивались в сторону.

— Беда с этими лихачами, — посетовал я.

— Немедленно возвращайся на свою полосу движения, — прохрипел инструктор. — И тормози, наконец!

— Кажется, поздно, — я пригляделся. — Мы на повороте, а впереди овраг.

Инструктор отёр пот и сделал мужественное лицо.

— Какие действия следует предпринять на крутом повороте? — строго спросил он.

— Понятия не имею, — признался я.

— Лево руля! — истошно завопил инструктор, и тотчас сзади раздался сильный удар о правую дверцу.

— Вы не ушиблись? — вежливо поинтересовался я.

Никто не ответил. «Обиделся на что-то», — решил я, соображая, что делать дальше. Впереди моя дорога пересекалась с широким шоссе, по которому непрерывным потоком шёл транспорт. Мы были уже в двухстах метрах от него, когда послышался шорох и надо мной вновь навис инструктор. На лице его, стремительно лиловея, заплывал правый глаз.

— Знак! — зарычал он, тыча пальцем. — Посмотри, какой знак!

Что-что, а теорию я изучил досконально.

— Знак 2.4, — чётко отрапортовал я. — Раньше назывался «Пересечение с главной дорогой». Новое название: «Уступи дорогу». При подъезде к перекрёстку водитель обязан пропустить идущий по главной дороге транспорт.

Я обернулся, ожидая похвалы. Позади, на перекрёстке, который я только что проскочил, сгрудились машины.

— Кажется, там что-то случилось? — сообразил я.

— Жми, — ответил инструктор.

— Так, может, нужна помощь?

— Газуй, говорю, пока не засекли! — крикнул он с ненавистью.

Мы свернули в какой-то переулок.

— Теперь останавливайся, — приказал инструктор. — Отпусти газ, переложи стопу на педаль тормоза и плавно, только — ради Бога! — плавно…

Сзади еще раз послышался глухой удар, и я вытащил инструктора на обочину. Через какое-то время он открыл левый глаз и с тоской посмотрел в небо.

— Господи! — прошептал он. — Ведь была ж возможность пойти в лётное училище. Тихая, спокойная работа…

— Вам плохо, — заметил я. — Пожалуй, довезу вас до ближайшей больницы.

Он хихикнул и тотчас ответил, что ему уже лучше.

Тогда я поблагодарил его за доставленное удовольствие и вежливо попрощался до следующего раза. Инструктор сел на газон и заплакал. Похоже, у него какие-то неприятности в семье.

1979 г.

Мною многие восхищаются. И даже уважают. За сметку. За упорство в достижении цели: «Ну, ты тормоз. Не объехать, не перепрыгнуть». Цельный, значит. Волевой.

Но нет пророка в своём отечестве. Жена моя — женщина милая и привязана ко мне необыкновенно. Но как-то недооценивает. Напрямую, конечно, не говорит, но будто намекает. — Всяких, говорит, повидала на своем веку… — И руками бессильно разводит.

Вроде не обо мне, но осадок неприятный. Может, оттого самомнение, что многого достигла. Она у меня начальник цеха. Её послушать, так в цеху вокруг неё сплошные интеллектуалы собрались. На лету, мол, схватывают. А на деле…

Недавно на службу опаздывал. Перерыл весь шкаф: свежих носков не нашел. Пришлось позвонить на работу жене.

— Алло! Пригласите Гусарову.

— Гусарова на директорской планёрке, но на подходе Артемонов.

— При чем тут Артемонов?

— Ну, это всему комбинату известно: Артемонов заменяет её по любым вопросам.

— Вы меня обнадёжили. Давайте его к трубке.

— Артемонов слушает.

— Здравствуйте, Артемонов. Где мои носки?

— Какие носки?

— Полосатые, ручной вязки.

— Что за чушь? Кто говорит?

— Я говорю, муж Гусаровой… Эй, что вы там хрюкаете в трубку? У меня нет времени.

— Простите, а почему вы с этим обращаетесь ко мне?

— Не морочьте голову. Это всему комбинату известно. Где носки?

— Меня оболгали. У нас чисто служебные отношения. Дело в том, что по должностной сетке…

— Меня не интересует ваше штатное расписание. Где носки?

— Я вас уверяю, это какое-то недоразумение. Правда, Ксения Аркадьевна почтила меня своей дружбой. Но я никогда не позволял себе выйти за рамки… Скажите, мы можем решить этот вопрос как джентльмены? Без парткома?

— Очень надеюсь.

— У меня семья и хронический гастрит.

— Я не из собеса и не гастроэнтеролог.

— Я жду повышения.

— Похоже, в вашем министерстве острый дефицит кадров. Где, наконец, носки?! Я ж опаздываю.

— У меня. Две недели назад я по ошибке надел, когда от вас уходил.

— Я вас не помню.

— Вы были в командировке.