Эдуард Хруцкий - Сто первый километр

Первые два дня они, как на работу, ходили в спецкомендатуру, знакомились с делами уголовников, отправленных из Москвы в «зону сотку». В основном спецконтингент работал на кирпичном заводе, торфоразработках и в многочисленных совхозах и колхозах. Хозяйства все небогатые.

Когда председателем райисполкома был Кравцов, а первым секретарем впоследствии изгнанный из партии за потерю бдительности Васильев, район еще держался. Новое начальство, выдвинутое из местной номенклатуры, дело валило, как могло, подменяя знания и опыт идеологической трескотней. Но для спецкоменданта такое положение стало сегодня выгодным. Рабочие руки были в цене, и бывших зэков пачками отправляли в колхозы.

Данилов, просматривая дела, встречал своих давнишних знакомцев, выселенных в «зону сотку». Здесь были и крупные воры-домушники, и знаменитый налетчик Сережа Сукно, король карманников Марьиной Рощи Коля Наперсток. В общем, всякого добра здесь хватало.

– Да, повезло, – засмеялся Никитин, – по авторитетному урке на один квадратный метр.

– А вы не тревожьтесь, товарищ майор, – вмешался в разговор оперативник из комендатуры, – они здесь не балуют. Здесь они тихие. В Москве промышляют, а некоторые в Ленинград ездят. Конечно, и по районным городам. А так народ они вполне тихий.

– Ну что же, – Никитин засмеялся весело, – это значит, пусть блатарь ворует, только не у меня. Что твои агенты говорят?

– Вот то же и говорят.

– Значит, ты считаешь, что они все перековались? Так, что ли? Ударниками стали?

– Кое-кто стал.

– Вот вы, младший лейтенант, – Данилов поднялся из-за маленького замначного стола оперчасти, – дали бы нам списочек этих людей.

– Мы на них опираемся, товарищ полковник.

– Я понимаю, но есть же такие, которые пока не работают с вами.

– В основном политические. Но они на особом учете в райМГБ.

– Ну что же, спасибо и на этом.

– Да о чем вы говорите, товарищ полковник. Только у меня одна просьба есть, – сказал опер.

– Какая?

– Если вы кого из наших заловите, позовите меня.

– Непременно.

– Вот спасибо. А то с прежним начальником розыска у нас понимания не было.

Спецкомендатура помещалась на окраине города, в приземистом одноэтажном домике, выложенном из темно-красного кирпича.

Видимо, владел им когда-то человек тщеславный, мечтавший оставить о себе память. Поэтому и выложил над дверями свои инициалы «Н. К.» и год «1905». Хороший был домик, а главное, конечно, сад. Огромный, заросший. Посмотришь, и кажется все декорацией к чеховской пьесе.

Посмотришь на красоту эту и никогда не подумаешь, что живет в этом прекрасном саду столь неприятное учреждение.

На углу Почтовой улицы рядом с ними остановилась «победа».

– Данилов! – крикнул кто-то из окна машины.

Данилов остановился.

– А ну-ка, подойди сюда.

Данилов пригляделся и увидел капитана с погонами госбезопасности, развалившегося на переднем сиденье.

– Вы меня ни с кем не перепутали, капитан?

– Я сказал – подойди, – рявкнул чекист.

– Потрудитесь выйти из машины, когда разговариваете со старшим по званию, – холодно ответил Данилов.

– Я начальник райотдела МГБ, – грозно произнес капитан.

– Вы для меня всего-навсего капитан.

– Ишь ты. – Капитан открыл дверцу. – Ты видел, Чепкин, – повернулся он к шоферу, – какие московские милиционеры гордые, а?

Он вылез из машины. Маленький, с короткими, толстыми ногами, на которых чуть не лопался хром сапог, собранных в гармошку. Он стоял перед Даниловым в расстегнутом кителе, засунув руки в карманы галифе.

– Потрудитесь, капитан, привести себя в порядок, когда обращаетесь к старшим офицерам. Потом, вы пьяны, о чем я немедленно доложу руководству вашего управления.

Данилов сказал все это холодно, не меняя интонаций, повернулся и пошел к райотделу.

– Неужели доложите? – спросил Никитин.

– А как же, Коля. Иначе эта скотина меня каждый день доставать будет.

Дежурный встретил их прямо у райотдела:

– Товарищ полковник, квартирная кража.

– Где?

– На улице Жданова, в доме семь.

– Группа выехала?

– На мотоцикле уехали лейтенант Шелков и эксперт.

– Давно?

– Минут пять назад.

– Транспорт есть? – автоматически спросил Данилов. По привычке спросил. Не мог привыкнуть после МУРа к райотдельской бедности.

Дежурный развел руками:

– Вас милиционер проводит коротким путем.

Ну что ж. Надо идти пешком, тем более что все их имущество – пистолеты в кобуре под пиджаками.

Улица Жданова была не так далеко, но милиционер знал самый короткий путь через тайные лазы и проходные дворы.

Они пролезли в дыру забора, прошли по краю огорода, потом проскочили в калитку и вышли на маленькую тихую улицу. Между двумя домами был узкий, как дупло, проход. По нему они вышли на полянку. Удивительную, совсем не городскую, всю заросшую желтыми цветами. Прошагали по ней и выскочили на зады райкома партии, прошли через двор Дома Советов, так здесь называли дом, в котором проживало все местное начальство, и вышли на улицу Жданова.

Идя по проходным дворам и щелям, Данилов подумал о том, что нужно будет облазить весь город, чтобы знать все лазы и проходняки.

Дом номер 7 притаился за высоким зеленым забором. Прямо на дощатом тротуаре стоял райотдельский обшарпанный мотоцикл, на коляске которого красовалась подправленная надпись «милиция».

Милиционер-водитель сидел на лавочке и пытался развинтить какую-то деталь. Увидев начальство, он встал.

– Шелков там?

– Так точно, товарищ полковник.

Они вошли во двор, уложенный красным кирпичом, за домом виднелся сарай, из которого доносились возмущенные крики некормленых поросят.

– Неплохо живут хозяева, – сказал Никитин.

– Так, товарищ майор, – пояснил милиционер-провожатый, – здесь Мария Наклейкина живет. Буфетчица с вокзала. Она этот дом в прошлом году купила.

– Значит, знали, куда шли.

На крыльцо выскочил Шелков:

– Товарищ полковник, уркаганы Машку связали, в подвал засунули. Она развязалась…

– Пойдем посмотрим.

Богато жила Наклейкина по местным понятиям. Три комнаты, обставленные добротной мебелью, на стенах ковры, буфет, забитый немецким хрусталем. Именно такие бокалы и рюмки вывозили из Германии в качестве трофеев. В комиссионках и с рук они стоили вполне прилично.

Мебель была разномастная, но тоже из комиссионки. Вполне приличная мебель.

Эксперт Тимохин отпаивал Наклейкину водой. Она ничего не говорила, только мычала.

В углу сидел паренек лет шестнадцати и крупный мужик в форме железнодорожника.

– Это свидетели, – показал на них Шелков.

– Хорошо, вы пока хозяйку в чувство приводите, а я со свидетелями поговорю.

– Пошли, сердечная, – Никитин подхватил под руку хозяйку, – пошли, приляжешь и расскажешь мне все.