Лили Райт - Танцуя с тигром

«Это метафора», – подумала Анна.

На Матаморос нужно было ехать, никуда не сворачивая. Анна выпрямилась на сиденье и сконцентрировалась. Красные автомобили такси сновали мимо, похожие на кошенилей – насекомых, из которых индийские женщины получали краситель кармин для шерсти. Мягкий ветер, врывавшийся через окно, обдавал Анну пылью. Она не стала разговаривать с водителем. Не здесь.

Дэвид никогда не вляпался бы в подобное дерьмо. Самым опасным его приключением был заказ суши в Питтсбурге.

Анна дважды проверила электронную почту. Она почти не интересовалась фотографией маски. Ее заботила вовсе не вещь, а только последствия, которые та вызовет. Небольшое состояние. Спасенная репутация ее отца. Посвященное матери целое крыло в музее. Унижение бывшего бойфренда. Анна повторяла слова, которые были необходимы для того, чтобы заключить сделку. Máscara [113]. Comprar [114]. Правильный глагол ar. Что она здесь делает, черт возьми? Анна подумала, что неплохо было бы проверить голову. Нет, не просто проверить – просверлить. Так делали древние перуанские целители – сверлили отверстие в черепе больного, высвобождая страдания, заключенные внутри.

Такси повернуло на улицу Jardineros, остановилось на перегонном участке улицы перед производящим жуткое впечатление баром с вывеской TRES PERROS FEROCES. Заведение было закрыто. На ужин? К добру? Стулья были перевернуты и лежали сиденьями на столах. Витрина была заляпана. По сравнению с этим местом такси, с его застарелым запахом сосисок и табачного дыма в салоне, показалось Анне оплотом безопасности и уюта. В пакете у нее лежали пять тысяч долларов. Еще пять – в мешочке под рубашкой. Никакого Гонсалеса.

Она заплатила водителю и попросила его подождать.

– Я сразу же вернусь, и потом мне будет нужно поехать на автобусную станцию.

Таксист сделал странный жест, как будто он стал доверять ей меньше, а уважать больше.

– Как долго ждать?

– Максимум двадцать минут.

Он заглушил двигатель, но не выключил счетчик. Анна вышла из машины. По улице тяжело брела хромая собака медного окраса, за ней шел странствующий торговец, который продавал migas [115]. Из машин, не оборудованных глушителями, доносилась какофония из поп-музыки и хип-хопа. Анна втайне надеялась, что дверь бара окажется запертой, но та легко открылась.

– Aló [116].

Молчание.

На барной стойке валялись разделочная доска и нож, рядом стояли грязные тарелки и пустые пивные бутылки. Ярко-оранжевые стены были разрисованы мультяшными собаками, вооруженными пистолетами. В воздухе воняло блевотиной. Анна на цыпочках двинулась вперед.

– Aló.

Неожиданно распахнулась дверь кухни и за ней показался человек. Анна ожидала увидеть мексиканца, но мужчина был англоамериканцем. С его худых бедер свисали джинсы, скрывающие армейские ботинки. Он выглядел голодным и измученным. Мешки вокруг глаз напоминали пузыри из жевательной резинки. Это был не Гонсалес. Это был его твиггер.

– Soy Anna, de la parte de señor Ramsey. El coleccionista [117].

Он ответил на английском:

– Вы – Дэниел Рэмси?

Анна кивнула. Почти. Он махнул ей рукой, приглашая в кухню, последнее место, куда ей хотелось бы пойти. Она посмотрела в окно. Такси уже и след простыл.

В кухне царил еще более зловонный запах, чем в зале. Раковины из нержавеющей стали и голые полки воняли прокисшим молоком. Три окна с трудом пропускали немного света в помещение. К центру комнаты кто-то перетащил стол и пару стульев. Забрызганная чашка. Засаленный мобильный телефон. Твиггер сел за стол. Это был его кабинет. Выражение лица молодого человека постоянно менялось, как будто он видел странные фильмы и реагировал на кадры, проплывающие перед глазами. Кто знал, что ему мерещилось? Анна читала о метамфетаминщиках. Эти идиоты могли поднять на воздух свои дома. Вместо зубов у них во рту была прогнившая труха. Они были разносчиками заразы. Первоначальная эйфория от дозы быстро перерастала в паранойю и галлюцинации. Наркоман был готов продать родную мать за вмазку.

– Меня прислал Дэниел Рэмси, – сказала Анна, вздохнув с облегчением хотя бы от того, что сделку не нужно было вести на испанском. – Лоренцо Гонсалес еще не приехал? Он должен встретиться с нами.

Мужчина обернулся.

– Его нет.

Анна подавила в себе нетерпение. Она не видела маску, но та могла быть где угодно. В морозилке. В духовом шкафу.

– У меня есть деньги.

Черный археолог встал и направился к раковине; его шаги были такими длинными, будто он забыл, что простые вещи требуют гораздо меньше усилий. Затем без всякой видимой причины он поставил кипятиться кастрюлю, вернулся к столу и подобно камертону стал мерно постукивать пальцами.

– Я не ожидал, что приедет женщина, – наконец сказал он.

Анна произнесла те же самые предложения, которые всю дорогу репетировала на испанском:

– Вы связывались с Дэниелом Рэмси. Он мой отец. Я его дочь. Мы хотели бы купить у вас маску.

– Вы опоздали.

Диггер без конца чесал покрытые струпьями руки. Сидевшие на метамфетамине часто страдали от этой галлюцинации – им казалось, что под кожей шевелятся насекомые. Термиты. Жуки. Муравьи.

– Вообще-то, пришли слишком рано, – поправила его Анна. – У нас опцион до завтра.

– Я уже продал маску.

– Что?

Его голова дернулась.

– Вы опоздали.

Ни в одном из ужасных сценариев, которые рисовала себе Анна по дороге на эту встречу, такого поворота не было.

– У нас был эксклюзив.

Она повторяла это слово, цепляясь за него, как за спасительную соломинку, потом произнесла его на испанском – exclusivo, оно казалось ей более выразительным. Она посмотрела на дверь, но Гонсалеса все еще не было.

Черный археолог зажмурился и тихо произнес:

– Кажется, я потерял счет времени.

– Мы перечислили залог. – Учитывая обстановку, это звучало с безнадежной наивностью.

– У меня нет никаких записей об этом в моих книгах.

Анна оглядела кухню. Здесь не было никаких книг. Не было даже ручки.

– Кто купил эту маску?

– Она все еще здесь. – Снова странные подергивания головой, по всей видимости, еще один рефлекс. – Сзади.

Анна использовала свой самый сахарный голосок:

– Ну, раз уж мы приехали первыми, то я куплю маску прямо сейчас. И вы сразу же получите деньги.

Твиггер ударил кулаком по столу. Анна подпрыгнула от неожиданности. Он шлепнул себя по лицу. Просветление. Перезагрузка. Кажется, это помогло. Он побрел в дальнюю комнату и вернулся оттуда, держа в руках небольшую, размером с тостер, коробку. Створки ее были перевязаны бечевкой.

– У меня есть другое предложение, так что цена выросла, – пробормотал он.

– Насколько?

– На двадцать пять процентов.

Анна согласилась. Парень был не в себе, поэтому, возможно, он не сможет и сосчитать. Она отдаст ему десять тысяч. Где же, черт возьми, Гонсалес? Черный археолог одергивал джинсы. Она смотрела на него, не на коробку. Казалось, он это оценил.