Бернар Миньер - Не гаси свет

— Шарлен сказала, что ты заходил, интересовался художницей — той, что убила себя в гостинице… — сказал он. — Что происходит? Узнал что-то новое?

Сервас посмотрел на своего заместителя, а потом достал жемчужно-серую коробочку и протянул ему:

— Вот, держи. Может, сумеешь разузнать, где ее сделали и где продали? Внутри есть марка.

Венсан нахмурился:

— Это официальный запрос? Ты ведешь расследование? Решил вернуться?

— Не сейчас…

— Я навел справки. Дело закрыто, Мартен. Это самоубийство.

— Знаю. Как в деле Аллегра.

— Так, да не так. Здесь вскрытие делал Дельмас.

— Это я тоже знаю. Он уверен, что художница покончила с собой.

— Дельмас с тобой говорил? — Эсперандье не сумел скрыть изумления. — Когда?

— Не имеет значения. Мог кто-нибудь подтолкнуть ее к самоубийству?..

— Так ты общался с Дельмасом или нет? — не успокаивался лейтенант. — Чем ты в действительности занят?

— Что, если за всей этой историей кто-нибудь стоит?..

— О чем ты?

— Преследование, манипуляция, насилие…

— У тебя есть доказательства?

— Пока нет…

— Черт возьми, что ты творишь, Мартен?! Ты в отпуске по болезни, не забыл? Тебе запрещено проводить следственные действия.

— А ты явился, чтобы мне об этом напомнить? Мог бы позвонить… Я ничего не расследую — просто уточняю некоторые моменты.

Эсперандье укоризненно покачал головой:

— Спасибо за «теплый» прием, господин майор… Ладно, расскажи, как у тебя дела?

Сервас сразу пожалел, что сорвался: Венсан был единственным, кто регулярно навещал его «в заточении».

— Шарлен тебя просветила? — спросил он уже более спокойным тоном.

— Ну… Она сказала, что ты очень неплохо выглядишь.

Майор коротко кивнул:

— Не сердись, Венсан, ты знаешь, как я к тебе отношусь… как ценю, что ты сюда таскаешься — не то что другие…

— У этого заведения не самая лучшая репутация…

— Неужели? Интересно, почему? — съязвил Сервас. — Кормят тут отвратительно, но в остальном жизнь вполне сносная: занимаешься спортом, дышишь свежим воздухом, сгребаешь сухие листья, играешь роли в современных пьесах… Наши коллеги что, боятся заразиться?

Эсперандье кивнул:

— Сорок самоубийств полицейских в год, это настораживает.

Затем он кивнул на коробку:

— Откуда это?

— Получил сегодня по почте. Внутри была фотография, — объяснил Мартен и протянул подчиненному снимок космической станции. — А четыре дня назад мне прислали электронный ключ от гостиничного номера. В точно такой же коробке… От номера, где покончила с собой Селия Яблонка …

Глаза лейтенанта загорелись, как две тысячеваттные лампочки.

— Ты поэтому ввязался в расследование?

— Да…

— Есть идеи насчет личности отправителя?

— Ни одной.

— Если об этом узнают, Мартен…

— Будешь ты мне помогать или нет?

— Говори, что делать…

— Нужно узнать, подавала ли Селия Яблонка куда-нибудь жалобу, заявляла ли, что ее преследуют, угрожают, делилась ли опасениями с кем-нибудь из близких; в деле таких данных нет. Необходимо выяснить, была ли девушка склонна к депрессии, совершала или нет попытки самоубийства. И наведи справки насчет коробки: это ширпотреб или же такие выпускают маленькими партиями, кто их делает…

— Ладно, предположим, я соглашусь помогать тебе; но не суйся, куда вздумается, и не заявляй, что ты при исполнении и ведешь официальное расследование! Рано или поздно это дойдет до ушей начальства.

— Начальства? — Сервас помрачнел. — Думаешь, наши шефы часто здесь бывают? А ведь мы все еще полицейские — насколько мне известно… Члены большой дружной семьи. — Последние слова он произнес с горьким сарказмом. — Как бы ты охарактеризовал эту «семейку»? Она дружная или неблагополучная? Сказать, что я думаю? Большинство легавых, которые обретаются в этом заведении, хоть раз да совали дуло пистолета в рот. Что в такие моменты делали их начальники?

Лицо Венсана потемнело:

— И все равно ты не можешь переть напролом.

— Он прав, патрон.

Майор резко повернул голову и встретился взглядом с уродливой молодой девушкой. «Как же давно мы не виделись, — подумал он. — Так давно, что я успел отвыкнуть от ее внешности». Самира Чен, дочь китайца из Гонконга и франко-марокканки, пришла в его отдел последней, отличалась невероятным талантом и была единственной, кто называл его патроном.

— Я все тут обошла, — сообщила Самира. — Миленько, почти как в доме престарелых… — Она достала платок и шумно высморкалась.

— Почему ты ко мне не приезжала? — поинтересовался Мартен.

Девушка улыбнулась (ее улыбка больше напоминала гримасу) и покраснела.

— Мне сказали, вы не в форме, патрон, — прогнусавила она. — Я не горела желанием видеть вас таким… Для меня вы — воплощение «отцовского начала», если можно так выразиться. Придется поработать с моим эдиповым комплексом, понимаете?

Это была шутка — и ее шеф улыбнулся:

— Неужели я такой старый? Отцовское начало… Надо же…

— Ладно, пусть будет… мастер Йода.

Нос у Самиры был баклажанового цвета, а глаза слезились. Она снова высморкалась.

— Мастер что ? — не понял ее майор.

— Это из «Звездных войн», — пояснил Венсан.

Сервас перевел взгляд с лейтенанта на девушку, покачал головой и решил не вдаваться в детали.

— Что это такое? — поинтересовалась Самира, кивнув на снимок в руке лейтенанта.

Эсперандье повторил все, что услышал от майора. Пока он рассказывал, Сервас наблюдал за обоими. Придя в отдел, и Венсан, и Самира подверглись более или менее завуалированным нападкам коллег. Девушку невзлюбили расисты, ненавидевшие арабов или китайцев — или тех и других, вместе взятых. А Эсперандье доставали гомофобы: некоторые старожилы отдела подозревали, что лейтенанта привлекают не только женщины, хотя он и был женат на потрясающей красавице. Все дело было в манере поведения Венсана и его вкусах в одежде. Что же до Самиры, то никто не хотел признавать, что молодая девушка из семьи иммигрантов может быть лучшим сыщиком, чем опытные офицеры.

— Есть идеи насчет этого снимка? — спросил лейтенант, помахивая фотографией, как делают, когда достают оттиск из ванночки с проявителем.

— Ни одной, — признался его шеф.

— А ты случайно не знаешь, была Селия Яблонка как-то связана с космическими исследованиями?

— Шарлен сказала, что предпоследнюю выставку она сделала именно на эту тему.

На лице Эсперандье появилось хорошо знакомое Сервасу выражение: так коллекционер смотрит на заинтересовавший его предмет.

— Я не поняла, патрон, эта девушка убила себя или нет? — спросила Самира, убирая платок.

— Убила. И это так же верно, как то, что у тебя сильнейший насморк, — ответил Мартен.