Олесь Бенюх - Гибель Эстонии

— Зовут её Сальме, девица самостоятельная, смышленая. Особо надоедать она не будет. Так, обратится в случае крайней нужды.

— Буду рад, — коротко ответил Яаанус. Подумал: «Мы, эстонцы, во всем разнимся с русскими — во вкусах, характерах, обычаях, повадках. Но в одном мы схожи до неприличия — если кто тонет, мы не то что руку подать, нет, мы с удовольствием по башке веслом трахнем. В смысле взаимопомощи одна нация молодцы, евреи. Да… что ж, Сальме так Сальме. Такого шведа, как Ёне, можно уважить»…

Кыйвсаар вызвал звонком секретаршу:

— Ингрид, закажите, пожалуйста, отдельный кабинет со столиком на двоих в «Империале» на 20.00. Она ещё не звонила?

— Нет. господин министр.

— Позвонит. Делегация шведских юристов прибыла?

— Ждут.

— Их, кажется, как и тех бакинских комиссаров, двадцать шесть. Гости тартусского университета. Посмотрим, какое впечатление произвела на них славная Академия Густавиана. А главное — наша трансформированная юриспруденция.

Он бросил взгляд на перекидной календарь.

— 26 сентября, Вторник. Завтра они на «Эстонии» отбывают восвояси.

Он встал, застегнул пиджак, поправил галстук.

— Пусть заходят…

Впервые Иван Росс увидел Моцарта в вагон-ресторане, куда они отправились ужинать с Сальме. Миновали Московское море, Тверь, потянулись столетние смешанные дубравы. Сальме почувствовала внезапную усталость и потребовала водку с тоником. Официантка заявила, что в меню такой коктейль не значится. Росс пригласил директора ресторана и примирительным тоном попросил выполнить заказ дамы.

— Господа, виноваты, водка есть любая, но тоник… о тонике легкомысленно не позаботились, — чуть не плача оправдывался директор. И вдруг на столике перед Сальме появились две банки тоника «Швепс». Поставил их невзрачный мужчина со стертым лицом, одетый в стандартный костюм.

— Примите сей скромный дар во избежание международного инцидента, бесцветным голосом предложил он и вернулся за свой столик в конце вагона.

— Запасливый джентльмен, — обрадовался директор, отбежал к буфетику и тотчас вернулся с бутылкой «Смирновской». — Какой изволите консистенции?

— Спасибо, я справлюсь, — заявила Сальме, беря у него бутылку.

Моцарта Иван узнал мгновенно. В оперативной разработке содержалось точное описание примет, вернее полное их отсутствие.

— Мг, он, — тихо сказала Сальме в ответ на вопросительный взгляд Росса.

— В таком случае, — также тихо проговорил он, — есть любопытная информация. Кроме основного товара им отправлены в Таллин два трейлера редких металлов.

— Какие ещё редкие металлы?

— Кобальт. 50 тонн.

— Быть этого не может, — Сальме бросила возмущенный взгляд на столик в конце вагона. — Это нарушение всех запретов Дракона. Несанкционированный частный бизнес, да ещё при такой операции!

— И, тем не менее, это так, — Росс пожал плечами.

Вопреки тому, что сказал Сальме Моцарт, в соседних с СВ вагонах его не оказалось. «Может, оно и к лучшему — отложить объяснение с австрияком, решила она. — Протаскивая два лишних трейлера под эгидой «Джона Уокера» он подвергает реальной угрозе все! Эти мелкие жулики постоянно и не во время забывают непреложную истину: «Жадность всегда фраера губит». Ладно, ситуация прояснится во время встречи с Кыйвсааром. Последний этап, последний рывок.» Она не знала ни о миссии Рауля, ни о задании адмирала. Она и знакома с ними не была. В империи Дракона всесторонняя конспирация была на уровне.

К Яаанису Кыйвсаару Сальме раньше не обращалась. Особой нужды не было. Не было её и сейчас — во всяком случае по тем данным, которыми располагала Чита. И все же она позвонила из Москвы и попросила о встрече. Лучше перебдеть. И вот они сидят в «Империале» в великолепном кабинете — ковры, картины, зеркала. Бесшумно снуют официанты, еле слышно звучат сладенькие мелодии. «Миленькая кошечка эта Сальме, — Кыйвсаар любезен, заботлив по-отцовски. — Ёне умеет подбирать племянниц близких друзей. С такой штучкой побаловаться — скучно не покажется. Жаль». «Папаша Кыйвсаар ещё крепкий гриб, — Сальме играет наивную гимназистку, неопытную, но жаждущую быстрее познать жизнь. — Глазки масляные, голос елейный. Еще минута и предложит содержание с квартирой-гнездышком и «мерсом».

Но нет, папаша Кыйвсаар стреляный воробей, он лучше, пропустив бутылочку-другую, потискает обвисшие груди Ингрид, чем позволит соблазниться красоткой Стромберга. Мешать бизнес с постелью дело последнее. И — особенно в этом случае — неблагодарное, и опасное.»

— Ты что же, теперь гражданка Швеции? — он подливает ей и себе марочного Калифорнийского (знай наших, для нас французские изыски — день вчерашний), ставит бутылку в ведерко со льдом так, чтобы она могла видеть этикетку. Усмехнувшись, Сальме вспоминает, сколько «гражданств» она сменила за последние годы.

— Эти виноградники, — она указывает кокетливо пальчиком на этикетку, в десяти милях от моего дома.

— Американка? — министр ласкает её взглядом. Сальме смеется. Пусть его воспринимает этот смех как «да» или как «нет». Как ему больше хочется. То и дело взглядывая на папашу, гимназистка ловко намазывает на устрицу черную икру, отправляет диковинное блюдо в очаровательный ротик, запивает смачно игристым. Кыйвсаар пытается приготовить себе то же самое, однако, ничего не получается — икра сползает с моллюска. Он не заметил, что Сальме предварительно делает довольно глубокий надрез. Ладно, икра отдельно, устрицы отдельно — так тоже пойдет.

— Как поживает дядя?

— Отлично! Однако, дела его окончательно достали. В сутки работает по 18 часов. Я ему говорю, что всех денег в мире все равно не заработаешь. А он твердит свою излюбленную поговорку: «Именно самозабвенный труд отличает среднестатистического миллионера от среднестатистического нищего».

Сальме смотрит на Кыйвсаара, думает — какого «дядю» он имеет в виду? Уж, конечно, не Дракона, они же не знакомы. Скорее всего, Ёне Стромберга, да, его. В любом случае ответ подходит. «Глядя на наших новоявленных богачей, я бы от этой поговорки воздержался, — замечает про себя Кыйвсаар. — Ловкачи — да, мошенники — да, воры и казнокрады — да. Труженики — ну уж это дудки. Такая вот у нас среднестатистическая. Увы и ах».

— В первой половине дня ваш партнер Вольфганг встречался с моим помощником Эдгаром, — сообщил министр. — Он передал все данные на три легковых автомобиля — «ауди», «бентли» и «феррари», и два трейлера «мерседес».

«Вот мерзавец! — кровь прихлынула к щекам Сальме. — Значит, это правда. Что ж, он не получит своих трейлеров. Не получит!» Она улыбалась спокойно, почти радостно. Если бы только Кыйвсаар мог прочитать в её душе, если бы. Он понял бы, что такое улыбка, несущая смерть. Но он подумал совсем другое: «Эээ, да мы ещё краснеть не разучились. Выходит, это не просто партнер. Выходит, к тому же ещё и возлюбленный. Молодость!» И хотя молодой человек ему вовсе не понравился, он сказал: