Андрей Белозеров - Роскошь нечеловеческого общения

— Обнаружены также обгоревшие останки трех человек. Все они опознаны. Это некий Саид, член одной из крупных преступных группировок, и его телохранители. Кроме всего прочего, найден карабин «Инфорсер» американского производства. Предположительно тот самый, из которого вчера стреляли в Павла Романовича Греча… Одним словом, вырисовывается картина «зачистки». То есть, если принять версию, что исполнителем заказного убийства был Саид или кто-то из его окружения, то, продолжая выстраивать логическую цепочку, можно понять — теперь заказчики ликвидировали и исполнителя, чтобы тот, в случае его обнаружения, не вывел следствие на подлинных виновников смерти Павла Романовича Греча…

— И что тебе не нравится? — лениво спросил Борисов. — Все чисто. А этого твоего деревенского дурачка найдем. Никуда он не денется.

— Ну-ну… Если он говорить не начнет раньше времени.

— Не начнет. Он же, я так понимаю, просто Генделя кинул? Денежки взял, сам убрал Греча, на Саида все это повесил, концы зачистил…

— Однако он крутой мужик. Саида завалил, да не одного, а с охраной…

— Знаешь, в Америке есть поговорка. Бог создал людей, а Кольт сделал их равными. Так что ничего удивительного. Если человек хорошо стреляет, ему никакие отморозки, никакие «быки» накачанные не страшны. Все в порядке, товарищ генерал. Не парься. — Борисов хлопнул себя по коленям и поднялся с кресла. — Поехал я. Самолет скоро.

— Ладно. В Москве там приветы передавай. Скажи, я скоро приеду. Здесь закончим всю историю…

— А что тут заканчивать? Все уже…

— Ну так похороны еще, понаедет народу, мало ли что… У меня душа будет спокойна, когда все совсем затихнет.

Борисов усмехнулся.

— Затихнет… Как же. Здесь затихнет… Здесь никогда ничего не затихнет. Все, я откланиваюсь. Занавес.

— Алло. Алексей?

— Да, я.

— Ну что? Не слышно про нашего друга ничего?

— Пока нет. Но найдем, найдем. Не волнуйся, генерал, эта падла долго землю топтать не будет. Кинул, сука, всех кинул. Никуда не денется. Шарик маленький, а наши люди везде.

— Ну добро.

Смолянинов действительно недооценил расторопность майора Панкова. В то время, когда генерал прощался с высоким московским гостем, самолет компании «Финн Эйр» заходил на посадку в аэропорту «Кеннеди». Панков смотрел в иллюминатор на острова, проносящиеся под крылом, на тянущиеся, кажется, до самого горизонта пространства, занятые рядами аккуратных домиков, на башни небоскребов, торчащие вдали.

— А где же Манхэттен? — спросил он, повернувшись к Манкину, дремавшему рядом.

— Ну, отсюда, наверное, не видно… Не просматривается из самолета. Я, знаете, сколько раз уже прилетал сюда и все не могу привыкнуть… Смотришь вниз — одноэтажные кварталы… Одноэтажная Америка… А через час — в даунтауне уже солнца не видно от небоскребов… Вообще страна хорошая, — сказал он, словно подводя итог. — Жить можно. Только, молодой человек, я очень вам рекомендую не светиться… осторожней здесь…

— Ладно, разберусь…

Отношения Панкова со старым ушлым бухгалтером за время полета приобрели какой-то странный, едва ли не дружеский оттенок. Конечно, Манкин знал об убийстве Греча, но и думать не мог, что его сосед по самолету каким-то образом приложил к этому руку. Борис Израилевич был уверен, что моложавый следователь просто ухватил кусок у начальства и решил рвануть от всей этой отечественной мерзости за кордон. Что же — дело нельзя сказать что благородное, но поступок по крайней мере вполне разумный.

— Все, давайте прощаться, — сказал Панков, когда самолет подрулил к терминалу. — Больше мы с вами не увидимся.

— Да. Всего вам… В банке, вы поняли, да? Там все в порядке… Деньги ваши получите когда угодно…

— Счастливо, — сказал Панков, накинул на плечо ремень спортивной сумки и быстро зашагал к выходу.

Багажа у него не было, и уже через двадцать минут он, быстро пройдя таможенный и паспортный контроль, вышел из здания аэропорта.

«Все. Здравствуй, новая жизнь», — подумал он, увидев, что прямо перед ним остановился автобус. Панков шагнул в открывшуюся дверь. Куда идет автобус, он не знал, да и, собственно говоря, ему было все равно.

Диана подходила к старинному особняку, где с минуты на минуту должна была начаться гражданская панихида, и с каждым шагом недоумение, охватившее ее, как только она вышла на площадь перед дворцом, только нарастало.

Она приехала из Москвы сегодня утром, чтобы сделать репортаж с панихиды, затем, если получится, попасть непосредственно на похороны Павла Романовича Греча и, что самое важное, поговорить с некоторыми из тех, кто близко знал бывшего мэра. Исключая родственников, жену и товарищей по его новой затее с выборами в Думу. От этих правды не добьешься. Будут нахваливать, вешать на уши лапшу о том, какой Павел Романович Греч был замечательный, белый и пушистый, какой он был демократ и романтик, честный, неподкупный…

Все это мало интересовало Диану. Газета, в которой она работала, специализировалась на скандалах, тираж ее рос именно за счет неожиданных интервью, сведений, добытых у лиц, причастных к искусству, политике и общественной жизни непосредственно — что называется, живущих внутри политический, театральной, кинематографической или поп-музыкальной кухни. Иной раз швейцар гостиницы может рассказать гораздо больше интересного о своих постояльцах, чем менеджер того же отеля, а домработница эстрадной звезды порой представляет для газеты больший интерес, чем ее, этой звезды, продюсер.

Прямо с поезда Диана поехала в Институт, чтобы встретиться с Радужным. Обратиться к ректору, под началом которого работал некогда Греч, ей посоветовал Борисов. Вася, несмотря на то, что уже довольно давно работал в администрации Президента и был очень большим человеком, не забывал старых друзей, а с Дианой его связывали давние, хотя и не слишком регулярные отношения, который вполне можно было назвать дружескими. По крайней мере спали они вместе от силы раза два в год — чаще не получалось. Борисов был очень занят своими делами, да и у Дианы была своя личная жизнь.

Однако, когда Диана собралась в командировку на похороны скандально известного экс-мэра, Борисов неожиданно позвонил сам. После короткого разговора о том, о сем, о здоровье и об огромном, его, Крамского, желании встретиться и провести вечерок, как только с делами будет полегче, Вася сообщил, что может помочь своей доброй знакомой.

— Слушай, я тут узнал, ты едешь на похороны нашего флагмана демократического движения.

— Да.

— А как ты вообще к нему относишься?

— Да как? А как ты думаешь? Обычный коррупционер, прикрывающийся громкими фразами. Я таких знаешь сколько видела! Да и ты тоже.