Фридрих Незнанский - Прощай генерал… прости!

— Это почему же? — насмешливо спросил Балданов.

— В ваших интересах, Михаил Санжиевич, чтобы не отмотался. Он и так все на вас повесит. Я ж его, как свидетеля, достану и буду трясти, пока с него все груши не осыпятся. И никакой Белкин его больше не спасет, если почует, что жареным запахло. А оно все к тому и идет. Бугая, кстати, и примененная по отношению к вам пятьдесят седьмая статья, то есть пожизненное заключение, категорически не устроит, его спасение в исчезновении живого свидетеля, поэтому вы и до суда не доживете. Как это было проделано, если помните, и с «исполнителем» в деле Умгалеева. А вот когда он окажется здесь, сохранить вашу жизнь мы будем просто обязаны. И, должен сказать, мы умеем держать слово. Такой расклад. Понимаете, что получается? С одной стороны — Кремль и президент, а с другой — какой-то Бугай! Смешно ведь… Ну, поговорили…

— Я подумать могу? — спросил вдруг Бурят.

— Советую, — с улыбкой ответил Турецкий. — Все умные люди, перед тем как принимают важнейшее для себя решение, думают. А вы мне вовсе не показались дураком.

Агеев второй день встречал в аэропорту рейсы, прилетающие из Шушенского и Абакана. Он не знал, каким из них должен был прибыть Нестеров. Тот позвонил с базы и сказал, что вылетает сегодня или, в крайнем случае, завтра, смотря какой самолет подвернется раньше. Спросил, как себя чувствует Катя, и очень обрадовался, узнав, что гораздо лучше. Все разговоры на этом закончились. Вероятно, он добрался вертолетом в один из ближайших крупных населенных пунктов и стал ждать очередной оказии. Ну а уж позвонить и предупредить — на это ума не хватило…

Время шло, самолеты прибывали, но Нестерова среди пассажиров так и не было.

Филя уж подумал, что градобой, вполне возможно, осознал наконец всю меру собственной ответственности за гибель людей и испугался. А известие о том, что Катя будет жить, могло его лишь подтолкнуть на необдуманный шаг. В конце концов, ее он не убил, а на остальных ему наплевать.

А тут еще и сволочь Миша со своими провокациями! Явно ведь захочет всю вину свалить именно на него, Геннадия. Значит, для того, чтобы спасти любимую женщину, избавить ее от возможного покушения, освободить в конечном счете от боязни за свою жизнь, самым правильным с его стороны было бы раз и навсегда исчезнуть с ее горизонта. Ну, может, не навсегда, но — надолго. А что для этого нужно? Долететь до Абакана, а там… ищи-свищи ветра в поле! В том же Приднестровье работа всегда найдется по специальности…

Не верил Филя своим предположениям, но что оставалось делать? А терять время от рейса до рейса тоже не входило в его планы. Он позвонил на базу, там проверили и ответили, что Нестеров улетел еще накануне, а вот в каком направлении, никто сказать точно не мог — было несколько машин. И из МЧС прилетали, и дополнительную технику из центра доставили, и новая бригада электромонтажников прибыла. С каким из бортов убыл Нестеров, неизвестно.

Расстроенный Филя созвонился с Турецким и предложил ему согласовать с его «приятелем» Нефедовым возможность слетать в Шушенское. Жалко деньги-то платить! А так — служебная командировка.

Александр Борисович подумал и согласился, тем более что неотложной нужды в пребывании под боком Фили у него не было. Охрану в больнице осуществлял один Володя Демидов, а Сева Голованов теперь охранял только Турецкого. События начинали приобретать явную напряженность, и требовалась предельная осторожность. Нервы у Бугаева, похоже, были уже на пределе.

Об этом можно было судить из местной прессы и телевизионных программ.

В крае готовились очередные выборы в Законодательное собрание. Это помимо уже вступавшей в финишную стадию губернаторской гонки. Атмосфера накалялась. Народ был возбужден предстоящими политическими боями, и как-то теперь само собой отходили на второй план события, связанные с гибелью Орлова.

Вот ведь поразительное качество у людей! Стоит уйти даже громкой, сильной личности, и не просто покинуть мир, а трагически, как скоро выясняется этакая непреложная истина, что живое принадлежит живым. А мертвое — истории, лживой в любом случае, в зависимости от степени выгоды, определяемой, между прочим, самими же «историками».

В плане этих событий особое звучание приобрело недавно прозвучавшее сразу в нескольких печатных органах и по местному каналу телевидения выступление известного сибирского бизнесмена и мецената Николая Степановича Бугаева по поводу того, что он, учитывая многочисленные настойчивые просьбы сибиряков, принял эпохальное для себя решение баллотироваться в краевое Законодательное собрание. «Эпохальное» надо было понимать, как в высшей степени ответственное и продиктованное исключительно откровенными и неусыпными заботами о благосостоянии родной земли. О судьбе соотечественников. О кардинальном повышении жизненного уровня, особенно коренных народов края. И так далее, и тому подобное.

Казалось бы, обыкновенная предвыборная трескотня, направленная на привлечение к себе голосов избирателей. Позже в ход пойдет «огненная вода», особенно в местах компактного проживания этого самого «коренного» населения. Но за всей этой кампанией Турецкий видел откровенное и неприкрытое желание Бугая как можно скорее, на фоне непредсказуемо развивающейся ситуации, заполучить в собственные руки мандат личной неприкосновенности.

Он и раньше пробовал выкидывать такие «коленца», но, не получая массовой поддержки, быстро остывал. А сейчас, похоже, взялся всерьез. И даже собственную программу выдвинул для «всенародного обсуждения». Надо, конечно, знать своего врага, это понимал Александр Борисович, но, открыв очередную газету и пробежав глазами текст, не нашел в нем ничего, что указывало бы на оригинальность мысли или величие задач по «коренному улучшению». Обычный предвыборный пиар…

Но если Бугай успеет получить желанную неприкосновенность, тогда в деле о гибели губернатора можно будет ставить точку. Вряд ли Бугаю удастся собрать в ближайшее время необходимые документы для регистрации своей кандидатуры, списки голосов избирателей еще надо составить, а потом начнется их проверка, где компетентные люди обязательно найдут нарушения. Но, опять-таки, пока суд да дело, привлечь Бугаева к ответственности станет гораздо труднее. И уже совсем невозможно будет лишить потом его этой пресловутой неприкосновенности. Уж на такой шаг господа депутаты не решатся из сугубо личных соображений — ты проголосуешь, чтобы лишить, а потом с таким же успехом проголосуют и против тебя. Создай только ненужный прецедент! А о задержании Бугаева тогда и вообще речи не пойдет. Следовательно, надо торопиться…