Фридрих Незнанский - Стрельба по «Радуге»

Они там, в своем «птичнике», лишенные информации об истинных намерениях хозяина, даже понятия не имели о том, насколько были близки к истине. Зато все это было прекрасно известно бывшему полковнику государственной безопасности, уже давно превратившемуся из активного защитника и хранителя той самой безопасности в ее не менее убежденного разрушителя. Говоря на языке профессиональных воров, он полностью сменил свою «масть». Это известное блатное выражение стало расхожим благодаря писателям, охотно оперирующим в своих «литературных опытах» глубоким знанием воровской «фени». А что, и «феня» — тоже ведь языковая среда, ибо немалая часть высокообразованного российского общества ловко объясняется на ней, родной…

Фигурная дверь персонального подъезда Ловкова предупредительно отворилась, когда все вышли из машин и направились к офису. Он прошел первым, кивнув, за ним — Грошев-старший, младший Грошев остался замыкающим, он приостановил шедшего последним из руководителей «Радуги» финансового директора Петухова, коснувшись его локтя.

— Послушайте, Николай Николаевич, на два слова… У меня к вам есть одно дело, скорее, приватного порядка. Но перемолвиться я хотел бы с вами до нашего совещания. Это займет буквально несколько минут…

И пока он витиевато и обтекаемо объяснял Петухову, в чем суть его просьбы, а тот не очень внимательно слушал и поглядывал вслед уходящим в подъезд коллегам, те уже ушли. Петухов стал нервничать: что-то было в том, что происходило, нарочитое, мало приятное. Да и смысл предложения юриста никак не укладывался в сознании: зачем объединять юридические службы дочерних предприятий вместе с той, что возглавлял теперь сам же Грошев? Да и потом этот вопрос, в общем, не в компетентности его, Петухова, как всего лишь финансового директора. И он, пожав плечами, уклончиво ответил, что надо бы сначала посоветоваться с генеральным директором, хотя лично он не видит в этом никакой необходимости. Странно, что Грошев немедленно с ним согласился и предложил проследовать в офис. Зачем все это было проделано? Отделить его от остальных товарищей? Но — причина? Впрочем, минуту спустя он все понял.

К ним с Грошевым подошли два «крупногабаритных» охранника, но спросили только у Петухова:

— Оружие, прослушивающая и звукозаписывающая аппаратура имеются?

— Нет, зачем?

— Руки! — последовала команда, на что Петухов возмутился:

— Зачем это, Игорь Григорьевич? Что происходит, не понимаю! Мы где находимся? Что за секретность, черт возьми?

— Не спорьте, — отмахнулся тот. — Здесь порядок — общий для всех. — И сказал второму охраннику: — У меня ничего нет.

А тот кивнул и небрежно провел ладонями по его бокам. Петухова же обыскивали профессионально: приказали раздвинуть ноги, основательно их ощупали, потом потребовали вынуть все из карманов и выложить на столик. Перетрогали все руками, велели забрать и наконец пропустили.

— Прошу за мной, — любезно пригласил Игорь и провел недоумевающего Николая Николаевича в дальнюю комнату, где никого не было. — Присаживайтесь, — юрист показал на стул, — и подождите несколько минут, я сейчас вернусь.

Он быстро вышел. Петухов был уже в растерянности: где остальные? Почему так? Что за странные переговоры? Он что, задержан? «С этих станется», — почему-то мелькнула неуместная мысль. Но что оставалось думать?..

И комната эта представлялась будто специально приспособленной для допросов с пристрастием. Почему «с пристрастием», он не смог себе объяснить, но чудилось здесь что-то мрачное. Голые стены, стол и два стула. Правда, есть еще буфет, а в нем какие-то бутылки, резные стекла дверец искажали предметы.

Пауза неизвестности затягивалась. В голову приходили неприятные мысли. Наконец вернулся юрист, приветливо усмехнулся и, отодвинув стул напротив Петухова, сел и водрузил локти на стол.

— Не берите ничего в голову, просто нам надо серьезно поговорить, Николай Николаевич. И не обижайтесь за такую таинственность, что ли, я просто выполняю указание Андрея Дмитриевича. Выслушайте меня, а если у вас возникнут возражения, вы немедленно сможете их высказать самому господину Ловкову. Если действительно пожелаете, в чем я сильно сомневаюсь… Но не будем отвлекаться. Вы готовы слушать меня?

И он уставился на финансового директора мягким и дружелюбным взглядом, как привык смотреть на своих уголовных «клиентов», чтобы сразу протянуть к ним ниточку взаимного доверия. Петухов же был теперь в полной растерянности: всего ожидал, но такого… «Что-то, похожее на заговор, — мелькнула мысль. — А мне это надо?.. И где же остальные? Или тут с каждым будет проведена индивидуальная беседа?! Этого еще не хватало, черт побери!» Но требовалось отвечать, и он, набрав в грудь побольше воздуху и чувствуя, как по спине, словно от внезапной испарины, побежала неприятная холодная струйка, с хрипотцой ответил:

— Что ж, если вы как руководитель юридической службы нашего объединения, — он сознательно подчеркнул слово «нашего», — считаете, что разговор с вами необходим, я готов вас выслушать. Но только учтите, что никаких собственных, единоличных, так сказать, решений я принимать не уполномочен. Да это и не в моей компетенции, поверьте, Игорь Григорьевич…

Такой длинный монолог дался ему с трудом, в горле першило и будто скребло чем-то острым, хотелось хотя бы глотка воды. Грошев заметил это и, поднявшись, достал из буфета бутылку «нарзана» и фужер. Открыл пробку, налил и подвинул Петухову. И, наблюдая, как тот пил судорожными глотками, другой рукой смахивая действительный пот со лба, Игорь усмехнулся. Прав был Андрей Дмитриевич, а не отец. Папа пренебрежительно сказал: «Дай ему пару раз под дых, а потом он тебе любые бумажки подмахнет». А Ловков поморщился: «Не думаю, он же — трус, от одной обстановки в штаны наложит. Наоборот, максимум предупредительности. Но жесткости. Он еще нам может пригодиться. На кого-то, — он усмехнулся, — мы ведь должны будем замыкать возможные проблемы. Или вы полагаете, что вся операция пройдет без единой зацепки? Я в этом, друзья мои, не уверен. А финансовый директор, вспомните классику, это тот же зиц-председатель. Опять же, и сидеть тоже кто-то за нас должен, так что давайте оставим «кабанчика». Съесть-то его мы всегда успеем». На это Грошев-старший с сомнением покачал головой, он не любил половинчатых решений: уж делать, так всех. Но у Андрея, очевидно, были свои резоны. Одним словом, Игорю было поручено морально «обработать» Петухова таким образом, чтобы тот всей своей толстой шкурой почувствовал, что под ним, в буквальном смысле, шатается земля. И сделал для себя соответствующие выводы: с кем он отныне. Впрочем, если не обойдется без мордобития, что ж, значит, так тому и быть, можно кликнуть охранника, но лучше бы, конечно, миром. И тем самым противопоставить финансового директора его же коллегам, которые обязательно придут к такому же решению, но только не сразу, это понятно. А вот к ним придется применить силу, уж больно упрямый народ, могут стоять до последнего. Но… зачем же тогда весь драгоценный опыт, накопленный другом Гришей за годы его славной оперативной деятельности? Грех разменивать на пустяки такую квалификацию…