Алла Демченко - Александра: Жизнь и судьба

— Вспомнил, как твоя Макеева здесь закатывала глаза.

— Кстати, я заметила, как она и на тебя смотрела.

Лера кокетливо поцеловала его в шею.

— Борис, поедем ко мне на обед?

— Нет. Езжай сама. Я немного поработаю.

Он неловко оперся рукой о край стола. Подрамник упал на пол. Стук нарушил хрупкое душевное равновесие. Испорченное настроение вернулось.

Работа была лишь отговоркой. Ничего делать он не будет. После отъезда Леры он достанет с морозилки заготовленную бутылку, отключит телефон и пусть завтра болит голова…

В подтверждение своих намерений, Борис поднял припавший пылью подрамник. В просвете между столом и стеной лежал забытый сверток перетянутый бечевкой.

В тот день в мастерскую он вернулся в самый разгар спора.

Пять картин, его золотой запас, были расставленные словно на аукционе. Но его напугало другое. Вначале, он не придал особого значения вялым рассуждениям о живописи. Сколько Лериных подруг здесь перебывало, он уже и со счета сбился. Все было одно и то же, как по кальке: женщины, с бокалом вина, рассматривали работы, говорили о новых выставках картин, машин, драгоценностей, слегка кокетничали с ним и расходились. Он видел блеск в Лериных глазах. Гордилась им что — ли?

— Лерка, включи мозги! Какой Борис! Ты что! Этой работе лет двести! Ты присмотрись к краскам! Не скажу, что эту картину я уже видела где — то, но мой Артюхов купил в Париже, подобную мазню! Ужасно дорого.

После услышанного, он не стал заходить в мастерскую. Если б девица знала, как она близка к истине.

Вечером он вынул все картины с подрамников и аккуратно перевязал сверток бечевкой. Чем черт не шутит.

Спустя полтора часа, выпив чашку кофе и выкурив сигарету Лера начала собираться домой, таки не решив, когда они встретятся. Приезжать без предупреждения она, по старой привычке, не разрешала. Обычно, старалась дать выходной домработнице. Она еще не придумала, куда спровадить домработницу на ближайшие выходные, как позвонила мать. Разговор был не телефонный и требовал незамедлительного приезда.

В просторном кабинете генерального директора банка с высокими узкими окнами, в которые стучала срывающаяся метель, Акулин был предоставлен сам себе. Он медленно пил коньяк, впервые не чувствуя никакого вкуса. Вкус у коньяка, судя по бутылке, обязательно должен был быть. Какая — то смутная мысль, очень не приятная, как дохлая рыба, стала медленно сплывать из глубины его сознания.

Он догадался сразу обо всем, как в те далекие девяностые годы, когда за его спиной пытались разорить и пустить с молотка огромный градообразующий завод и лишить почти весь город рабочих мест, а значит и зарплаты. Тогда, за тем беспределом стояли алчные, но совершенно чужие ему люди. И он для Иверзева был чужим, просто более удачным конкурентом и только. Как говориться — ничего личного.

Завод он тогда отстоял. Чего это стоило — не знал никто. Да, что толку теперь вспоминать. Главное — выстоял.

Стрельников только начал разговор, как он предугадал фамилию доморощенного иуды. От этой догадки Акулин сразу осунулся. И в кабинете уже сидел не всесильный Акулин, а мгновенно состарившийся, уставший не молодой человек. Но замешательство длилось долю секунды. Акулин провел рукой по лбу, блеснув дорогим перстнем, и лицо приобрело обычную жесткость.

Говоров постучал в дверь, опоздав почти на час, в тот момент, когда Стрельников в очередной раз набрал его номер.

— Ну как?

— Пока все тихо. Красников дома. Пьет.

— Как вы вышли на заказчика?

Голос Акулина звучал неправдоподобно спокойно. Он справился с собой и теперь его бульдожье лицо с осунувшимися щеками, напоминало застывшую театральную маску.

— Ну, это уже дело техники. Сложнее было обнаружить «крота» в банке. Не буду утомлять вас рассказами о рутинной работе. Скажу только, что меня насторожила история с грузовиками, которую рассказал Пал Палыч.

Акулин только кивнул головой, погруженный в свои мысли.

— Так вот, я навел справки. И вырисовалась довольно интересная картина. Подобные истории случались с завидной очередностью и раньше. По одинаковому сценарию. Но, самое интересное, что все обанкротившиеся банки со временем, через подставных лиц, переходили к одному человеку. К некому господину Иверзеву.

Акулин прикрыл глаза. Иверзев. Они не виделись с тех пор, как он, Акулин отвоевал завод. После неудачной попытки рейдерского захвата, Иверзев исчез с горизонта. Столько лет не было слышно. А теперь, значит всплыл. Него это похоже: тот же напор, та же наглость, извечное желание перешагнуть, подмять всех под себя. Что ж тебе не имеется до сих пор?

— Месяц назад, я увидел вечером свет в рабочем кабинете Пал Палыча. Позвонил ему на всякий случай, а он, оказывается, только приехал домой. А когда, на следующий день, нашли «жучка» — все стало на свои места. — Говоров умышленно опустил дальнейшие события.

— Потом… Мы работали во всех направлениях. Проанализировали экономическую ситуацию, интересы конкурентов. Аналитики быстро справились с задачей. Оказалось, что с нами работает по тендеру банк «Каскад». Наш прямой конкурент. И опять всплыл Иверзев. Для него главное — выиграть это тендер. Неважно как.

— Зачем? — искренне удивился Акулин, — зачем ему рисковать репутацией, ведь для него кредитование строительства не такие уж большие деньги. Капля в море.

— Вы правы, деньги не такие, что бы напрямую заинтересовать господина Иверзева, — устало проговорил Стрельников. — Здесь все дело в самой строительной кампании. Ему, я так думаю, нужны только ее активы. Он разорил бы ее в два счета, а потом выкупил бы за копейки. И при всем этом — у него появились бы новые легальные счета, через которые можно спокойно отмывать деньги. И подозрения никакого. Ведь все легально и законно.

— Думаете, новый вид рейдерского захвата?

— Возможно. Может быть и другой расклад. Судя по тому, как тщательно разрабатывалась операция, вероятнее всего, рассчитывали на реализацию долгосрочного проекта, который многократно окупился б. Так, что это все это стоило риска.

— Как же он просчитался, если на него работали, как вы говорите, «толковые» ребята?

— Когда все получается — теряется осторожность. Но главную ошибку они допустили с… Максимом Валентиновичем. Они не учли, что нельзя везде одинаково перегибать палку. Вот и наломали дров. А потом, Иверзев спешил еще поиграть и в политические игры. Но, Максим Валерьянович был настолько напуган, что сам наделал ошибок.

Акулин молча слушал начальника внутренней охраны банка. Он уже принял решение и теперь на ситуацию смотрел как бы со стороны, просчитывая, как в шахматах, ход противника. Получалось на шаг вперед.