Алла Демченко - Александра: Жизнь и судьба

Все остальное — дело рук самих утопающих.

Первую картину для галереи Элеонора купила на аукционе в Копенгагене. За «Летний день» Януса Ла Кура она тогда заплатила баснословные, по ее меркам, деньги — две тысячи долларов. Домой она возвращалась предвкушении быстрой прибыли. Но ценителей голландской живописи не нашлось. Неизвестно, сколько еще картина безуспешно менять б место дислокации, переезжая с одной стены на другую, если б Ольжич, незадолго до смерти, не привел в галерею своего старого друга. Берестов, оказался знатоком и ценителем не только голландской живописи, а еще и прекрасного пола. Элеонора это поняла сразу, поймав на себе игривый взгляд Берестова. Похвалив ее отменный вкус и обворожительность, он, не торгуясь, купил картину на предложенных условиях.

Так спустя год, Элеонора вернула потраченные на аукционе деньги и сразу забыла о покупателе.

Марк Яковлевич Берестов появился в жизни Элеоноры Ольжич в самое тяжелое время. Через полгода молодая вдова поняла, что с галереей, в которой дела и раньше шли ни шатко, ни валко, без помощи и связей мужа, в одиночку не справится. Иного выхода как продать галерею Элеонора не видела.

Марк Яковлевич не стал разубеждать вдову, а лишь предложил повременить с окончательным решением. На следующий день он пригласил Ольжич в ресторан и довольно ясно обрисовал перспективу совместной работы. Идея Берестова оказалась не только привлекательной, но и опасной.

— В любом прибыльном деле, есть доля риска, — Марк Яковлевич говорил нарочно тихо, и ей не только приходилось прислушиваться, но и пододвинуться поближе к нему.

— Вы ничем не рисковали и вот продаете свое детище. А ведь галерея для вас много значит, — Марк Яковлевич внимательно посмотрел в глаза собеседнице. — Да и денег, при самой удачной сделке, надолго не хватит. Придется идти, в худшем случае, экскурсоводом.

— А в лучшем? — лучезарно улыбнулась Элеонора.

— В лучшем — попытаться опять выйти удачно замуж.

Замуж она не хотела. Совместно прожитые годы с Ольжичем, навсегда отбили охоту к семейной жизни. Она только после смерти вдохнула глоток долгожданной свободы. И опять в ярмо?

Проведя пару бессонных ночей, Элеонора с опаской, но все же согласилась на предложение Марка Яковлевича. Авантюрная идея ей пришлась по душе.

Продавать работы левых мастеров или добротные копии, выдав их за оригиналы, оказалось делом довольно прибыльным. Елеонора Ольжич понятия не имела где и как изворотливый Марк Яковлевич получал необходимые документы на картины, но никак проблем с подлинностью полотен никогда не возникало.

Спустя пять лет, Элеонора Ольжич позабыв о всех ранних страхах, оказалась у Вологодской области сугубо по делу.

Благотворительная художественная выставка-продажа произведений, как маститых художников, так и молодых местных дарований, ради которой она приехала — себя не оправдала.

— Вам ничего не понравилось?

Элеонора резко обернулась. Мужчина, судя по тому, что по близости никого не было, обращался к ней. Вести разговор на высокие духовные темы не было ни желания, ни времени. Но достаточно одного взгляда, и она по достоинству оценила мужчину. Перед Ольжич стоял молодой жеребец. Пусть не породистый, но боеспособный.

Ночь, проведенная в чужом доме, на старой скрипучей кровати, удовлетворила ее разыгравшиеся фантазии.

— Так тебе не понравилась выставка?

Отдышавшись после очередного раунда постельной баталии, Элеонора блаженно закурила.

— Что значит — понравилась или не понравилась? Просто то, что мне нужно, я не нашла. Но для местного уровня, выставка ничего.

— Ничего хорошего?

— Ничего — значит не плохо.

— Но ты же приехала не ради наших художников? Тогда, зачем?

Игорь наклонился над ней. Накачанные мышцы заслонили свет ночника.

— Меня интересует пейзажная живопись девятнадцатого века и только. Знаешь, на таких, — она старалась подыскать такое определение, чтобы не обидеть местное дарование, окажись он таким, — самобытных выставках редко, но встречаются довольно интересные работы. Автор забыт, владелец и сам не знает, как картина оказалась в него. Может от бабки досталась, может еще как — то…

— И ты скупаешь такие картины, облапошив доверчивого чудака?

— Ну, чудаков, скажем, не так и много. Теперь все подкованные, особенно в делах касающихся денег. Так что не надо выставлять меня каким — то столичным монстром.

Игорь натянул джинсы. Пока она обдумывала остаться на ночь или уехать прямо сейчас, он вернулся в комнату и положил на постель картину. Выцветшие краски, тоскливая осень, размытая дорога, плачущее дождем небо… Подобное она уже видела.

— Мотив, стиль — девятнадцатый век. Похоже на ранние работы Саврасова. Но только похожа.

Элеонора взяла небольшое полотно в руки, поправила абажур ночника так, чтобы тень не падала на полотно. Работу она рассматривала долго и внимательно.

— Копия. Работа поспешная, не хватает профессионализма и внутренней выдержки.

Элеонора вынесла вердикт и отложила в сторону картину, после чего потянула Игоря за ремень. Из — за такого пустяка, прервалось более интересное занятие.

— Как ты узнала все о картине? Ну, что она подделка?

— Скажу, если ты мне скажешь, кто сделал копию.

— Допустим, я.

— Вот мазок, — ярко накрашенный ноготь уперся в край картины, — сделан рывком, видишь. И… картину, явно хотели состарить, но не грамотно сделали. Отличать оригинал от копии, считай мой хлеб. И не просто хлеб, а еще с маслом — смеясь, добавила Элеонора. — Ты думал я ее куплю на память о тебе?

Он действительно хотел ей продать картину, как продавал другим возрастным дамочкам. Именно в такие моменты всегда получалось легче всего. Дамы, хотя бы немного разбирающиеся в искусстве, и те покупали, выходит — платили за удовольствие. Некоторые приезжали еще. Главное — правильно выбрать женщину.

Одиноких, без спутников, ценительниц искусства Игорь присматривал прямо в музее, где работал экскурсоводом. Разговор завязывался сам по себе. Искусство роднило. А потом все шло по отработанному сценарию.

Одно время, он даже пытался выставлять свои работы на продажу. Картины висели прямо у входа, возле билетерши, но…Первый вариант денег приносил значительно больше.

Об отсутствии таланта он знал и данный факт принимал довольно спокойно, не забывая благодарить природу, что все же догадалась вложить ему в руки кисть. Копии он делал отменные. А ведь все эта столичная штучка заметила. Может, не действительно искусствовед? Не надо было показывать неоконченную работу. Сам ведь знал, что технология не выдержана и мазок получился нервный. Все заметила.

Спустя три месяца, после той бессонной ночи, Элеонора забрала Игоря в Москву.